КАРТИНА: Верещагин В.В. Нищие в Самарканде (1869-1870).
Опубликовано: Асадуллаев И.К. Геополитика «тяни-толкай» в Центральной Азии [о переводе таджикской письменности с кириллицы] // .
АСАДУЛЛАЕВ Искандар Курбанович
Вопросы практической интеграции стран Центральной Азии, а также их разностороннего сотрудничества с различными геоэкономическими партнерами продолжают вызывать острый интерес наших читателей. Международная конференция, на днях состоявшаяся в таджикском Худжанде, подтолкнула авторов к дальнейшему предметному обсуждению проблем. Представляемая сегодня статья таджикского философа Искандара Асадуллаева написана по следам прошедшей конференции и отражает личный взгляд эксперта.
Диалектика гласит о единстве противоположностей. Зная это, мы в то же время не видим парадоксальных проявлений диалектики в политике. Проблема является обширной, часто мы имеем дело с одним и тем же источником и радости, и боли одновременно. Это бывает в семье, когда близкий тебе человек является для тебя источником радости и одновременно неприятностей, если не страданий. Такое имеет место в коллективах, производстве, политических силах, странах, в каждом социальном субъекте, часто сама Родина является единым источником и радости, и боли. То есть методологически я предлагаю уметь видеть источник позитивных и негативных явлений, не разделяя его.
Мы часто рассматриваем Центральную Азию в противоположных терминах и понятиях, отрывая друг от друга их источники. Говорим об одних источниках безопасности в отрыве от угроз, которые мы видим в совершенно других источниках и странах. Тогда как одна и та же страна одновременно выступает и источником безопасности, и источником угроз. Получается нечто вроде политики «тяни-толкай». Но эти великие страны «тяни-толкай» считают себя исключительно однозначным источником безопасности для Центральной Азии.
Нам, таджикам, необходимо освободиться от воздействия гипноза аналитиков и политиков «тяни-толкай», которые очаровывают нас гипнозом своей интеллектуальной виртуозности, стращая великими бедами, если мы не будем принимать их взгляд на интеграцию и Всемирную историю.
За примерами далеко ходить не надо. Так, представители российских аналитических институтов и служб угрозу Центральной Азии видят в предложениях американцев рассматривать Большую Центральную Азию. В этом усматривают попытки оторвать регион от России. Себя же рассматривают исключительно как однозначный источник безопасности для региона.
США же считают себя источником прогресса и стабильности для Центральной Азии, поэтому они, с одной стороны, помогают государствам гуманитарной и другой помощью, например, строительством мостов между Таджикистаном и Афганистаном, но, с другой стороны, не исключают помощи оппозиционным силам в этих странах, которую определяют как процесс демократизации и прогресса. Угроза не в том, что США помогают оппозиции, а в том, что оппозиционные силы различны по своему геополитическому характеру.
Китайцы, предоставив миллиард долларов помощи Таджикистану, считают себя источником стабильности и развития в регионе, однако наблюдатели убеждены, что если европейские и мировые доноры время от времени списывают долги стран Центральной Азии, то этого никак нельзя будет сказать о Китае, который никогда не спишет долги Таджикистана. Сегодня Китай также сдерживает стремление Таджикистана к более полнокровной энергетической безопасности, об этом может свидетельствовать его недавний отказ от строительства Зеравшанской ГЭС.
Россия много делает для безопасности Центральной Азии, но не содействует, например, Таджикистану в строительстве Рогунской ГЭС, хотя помощь была обещана на встрече президентов России и Таджикистана в Сочи в 2004 году. В этом некоторые видят стремление России становиться на сторону Ташкента, когда возникает треугольник Москва-Душанбе-Ташкент.
Разумеется, когда мы говорим об угрозах со стороны России, Китая и США, то это не угрозы прямой агрессии или попыток организации государственного переворота, а угрозы ограничения безопасности Таджикистана в экономической, политической и энергетической сферах.
Россия и Китай являются важнейшими факторами стабильности, но именно они одновременно являются источником угрозы для Таджикистана как страны, проводящие политику ограничения его энергетической безопасности. При этом каждая великая страна, в том числе и США, стремится оказывать помощь при условии принятия Таджикистаном ее стратегии.
Картина складывается согласно следующей притче. Как-то малой стране одна великая держава предложила свою помощь и свою стратегию для защиты от чужих угроз. Малая страна была в восторге от такого предложения, но спросила: спасибо за помощь, но зачем нам ваша стратегия, если нам никто не угрожает? Не беспокойтесь, сказала великая держава, примите нашу помощь и нашу стратегию, и вам обязательно будут угрожать.
Картина станет более полной, если мы откажемся от однозначных подходов в определении источников безопасности и угроз, от разделения их друг от друга.
Россия, играя стабилизирующую роль в регионе и, в частности, в Таджикистане, но, не желая содействия ему в более успешном решении проблемы энергетической безопасности (имеется в виду строительство Рогунской ГЭС), подталкивает Таджикистан к большей ориентации на мир мусульманских стран в поисках доноров. Это направление активности Таджикистана приводит к отступлению России в вопросах ее цивилизационного присутствия в стране. Важнейшими шагами Таджикистана в последнее время в этом направлении были, например, переход от русской формы написания и звучания фамилий к национальной форме. Теперь возник вопрос об алфавите, то есть о замене кириллицы на таджикско-персидский алфавит на арабской основе.
В Таджикистане некоторые налагают табу на обсуждение этого аспекта политики, но я думаю, не следует скрывать реальные проблемы, их невозможно замолчать.
Власти Таджикистана и национальная интеллигенция в наши дни поглощены вопросами национального возрождения и национальной реконструкции, в чем видят смысл обретения государственной независимости. И естественно, что в определенных кругах возникает вопрос о возвращении к старому алфавиту, и он обещает, на первый взгляд, новый этап национального возрождения. Например, этот вопрос поднимают представители национальной интеллигенции и Партия исламского возрождения Таджикистана. Вопрос касается устранения монополии в стране кириллицы, то есть параллельного введения старого национального алфавита.
Ситуация такая, что российские политические игры между Душанбе и Ташкентом в вопросах энергетической безопасности Таджикистана, с одной стороны, а с другой — успехи Таджикистана на пути культурной национальной реконструкции, то есть возвращения стране национальных основ, могут привести к идеям о такой же успешности перехода к таджикско-персидскому алфавиту на арабской основе. Тем более что в исламском мире, наверняка, есть силы, обещающие финансово-инвестиционную помощь в ответ на дистанцирование от российского фактора и в геополитике, и в духовно-политических аспектах. Однако это только предположение, но рассмотрим вопрос хотя бы виртуально в целях прояснения некоторых реалий.
Если произойдет переход к двойному алфавиту, все будет выглядеть вполне здраво и найдет понимание во всех странах мусульманского Востока, в том числе, возможно, поддержку у атлантических стран. Переход на двойной алфавит будет поддержан мировой общественностью, а российское противодействие будет воспринято как рецидив колониальной политики.
Однако на этот вопрос нельзя смотреть только как на освобождение от последнего оплота российского цивилизационного присутствия в Таджикистане или российского колониализма. Кириллица в Таджикистане имеет не только это значение. Кириллица — это светский образ жизни миллионов таджикистанцев в виду того, что миллионы книг светского характера, написанные на этом алфавите, хранятся в тысячах библиотеках страны и используются в школах и вузах, в системе образования и идеологии. В Таджикистане сегодня нет такого же количества книг светского характера на таджикско-персидском алфавите, нет и подготовленных кадров, чтобы можно было безболезненно перейти на двойной алфавит. Ведь, надо заметить, последствия перехода на другой алфавит в Таджикистане отличается от перехода на латинский алфавит в тюркских государствах Центральной Азии. При этом — кардинально.
Переход Узбекистана и других стран ЦА на турецкий алфавит поначалу не представлял собой чрезвычайного переворота в геополитике Евразии, так как Турция не является глобальным источником исламистской информации, хотя и является проводником атлантической политики в Центральной Азии.
Когда населением Таджикистана будет освоен старый национальный алфавит, то огромный поток политической исламистской информации и пропаганды через тысячи неконтролируемых каналов будет восприниматься населением, что создаст совершенно новую ситуацию антиправительственного характера. До тех пор, пока исламисты недостаточно поддерживаются населением, они будут вести себя лояльно. Но стоит им получить у населения духовную поддержку, как поведение политического ислама будет способствовать резкому ослаблению правящего режима.
Поэтому кириллица это не просто вопрос о возвращении или не возвращении к национальным основам в стране, но, прежде всего, это вопрос о возможном геополитическом перевороте вслед за духовно-политическим. Это вопрос о дальнейшем существовании светского образа жизни, вопрос о кардинальных изменениях в архитектуре внешней и внутренней политики. Наконец, это вопрос о стабильности в стране.
Отказ же от монополии кириллицы в Таджикистане — это и опасность развала власти по принципу домино. То есть это будет процесс обвальных изменений в Таджикистане, не обещающих мира и стабильности. Поэтому, скажут некоторые россияне, вопрос о кириллице это, прежде всего, ваш вопрос, а мы будем продолжать свою политику ограниченного содействия энергетической безопасности Таджикистана в угоду Ташкенту.
Однако именно здесь проявляется существо политики великих держав, которую можно, привлекая удачный образ известной сказки, назвать политикой «тяни-толкай». Россия очень много делает для стабилизации обстановки в регионе и Таджикистане, то есть она — источник безопасности. Но одновременно она толкает нашу страну к поискам геополитических альтернатив, чтобы решать неотложные задачи. В этом отношении Россия проводит угрожающую политику, осложняя ситуацию и для себя, и для Таджикистана. В последние годы Таджикистан, несмотря на то, что строится Сангтудинская ГЭС, убеждает Москву не ограничиваться только военным присутствием. Для этого Душанбе демонстрирует политику приоткрывания дверей то одному сопернику России, то другому. Сегодня же центр государственных визитов Таджикистан сместил к странам ислама. Таким образом, наша страна виду российской политики «тяни-толкай» вынуждена иметь в кармане альтернативный американский или исламский, или европейский миллиард долларов. Но альтернативно приоткрывать двери можно по-разному. В этом аспекте особый смысл принимает американский план образования Большой Центральной Азии, который трудно игнорировать. Другими словами, Таджикистан также проводит политику «тяни-толкай», но это вынужденная политика. Между тем, идея Большой Центрально Азии является американской, но почему ее реализацию не провести по-российски, ведь у России хорошие отношения с Индией и Ираном?
Центры сил России, проводящих российскую политику «тяни-толкай», прекрасно понимают эту политику Душанбе и не верят в ее успех, но совершенно напрасно. На наш взгляд, они не отдают себе отчета в том, что эти две политики, налагаясь одна на другую, могут вызвать к жизни неуправляемые процессы. Угрозу представляет общий фон с нерешенностью вопросов стабилизации в Афганистане, сложная обстановка в Пакистане и в самом регионе Центральной Азии.
В Центральной Азии следует учитывать ментальность населения. Она не имеет прочного демократического характера, неустойчива в отношении свободы совести и не прочна в вопросах лояльности властям. Ментальность населения Таджикистана подвижна и многозначна. В результате происходящего в регионе ренессанса ислама сознание населения обладает почвой для восприятия его в аспекте неоднозначного менталитета, в котором имеют место различные, подчас противоречивые, даже противоположные программы поведения в зависимости от складывающихся ситуаций. Если будет ситуация с ослаблением государственной власти и выдвижением в центр политической арены политического ислама, население не окажет ему существенного сопротивления с позиций демократии, которая как идея, психология и политическая сила, как в лице государства, так и в лице демократической оппозиции в Таджикистане чрезвычайно слаба.
Однако не следует везде и во всем видеть только политику «тяни-толкай». Например, у России и Китая нет такой политики, когда вопрос касается отношений властей стран Центральной Азии и оппозиционных к ним сил. Здесь Россия и Китай однозначно поддерживают президентов без предварительных условий. То, что Россия озвучила в своей политике как политику суверенной демократии, она фактически признает и в отношении стран Центральной Азии. Россия и Китай всегда безоговорочно поддерживают результаты выборов президентов и все вопросы, касающиеся укрепления их власти.
Но именно в этих вопросах США и другие атлантические страны проводили и проводят политику «тяни-толкай», хотя она неоднозначная и более приглушенная. В годы начального становления государств и власти президентов стран Центральной Азии американская политика «тяни-толкай» была настолько явной, что лидеры эти стран постоянно испытывали дискомфорт от поддержки Соединенными Штатами и посольствами европейских стран оппозиционных сил в целях установления демократии. То есть в сфере отношений власть-оппозиция помощь государствам региона осуществлялась при предварительных условиях продвижения по пути демократии и прав человека. Этих требований со стороны России и Китая нет, в чем и проявляется кардинальное отличие их политики от американской.
К сожалению, у США нет глубоко продуманной политики демократизации стран Центральной Азии. Американская политика «тяни-толкай», прежде всего, нацелена на одновременную помощь и правительствам, и оппозиции к ним в странах региона. В принципе, это правильно, но надо делать и другие акценты. В СНГ и России это воспринимается как геополитическая демократия, противостоящая суверенной демократии. Ситуация в регионе Центральной Азии такова, что американцы недорабатывают во влиянии на государства региона. У них есть опыт работы по демократизации Чили времен Пиночета или диктатора Тайваня, когда создавалась прочная экономическая основа будущей политической демократии. Американцы твердо верили в демократическое будущее диктаторской Южной Кореи, Чили и Тайваня. Но почему-то они не верят в демократическое будущее стран Центральной Азии, не смотрят на авторитарные режимы как на переходный этап. США, однозначно поддерживая таких авторитетов, как Пиночет или бывший диктатор Тайваня, не поддерживают без предварительных условий наших авторитетов — власть президентов стран Центральной Азии. И толкают их в объятья России.
Если Россия и Китай проводят политику ограничения энергетической безопасности Таджикистана, то США и другие атлантические страны проводят политику ограничения экономической и финансовой помощи странам Центральной Азии. Почему бы им совместно с Россией и Японией не осуществить новый План Маршалла, как это было после Второй мировой войны в Европе? Это было бы новое чудо интеграции Центральной Азии. Но этому мешает раскол в мире между Россией и атлантическими странами, как бы их президенты не любезничали, называя друг друга стратегическими партнерами. Это одна из ряда причин, почему нет Плана Маршалла для Центральноазиатской интеграции.
Препятствием для этого, на мой взгляд, является убежденность США в том, что новый План Маршалла в Центральной Азии укрепит Россию, которая играет в регионе значительную роль. Следовательно, для США главным является не демократизация и демократия, а геополитика. Пусть не План Маршалла, но ведь атлантическим странам, США можно значительно экономически укреплять каждую страну региона с идеей о том, что со временем они, как Чили и Южная Корея, станут экономически развитыми демократиями и в политической сфере.
Однако США, пока страны Центральной Азии испытывают влияние России, проводят политику «тяни-толкай», но не политику демократизации при взгляде на режимы стран региона как на транзитные, исторически ограниченные во времени, как это было в отношении Чили, Тайваня и Южной Кореи времен диктатуры. Вот в этих условиях и происходят попытки интеграции в Центральной Азии.
В условиях, когда центральноазиатский регион не самодостаточен во многих отношениях и нуждается в помощи, Таджикистану нецелесообразно выдвигать на первый план региональную интеграцию как решающий фактор. Конечно, надо интегрироваться и делать все для объединения, но не нужно уступать в вопросах защиты своих интересов и безопасности, в частности — энергетической. Надо быть открытой для всех страной, наводить со всеми мосты, но обязательно занимать круговую оборону при угрозах с той или иной стороны, не поступаясь своими коренными интересами.
Великие силы современности и некоторые идеологи интеграции Центральной Азии предлагают нам следующий принцип: «Мы оказываем или окажем вам помощь, но вы будете согласны с нашей точкой зрения, даже если она будет ограничивать вашу безопасность — энергетическую или другую». Идеологи аналитических центров и политики каждой великой державы предлагают полностью войти в фарватер политики той или иной державы, утверждая, что именно она — важнейший фактор безопасности Таджикистана, и поэтому ему надо глотать горькие пилюли политики «тяни-толкай».
На наш взгляд, это недопустимо для Таджикистана. Россия, действительно, великий фактор стабильности, но было бы глупо на этом основании не сопротивляться ее политике ограничения энергетической безопасности Таджикистана, который обретет ее после строительства Рогунской и Зеравшанской ГЭС, а не только Сангтудинской ГЭС.
Именно поэтому Таджикистан должен опираться, прежде всего, на принцип, который в свое время связывали с именем президента Франции Шарля де Голля, — оборону по всем азимутам. Проведение этой политики Таджикистаном является важным признаком и задачей его государственной независимости на современном этапе.
Надо сопротивляться и бороться со всеми силами современности, умело опираясь на эти же силы друг против друга, за установление здоровых плодотворных с ними отношений. Этой задаче должно быть подчинено участие Таджикистана во всевозможных интеграционных процессах и организациях, которые сами выступают для него такими же влиятельными силами, как и великие державы, и средне-великие страны.
Признание единого источника радости и боли, безопасности и угрозы не должно означать согласия на угрозы и страдания. Таджикистан измучился из-за не обеспеченности энергетической безопасности страны.
Об авторе: Искандар Асадуллаев — доктор философских наук, президент Информационно-исследовательского центра «Симург», член Общества Гегеля (ФРГ), живет в Душанбе.
