КАРТИНА: Глухой писарь
Опубликовано: предоставлено для публикации в журнале «Реальный мир»
Николай Басов
Давайте посчитаем честно. Что на самом деле есть роман? Каковы трудозатраты и во что «обходится» литератору производство этого, гм.., продукта.
Итак, чтобы написать роман, будем откровенны, нужно «сделать» 30 глав, и чтобы в каждой было приблизительно 20 000 знаков. Это даст приемлемый объем текста на целую книжицу, как теперь говорят даже издатели, в «твердом переплете» (как будто переплет бывает не твердый), на разовое издание, может быть, даже в приличном издательстве.
При темпе печати, скажем, в 167 знаков в минуту, что вполне доступно каждому, кто умеет печатать не одним пальцем, а хотя бы тремя (подразумевается большой, который эргономически нависает над клавишей пробела — а вы что подумали?), на пресловутую главу требуется всего-то два часа работы. Нет, в самом деле, все вычисления я сделал на калькуляторе, если кто не верит, можете повторить, это несложно.
Итого, для создания полного текста, хотя еще и «сырого», требуется всего-то 60 часов. Всего-то! Идем дальше.
Правка может занять… Ну, тут у каждого по-своему, но из практики (у меня примерно так и получается) — первая правка главы требует около часа работы. Правда, это такая работа, что волосы дыбом, голова кипит, тела не чувствуешь… В общем — напряженно. Но кто сказал, что деньги зарабатывать легко? А попробуй мешки, допустим, с солью таскать на каком-нибудь продовольственном складе, да еще по жаре, или уголек рубить в шахте, где тебя каждую минуту завалить может, или силос… кажется, это называется «скирдячить», хотя за точность сельского жаргона не поручусь, давно на картошку не посылали, новейшие образцы «народного» сленга мог и упустить.
Итого, прибавим к имеющимся 60 часам еще часов 30. Ну, будем щедрыми. Добавим для особо ответственных еще вторую правку-вычитку, которая, что ни говори, а тоже иногда требуется. Отведем на нее, предположим, часов 10. Потому что вычитка одной главы требует минут 20 относительно спокойного и расчетливого, «впечатлительного», как принято говорить на жаргоне редакторов, чтения, что и дает указанную цифру. Всего получаем 100 часов труда в относительно чистеньких условиях, за компом, в тишине и уюте, в непосредственной близости от холодильника, где тебе и сыр с колбаской, и пивко, и мороженое, если кто любит сладкое… Явно же — не шахта или силосная яма, даже сравнивать бессмысленно.
Значит, при восьмичасовом рабочем дне… Ладно, пусть будет всего-то четырехчасовая работа. Больше мало кто может, да и Паустовский где-то писал, что после четырех часов у него пальцы сводило, хотя он писал, кажется, ручкой. Все равно, 100 часов работы, по четыре часа в день, получаем всего-то 25 дней. Выходит, что роман можно сделать за месяц.
Опять же, будем щедрыми, даже расточительными. Написание романа требует, помимо письма, чтения многих посторонних, «не собственных» книжек. Чтобы держаться в жанре, чтобы понимать, чего добились остальные, чтобы узнать хотя бы, какие ныне сюжеты «в ходу», а на какие времени тратить не следует.
Тогда, скажем, месяц пишешь, а месяц читаешь, чем плохо? Тут еще следует признать, что чтение… Это ведь даже не работа. Как сказал кто-то из наших, кажется, все-таки Брайдер… но точно не Логинов, тому и ирония не всегда свойственна («сурьезный» он очень), и бороду я бы запомнил… В общем, звучало так: «Чтение — это баловство». Вот на это баловство мы и отведем половину (!) времени, больше не стоит, а то уже баловство в квадрате получится.
Значит, в год при всех начетах не в нашу пользу без труда можно «наваять» не менее шести романов. И то, если читать в свое удовольствие, не слишком утруждаться с вычитками, да еще с выходными…
Теперь о деньгах. Стоимость романа в наш 2004 год (опять же, в приличном издательстве, на этом настаиваю, иначе вообще можно ничего «не срубить»), приблизительно, 3 000 долларов. Дешевле продавать жанровый, предположим, фантастический роман жалко. Итого, при шести текстах в год, получаем, что средняя зарплата литератора может быть около полутора тысяч долларов в месяц, что опять же гораздо больше, чем получают многие и многие в нашем не слишком благополучном отечестве. На полторы «тонны зеленых» в месяц даже в Москве можно жить и не слишком заботиться о том, какой нынче ценник на сосисках оказался. Да что там, отлично можно жить, даже на бензин, чтобы кататься, хватит, и кофе можно пить «зерновой», а не растворимый.
А после этого не слишком «напряженного» труда получаешь еще и море славы, которая будет плескаться у ваших ног, когда романы окажутся на полках книжных магазинов, можно купаться в поклонении фэнов, можно выходить в и-нет с гордым видом «властителя умов», «инженера душ» и… чего-то там еще. В общем, не жизнь, а малина. Даже странно, что так мало народа этим промыслом занимается.
И разумеется, нужно сколько-нибудь долговременно удерживаться на отметках этой, посчитанной нами вполне корректно, мощности, производительности, результативности. Но быть приличным спортсменом тоже непросто, а ведь удается некоторым.
Конечно, нужно еще писать так, чтобы книжки не «зависали» на складе, и издатель с тобой не ссорился по этому поводу, чтобы книжки хотя бы мало-мальски отличались между собой, и с тобой не ссорились из-за самоповторов уже читатели, в общем, чтобы все было «тип-топ»… Но это уже качественная оценка, она таблицей умножения не просчитывается. Зато бывают переиздания, когда ничегошеньки делать не нужно, кроме как расписаться в ведомости при очередной выплате. Есть еще премии всякие, есть варианты киносценариев по когда-то сделанным произведениям… Да много чего хорошего есть, всего и не придумаешь сразу.
Итак, все просто, не так ли? Всего-то 100 часов. И море славы! И беззаботная жизнь.
Но почему же тогда только и разговоров у писательской братии, что у них не труд, а мучение, бессонница, алкоголизм, половое бессилие (впрочем, не у всех, это следует признать) и как минимум хроническое истощение нервной системы. Ведь мы правильно посчитали, калькулятор не врет — так в чем же проблема?
Ох, темнят литераторы, то есть те, кто добился чего-то на этом поприще. Не вполне они откровенны, не искренни. Якобы, профессионализм в этих самых «сложностях» по составлению слов (да кто же писать не умеет в России, при поголовной-то грамотности?!) требует умения строить характеры, и сочинять сюжет, и прокручивать наравне с творчеством собственную жизнь, чтобы получать какие-то впечатления… Иначе даже не в жизни, а в текстах — повторы и тупики, в общем, без этого — никуда. Но мы же правильно посчитали, даже лишний месяц на каждый новый роман отвели для чтения, вот пусть в это время и выдумывают сюжет, строят характеры…
Нет, все-таки, почему толковых и успешных литераторов так мало, если все настолько легко? Или они настолько не справляются со своей профессией? Но тогда не излишняя ли роскошь с ними считаться, если всего-то — 100 часов работы, и море славы… Было бы о чем говорить!
И все-таки, мы не учитываем два момента. Первый, кажется, тот, что литератору приходится довольно долго учиться, иногда мучительно выискивать собственную «жилу», из которой можно извлечь… нет, даже не роман, а хотя бы несколько повестей. Пусть первые попытки никто и не печатает, пусть эти «пробы» разойдутся только среди друзей и знакомых, из которых две трети даже не прочтут возникшие «на ровном месте» опусы…
Потом эти повестухи, даже неудачные, каким-то образом переходят в ту часть мозгов, которая называется вполне дискредитированным в России термином «подсознание». И уже с этой новой стартовой площадочки «запускается» следующая попытка написать… скорее всего, опять повестуху, потом опять… И вот представьте, что этим иной, внешне разумный и вменяемый, человек занимается годы и годы…
Один мой очень хороший приятель учился более десятилетия. Объяснял просто. Если быстро «возникнешь», тогда быстро сгоришь. А вот если учишься долго, тогда долго «в режиме» и остаешься. Не знаю, прав ли он теоретически, в любом случае, разбирать этот постулат мы не будем, но… Практика, господа, подтверждает это соображение. Что-то в этой теории (определении) долговременного обучения есть. Она срабатывает, хотя бы на первый взгляд.
Так вот, за это обучение автор тоже должен получать свои гонорары. Ведь он работал, пусть еще и не выдавал… «уголек на-гора». Он трудился, иногда отчаиваясь, иногда чего-то достигая. А ведь есть еще и жизнь, нужно же где-то «нормально» работать, кого-то любить, рожать и воспитывать детей, развлекаться, наконец… И при этом почти постоянно думать и учиться писать. Если уж решил этим заняться.
Не мудрено, что только самые «туго упертые», поистине одержимые этой не совсем здоровой страстью, и достигают того, чтобы влиться в компанию ребят, которых мы рассматриваем как литераторов.
И вторая «штука», которую объяснить будет немного сложнее. Так получается, что даже толково пишущие ребята все время пребывают в «подвешенном» состоянии, есть в них что-то «стеклянное». Они и видны почти насквозь, от не очень опрятной бороды до желания выпить, и в то же время… Что-то туманное в них еще кажется, что-то неявное, возможно, излишняя впечатлительность, которую они постоянно пробуют удержать в узде… Хотя при некоторых обстоятельствах от них получаешь внезапный и слишком внимательный взгляд или натыкаешься на нерассуждающую холодность…
В общем так, пишущему почти постоянно хватает собственных мыслей, идей, намерений. Слова у них складываются в головах «сами по себе», даже без учета их желаний и намерений. И притом им катастрофически, при их-то образе жизни, не хватает обычных впечатлений, нормальных и здоровых (или даже не очень) раздражителей — разговора, вида утренней сосны в морозной дымке, кокетливой улыбки девчонки на улице… Иногда даже еще грубее — требуется, чтобы их просто заметили, чтобы они имели повод (хотя бы повод!) сообразить, что они сами-то еще существуют в реальности, что не растворились в том напоре слов, из которых действительно удачные романы и вырастают.
Еще раз они передумывают и переводят на собственный, едва понятный любому другому существу на планете язык, такое количество информации, пребывают под таким бешеным, хотя и немного отстраненным, абстрактным давлением, что… В общем, как сказал один весьма неглупый француз (тоже литератор): «Или пишешь, или живешь».
И лишь на ощупь они пробуют найти равновесие между этими крайностями. Вернее, для них, «людей пера» — это оказывается крайностью, реально пограничной ситуацией… Ведь жить-то все равно нужно, и приходится не только писать, но и дышать, например, или даже (смешно сказать!) полувлюбляться в ту самую девчонку, которая уже скрылась за углом незнакомого дома…
Я предлагаю следующее. Литератор, пусть даже и не самый удачный, — это инструмент чрезвычайных возможностей и, как показывает практика, чрезвычайной мощи, до которой нормальным людям вряд ли имеет смысл «подтягиваться». Слишком тяжко хотя бы временное пребывание в этом положении (а ведь литераторы находятся в этом состоянии годами, и без просвета впереди).
И самое последнее, но это все знают. Не самый удачный «щелкопер», как уже бывало в истории литературы, вдруг да оказывается самым что ни есть… первооткрывателем, классиком, единственным, кто увидел в свое время путь, по которому в следующем поколении хотели бы отправиться многие. Видите ли, литература суть занятие коллективное, в ней, как и в науке, например, второй раз доказывать кем-то открытую теорему не следует, ее остается только выучить и использовать… Может быть, для последующего рывка.
Вот и пытаются одержимые литературной славой. Ведь попытка выглядит нетрудной — всего-то 100 часов работы, и море славы… Было бы о чем говорить!.. Но оказывается, что кошмар с этого только начинается.
