Опубликовано: Iran.RU. .
Игорь Панкратенко
Российские политики и эксперты любят жаловаться на несправедливость мироустройства. Особенно – на однополярность, означающую по факту доминирование США везде и во всем. Понятно, что в ближайшее десятилетие (а то и более длительный срок) с экономическим, политическим и военным потенциалом Америки не сравняется ни одна страна. Но тогда, возможно, эффективным инструментом сдерживания глобального доминирования Вашингтона могут стать различные региональные объединения с участием Ирана?
Российский читатель, интересующийся ситуацией с различными интеграционными площадками, будь то ШОС, ОДКБ, ЕАЭС, БРИКС и так далее, откровенно устал от демагогии масс-медиа. Любое мероприятие в рамках этих организаций в последнее время неизменно сопровождается заверениями в том, что вот именно сейчас мы примем некие решения, которые напрочь перечеркнут планы Запада. Что вот именно сейчас будут достигнуты некие соглашения, после которых эти организации станут реальной политической и экономической альтернативой доминированию США и его союзников из числа крупнейших европейских экономик.
Но участники многочисленный саммитов, конференций и консультаций разъезжаются по домам, и воинственно-оптимистические заявления затухают. До новой «встречи в верхах». В немалой степени это происходит из-за странной двойственности, присущей российской внешней политике. На словах – дерзкий вызов однополярному мироустройству, жалобы на засилье доллара, претензии к Вашингтону и Евросоюзу по поводу их безответственной деятельности, не учитывающей не только интересы других стран – хотя, собственно, почему они должны их учитывать – но и элементарные последствия их вмешательства. На деле же, на уровне практических решений – робкое и боязливое отношение к любым инициативам, которые, вот ужас-то какой, могут вызвать недовольство столь на словах нелюбимого Запада.
Впрочем, эта двойственность странна лишь на первый взгляд. Говорить и писать можно все, что угодно. Но когда приходит время решений, из-за кулис появляется прозападное лобби, редактирующее основные внешнеполитические шаги и инициативы России в «нужном» для него направлении. Иран и его участие в региональных организациях – яркий пример подобной двойственности. Вопрос о его полноценном участии в ШОС – не просто назрел, он уже давно «перезрел». Тегеран стал заложником этой упомянутой выше двойственности, в определенной степени – жертвой политических махинаций и подковерной борьбы некоторых других участников. Но одновременно заложником и жертвой становятся и идеи региональных интеграционных площадок, и их потенциал.
О чем не стоит говорить?
Оставим пока в покое участие Ирана в БРИКС и Евразийском экономическом союзе. Не будем затрагивать эту тему по двум веским причинам. БРИКС – организация, по большому счету, достаточно виртуальная. Да и появилась она исключительно благодаря «креативности» старшего аналитика «Голдман и Сакс» Джима О`Нила, который в 2001 году обозначил этим термином Бразилию, Россию, Индию и Китай как самые динамично развивающиеся и экономически перспективные для инвестиций страны. Которые, возможно, но не обязательно, к 2050 году по суммарному объему экономик превзойдут «Большую семерку».
Идея понравилась политикам и зажила собственной жизнью – в виде клуба, членов которого объединяет идея изменить современную систему международных, финансовых и экономических отношений. Мысль, что и говорить, хорошая, но в практической плоскости остается более набором пожеланий, чем платформой для возникновения какого-либо реального механизма. Сколько-нибудь серьезного влияния на мировые дела БРИКС не имеет, а в вопросах экономического переустройства все пока ограничилось созданием Пула валютных резервов и Банка развития стран БРИКС, которые должны начать работу уже в нынешнем 2015 году. Резервный фонд новых структур составит 100 миллиардов долларов, как поясняют – «для страховки на случай нестабильности на финансовых рынках».
На бумаге сумма выглядит внушительной, но для мировой экономики – смешной мизер, оказать сколько-нибудь реальное влияние даже на экономику стран-участников этого «клуба по интересам» она не в состоянии. Оптимизм лета прошлого года, когда о намерении присоединиться к БРИКС заявила Аргентина (Иран, замечу, заявлял о желании принять участие в работе клуба гораздо раньше) незаметно испарился. Когда у российской экономики начались проблемы, БРИКС остался в стороне, поскольку никакой реальной помощи оказывать не может. Ну, а о планах клуба и его «финансовых инструментов» кредитовать инфраструктурные проекты в Африке, под которые Россия могла бы поставить свое оборудование, сейчас и думать забыли, пережить бы падение цен на нефть. Единственное, на что рассчитывал Иран, наряду с Аргентиной стремящийся в эту организацию, − это получение финансирования на более выгодных условиях, чем те, что предлагают другие международные организации, те же МВФ или всемирный Банк. Но с учетом нынешних экономических реалий, подобные ожидания – пустая трата времени.
Несколько по-иному, но не менее сложно обстоят дела с возможностью Ирана взаимодействовать с ЕАЭС. Как и всякий новорожденный, этот Союз находится в поре «детских болячек», и даже его создателям пока не ясно, что из него в конце концов «вырастет». Между государствами-участниками ЕАЭС идут острые дискуссии буквально по всем вопросам, принятие согласованных решений даже по двусторонним отношениям между его членами – большая проблема. И было бы откровенной наивностью считать, что в настоящее время возможно выработать сколько-нибудь согласованную позицию в отношении формата участия в работе этого Союза Ирана. Даже такой, казалось бы, очевидный вопрос, как запрет на межстрановые операции в долларах и евро и переход на расчеты только в национальных валютах (рубли, белорусские рубли, тенге, драм), запланирован лишь к 2025–2030 годам. А внедрение системы мультивалютных операций, либо ускоренный переход на платежное пространство единой валюты только начинает обсуждаться. И то – пока в России.
ШОС – это реально?
Одним из пунктов повестки дня прошедшей недавно в Москве встречи российского Президента со специальным представителем Исламской республики Иран Али Акбаром Велаяти было обсуждение вопроса о повышении статуса Тегерана в ШОС. Нужно сразу заметить, что появившиеся в ряде средств массовой информации сообщения о том, что в ходе встречи Владимира Путина и Али Акбара Велаяти по этому поводу было подписано некое соглашение, не соответствует действительности. Обошлись устными договоренностями. В частности, Россия взяла на себя обязательство на предстоящем саммите ШОС в Уфе, который должен состояться летом нынешнего года, поддержать иранскую заявку о полноправном членстве в этой организации. Где Иран сегодня, напомню, вот уже несколько лет пребывает в статусе наблюдателя.
Основное препятствие для получения Ираном полноправного членства, по сути, только одно – введенные против него санкции. И здесь есть одно «но»: если бы речь шла только об односторонних санкциях, введенных Западом, вопрос о членстве Тегерана в ШОС был бы решен еще два года назад. Ни для России, ни для Китая позиция Казахстана, являющегося последовательным противником участия Ирана в этой организации, не стала бы препятствием. Да и Астана, в общем-то, не стала бы упорствовать. Но проблема в том, что Иран сегодня находится под санкциями ООН.
Единственный путь решения данной проблемы – заключение Соглашения по ядерной программе с «шестеркой» международных посредников. После чего Москва и Пекин, как члены Совета Безопасности, могли бы добиться снятия санкций. Но пока это Соглашение «висит в воздухе». И большой вопрос − удастся ли его подписать до лета нынешнего года, как это, собственно, и запланировано. Пока ясно одно – пока санкции ООН в отношении Ирана не сняты, у противников членства Тегерана в ШОС есть «непробиваемый» аргумент, преодолеть который ни Москва, ни Пекин будут не в состоянии. Не потому, что у них не хватает влияния, а по той причине, что ШОС работает как «организация равных», где голос того же Бишкека по «весу» и «значимости» приравнивается к голосу региональных «тяжеловесов».
Но есть и другой вопрос: а нужен ли Иран этой организации? Ведь что бы ни говорили, но ШОС сегодня – это не региональный антизападный блок, а переговорная площадка с набором интересов стран-участников. Китай стремится к расширению рынков сбыта, обеспечению безопасности уже сделанных и планируемых инвестиций, созданию заслона для проникновения «исламских радикалов» в Синьцзян-Уйгурский автономный район. Власти Киргизии и Таджикистана озабочены сохранением собственных режимов. Россия стремится к сохранению политического влияния в регионе, стараясь при этом избежать крупных инвестиций и не «отдавить ногу» западным партнерам-конкурентам. Политика Узбекистана и Казахстана в регионе как нельзя более точно соответствуетопределению «схватка бульдогов под ковром», и приз в этой схватке – региональное лидерство.
Ответ – да, нужен. Тегеран может предложить темы, которые не только будут выслушаны со вниманием, но и послужат началом качественно нового партнерства членов этой организации. Более того – станут толчком для проектов, реализация которых заложит основы новой архитектуры безопасности в регионе. Иран в ШОС – это «свежая струя» и, одновременно, генератор новых идей наряду с ускоренной реализацией более ранних проектов.
Назову только три важные темы (в реальности – их существенно больше), которые могут быть реализованы при полноценном участии Тегерана в работе Шанхайской организации сотрудничества.
Во-первых, региональный проект реконструкции Афганистана, и поддержка процессов национального примирения в этой стране, с чем так и не смогли справиться США и их союзники.
Во-вторых, поддержка Ираном идеи Банка развития ШОС и его участия в Межбанковском объединении Шанхайской организации, участия опосредованного, не являющегося прямым нарушением санкций ООН.
Это вполне может стать началом работы Исламской республики в конкретных региональных экономических проектах, от строительства железной дороги Китай – Кыргызстан − Узбекистан до сотрудничества в российско-китайском проекте создании системы персональной подвижной спутниковой связи, тем более, что в этой отрасли Ирану есть что предложить, свидетельством чему – выведенный вчера на орбиту спутник «Фардж».
И, наконец, в-третьих, по списку, но не по значимости, участие Тегерана в качестве полноправного члена ШОС позволит сгладить возникшие в этой организации противоречия вокруг реализуемой Китаем грандиозной программы «нового экономического пространства Шелкового пути».
Место и роль Ирана в этой программе, его роль в достижении баланса интересов между Москвой и Пекином – тема отдельного и серьезного разговора. Сейчас же важно отметить, что иранское участие в ней сделает эту программу действительно «завтрашним днем» Востока и реальной альтернативой глобального доминирования США и Запада в целом. Только из-за одного этого России и Китаю стоит приложить усилия для скорейшей интеграции Ирана в ШОС.
* * *
Политические препятствия для полноценного участия Тегерана в работе Шанхайской организации сотрудничества становятся не такими уж непреодолимыми, как казалось это еще год назад. Но дело уже не в них. Сегодня членство Ирана необходимо, в первую очередь, самой этой организации. Для Тегерана это шанс активного участия в наиболее реальной из существующих интеграционных площадок. Для ШОС – возможность реализовать действительно прорывные проекты. Позволяющие, к тому же, перевести российское недовольство «несправедливым мироустройством» в весьма практическую плоскость.
