Опубликовано: Iran.RU. .
Игорь Панкратенко
Категоричное заявление главы Газпрома Алексея Миллера о том, что «газопровод «Турецкий поток» является единственным маршрутом, по которому могут поставляться 63 миллиарда кубометров российского газа, идущих сейчас пока транзитом через Украину. Других вариантов нет», наделало немало шума. Решение о строительстве такого маршрута экспорта энергоресурсов имеет серьезные геополитические последствия. И не топ-менеджеру Миллеру их принимать, поскольку ни он сам, ни его команда, лоббирующие этот проект на уровне Кремля, толком не понимают, что именно они предлагают.
Для государства главным является обеспечение безопасности общества и создание внешнеполитических условий для стабильного развития страны. Для любой компании, даже самой лучшей и «социально ориентированной» главным является непрерывное увеличение доходов и, соответственно, минимизация расходов. Если для этого нужно отказаться от непрофильных затрат – будь то социальная сфера или поддержка своих союзников – любая компания сделает это не задумываясь. Не задумываясь, в том числе, и о политических последствиях. Они ведь не всегда выражаются в денежном эквиваленте.
Не извиняюсь за этот «ликбез», поскольку он совершенно необходим для дальнейшего разговора.
Не будем особо углубляться в экономические аспекты «Турецкого потока», который на сегодняшний день даже не полноценный проект, а только некая идея. У которой, замечу, если верить представителю Газпрома Сергею Куприянову даже официального названия нет: нынешнее — «Турецкий поток» — это пожелание президента Турции Реджепа Эрдогана, которое даже официально не утверждено.
Не будем говорить и о финансовой составляющей, поскольку на его строительстве можно даже сэкономить: если он, как нас уверяют, будет стоить наравне с морским участком «Южного потока», то есть примерно 14 млрд евро, то ведь при его строительстве будут использованы уже изготовленные и заказанные материалы для его предшественника.
Другое дело, оправданы ли масштабные инвестиции в условиях, когда ожидается падение цен на газ из-за избытка предложения на мировом рынке, но и это пока опустим. Поскольку главной темой для нас является политическая составляющая идеи «Турецкого потока», ее геополитические последствия, о которых чиновники Газпрома либо вообще не задумываются, либо откровенно недопонимают.
Миф о конкуренции Ирана и Газпрома
Газпром видит в Иране только и исключительно конкурента, поэтому патологическая иранофобия и стремление нанести ущерб его интересам – вполне логичная позиция руководства компании. Но вот насколько это отвечает интересам России? Большой вопрос.
Начнем с того, что слухи о конкуренции Газпрому со стороны Тегерана сильно преувеличены. Иран за последнее десятилетие никогда не ставил во главу угла стремление отобрать российскую долю газового рынка. Сошлюсь на недавнее заявление министра промышленности, рудников и торговли Ирана Мохаммада Резы Нематзаде, сказавшего: «Мы не хотим быть конкурентом России». Естественно, я далек от мысли верить на слово, но ведь помимо заявлений есть и конкретные действия Тегерана, и геоэкономические реалии.
«Специалисты» из Газпрома упорно отказываются верить в то, что у них не хотят что-то отобрать, что существуют схемы, которые позволяют из политических соображений избежать острой конкуренции с Ираном. Но тот же пример общего для наших стран турецкого рынка служит ярким опровержением газпромовской иранофобии.
Этот рынок на протяжении достаточно долгого времени остается одним из самых крупных потребителей иранского газа. По данным министерства нефти Исламской Республики, в 2014 году суточный объём поставок природного топлива в Турцию составлял около 28 млн. куб. м или около 10 млрд. кубометров в год. Российские поставки газа почти в три раза больше − 25,99 млрд. кубометров. При этом, российский газ обходился в Турции 2014 году в 425 долларов за 1000 кубометров, иранский газ — по 490 долларов, за азербайджанский газ турки платили 335 долларов. Анкара постоянно требовала у Ирана скидку, чтобы снизить цену хотя бы до уровня азербайджанской, однако Тегеран на уступки не пошел, чем не позволил турецкой стороне потребовать снижении цены на российский газ.
А только за словесные обещания Анкары поддержать идею «Турецкого потока», Газпром уже заплатил 6%-ной скидкой по текущим поставкам. И торг продолжается, поскольку турки хотят 16%. Это, конечно, вряд ли, сойдутся в районе 10%, но сам по себе факт примечательный: иранцам на слово не верим, а Анкаре за слова еще и приплачиваем. Турецкая сторона, что называется, в одно касание переиграла «эффективных менеджеров» из Газпрома, а заодно – и продемонстрировала Ирану, чего стоит его принципиальность в стремлении избежать конфликта интересов с Москвой.
Но и это еще не все особенности поведения двух стран на турецком рынке. Существующий газопровод позволяет прокачивать в Турцию до 40 млн. кубометров иранского природного газа в сутки в Турцию. Но Тегеран намеренно использует его пропускную способность лишь на 70-75%, чтобы не мешать российскому экспорту.
И еще. В последние годы Эрдоган и его соратники в правительстве приложили немало усилий для того, чтобы навязать соседнему Ирану высокие транзитные тарифы за использование турецких газопроводов. Появления на турецком рынке новых дополнительных российских объемов «голубого топлива» усилит позиции Анкары. Кроме того, Эрдоган требует, чтобы право перепродажи иранского газа имели только компании, созданные в Турции. Тегеран категорически против этого возражает, настаивая на своем участии в этом процессе. С идеей «Турецкого потока» выкручивать Тегерану руки Анкаре становится гораздо проще.
Ну и, наконец, о малоизвестном аспекте визита в Баку президента Ирана Хасана Роухани в ноябре 2014 года. В ходе двусторонних консультаций, проходивших в Омане, американская сторона предложила Тегерану в обмен на снятие части санкций принять участие в формировании общего с Азербайджаном «энергетического коридора» в Европу, присоединившись к проекту Трансанатолийского газопровода (TANAP) – расширения действующего газопровода Баку – Тбилиси – Эрзурум.
Проект вызвал серьезную озабоченность в Газпроме, опасавшемуся, что присоединение Ирана к этому проекту позволило бы потеснить российскую компанию на европейских рынках, поскольку в таком случае азербайджанский газ не только заменял выбывающие объёмы поставок в Европу из Алжира и Ливии, но и сокращал российскую долю «европейского пирога».
Предложение для Тегеран было настолько выгодными, что вице-президент США Байден, обсуждая вопросы давления на Россию на саммите по безопасности в Стамбуле, говорил о нем как о состоявшемся событии. Иран участвовать в этой антироссийской комбинации отказался, вызвав откровенную, пусть и не публичную, истерику среди американского истеблишмента. Который «в наказание» Тегеран ужесточил свою позицию на переговорах в Вене в конце прошлого года.
Словом, миф о конкуренции коварных замыслах Ирана в отношении Газпрома – откровенный бред и воспаленная фантазия «эффективных менеджеров» этой компании. Проблема в том, что эти фантазии становятся основой для принятия ими вполне реальных решений.
Казалось бы – при чем здесь Сирия?
Давно известно, что иранофобия ведет к необратимым изменениям мозга, из-за чего сраженный ею «пациент» напрочь утрачивается адекватное восприятие мира. Разжигая газовое противостояние между Анкарой и Тегераном, бросая в этот костер бревно, на котором написано «Турецкий поток», «эффективные менеджеры» из Газпрома даже не представляют себе всех негативных последствий для России. Конечно, трудно их в этом винить, их ведь учили считать деньги, а не учитывать государственные интересы. Но тогда не нужно лезть в «большую политику», где не все меряется долларом.
В стремлении уничтожить призрак «иранской конкуренции», Газпром предлагает сложить все яйца в турецкую корзину, даже не задумываясь, что в таком случае выиграет только Анкара, а уж никак не Россия.
Одной из причин того, что Иран не наращивает объемы экспорта через турецкий газопровод заключается в его вполне обоснованных опасениях доверить Турции, американскому союзнику и члену НАТО, роль основного партнера по транзиту. Именно поэтому в 2011 году возникла идея газопровода IGP – через Ирак, в Сирии и далее на греческую часть Кипра. То есть – в обход Турции.
В этом случае Анкара получает сразу два удара. Во-первых, греческая часть Кипра и ее экономика для Турции – болевая точка. Чем там лучше — тем призрачнее становятся шансы на объединение Кипра под турецким протекторатом.
А, во-вторых, конечно же, Сирия – ключ к контролю за ближним Востоком. Идущая там и в Ираке война делает строительство газопровода невозможным, сохраняя монопольное положение Анкары в транзите иранского газа на «западном направлении». Кроме того, идущая в Сирии гражданская война уже приносит прибыль турецкой экономике. Десятки миллионов тонн иракской нефти и газового конденсата вместо портов Сирии идут сейчас на экспорт через порты Турции. Процесс этот особенно усилился после того, как авиация США в сентябре 2014 года, под прикрытием «антитеррористической операции» уничтожила все работавшие в Сирии НПЗ и ГПЗ. Только увеличение транзитного грузооборота позволило Турции ускорить приватизацию своих морских портов, причем – по гораздо более высокой цене.
И когда нам говорят, что ради сотрудничества с Россией Турция, якобы, «изменила» свою позицию в отношении Сирии – нам откровенно лгут. Только вчера премьер-министр Турции Ахмет Давутоглу в Лондоне заявил, что Турция не может остановить поток желающих воевать в Сирии в рядах «Исламского государства Ирака и Леванта», которые для проникновения на сирийскую территорию используют турецкую границу. И добавил, что Турция не желает победы в Сирии ни ИГИЛ, ни президенту Асаду: «если международное сообщество не собирается отправлять в Сирию наземные войска, единственной альтернативой будет подготовка и оснащение умеренных оппозиционных сил».
Стоит добавить, что на переговорах Эрдогана и Путина в Анкаре сторонам так и не удалось урегулировать инцидент с арестом военного авиационного груза, изъятого Турцией у РФ в октябре 2014, когда летевший в Сирию российский гражданский авиалайнер, на борту которого был груз «двойного назначения» — аппаратура прослушки и шифрования – был перехвачен и принудительно посажен шестью турецкими истребителями F-16.
Более того, Эрдоган недвусмысленно дал понять российской стороне, что задержание идущих в Сирию российских военных грузов будет неизменно повторяться, а блокада Дамаска Турцией только усиливаться.
Кроме того, тогда же Турция жестко отвергла требование российского президента запретить деятельность организаций чеченской диаспоры на своей территории и выслать в РФ лидеров чеченского ополчения.
Так что, в стратегическом плане Турция как партнер для России столь же ненадежна как Украина. Для Запада Анкара в качестве «центра» сепаратистов и исламистов в России просто незаменима, и рано или поздно этот «козырь» обязательно «сыграет». 35 миллиардов долларов российско-турецкого товарооборота и пара-другая миллионов отдыхающих там россиян – абсолютно ненадежная гарантия «лояльности» Анкары к партнерству с Москвой, поскольку США, ЕС и НАТО обладает более действенными инструментами воздействия на Турцию. И с этой точки зрения «Турецкий поток» — огромная ошибка, пусть даже кому-то и кажущаяся сегодня экономически выгодной.
* * *
Проект газопровода еще даже не согласован, точка выхода на турецкий берег не определена, не говоря уже о том, что нет никакой проектной документации. Собственно, «Турецкий поток» существует пока в виде меморандума между Россией и Турцией, который предполагает дальнейшее обсуждение планов. Остается только пожелать, чтобы эта откровенно ошибочная и непродуманная идея Газпрома, грозящая России серьезными геостратегическими потерями, так и осталась лишь на бумаге. Коммерсантам не место в большой политике. Они, в погоне за прибылью, — страну как «непрофильный актив» и обременительное приложение к «трубе» могут потерять.
