Фото: Aviator Dave «Chess set»:
Юрий Шушкевич
Двоюродные братья, как известно, всегда смогут договориться.
Устоит или нет правительство Башара Асада в бунтующей Сирии или нет, Россия уже потеряла ровность и приветливость отношений с абсолютным большинством арабских государств. Подобного в истории отечественной дипломатии еще не бывало. Россия, всю послевоенную эпоху защищавшая арабов, в основном, «из принципа», практически не имея в арабских странах полноценных экономических и военных интересов, внезапно обрела в их лице системного и непримиримого противника.
Данная метаморфоза стала результатом не ошибок нашего МИДа, а вполне состоявшегося раскола региона между двумя центрами влияния – Саудовской Аравией и Ираном. И раскол этот есть проекция двух важных геополитических инициатив.
Первая инициатива связана с иранским проектом модернизации, который, пробиваясь за границы исторической Персии и шиитское рассеянье, пытается претендовать на лидерство в исламском мире. Атомная и космическая программы Ирана – не столько оборонные инициативы, сколько заявления о своей состоятельности в качестве технологического и цивилизационного лидера исламской цивилизации. А также претензия на собственный цивилизационный проект, который, возможно, со временем смог бы и выйти за пределы региона..
Но в чем тогда состоит противоположная, «арабская инициатива»? Несмотря на колоссальные богатства и финансовые возможности арабских шейхов, никакого модернизационно-технологического дискурса в их странах не наблюдается. Скорее, наоборот, «арабский проект» является антимодернизационным, поскольку направлен к примитивной «уличной демократии», сжигающей энергию миллионов людей в перенаселенных странах без малейшего воздействия на технологическую и производственную сферы. Погружение по-прежнему архаичных обществ Туниса, Египет и Ливии в шариат означает отказ от любых трансформаций – как технологических, так и социальных. Неужели организаторы «арабского возрождения» столь недальновидны?
Вряд ли. Скорее всего, они исходят из наличия вполне состоявшегося технологического лидера. А таковой в регионе один – Израиль. Так что создание «Великого Израиля» первоначально в виде федерации с Саудовской Аравией, а позднее – более широкого государственного союза с другими арабскими государствами – сегодня начинает представляться не столь уж неправдоподобным. Двоюродные братья, как известно, всегда смогут договориться. К тому же арабские шейхи не столь наивны, чтобы не понимать, что накопленные ими за последние 50-60 лет триллионы нефтедолларов, вложенные в инструменты, за которыми давно нет никакого обеспечения, – лишь призрачные знаки богатства, сохранить которое возможно только направив его в строительство принципиально нового технократического общества. Иными словами — конвертировав «бумажки» в новые деньги подобного общества.
Элита нового государства будет опираться на израильских евреев, отвечающих за технологические развитие и за отношения с Западом, в то время как верхушка саудитов будет иметь с ними паритет в делах финансовой системы и контролировать внутренние процессы на арабских территориях.
При этом совершенно не следует полгать, что застарелый конфликт между евреями и палестинцами станет препятствием для государственного объединения. Этот конфликт в свое время был искусственно создан Британской империей, затем долгие годы поддерживался в рамках советско-американского глобального противостояния, сейчас же его подпитывает борьба за внутриисламское лидерство между Саудовской Аравией и Ираном. Ведь если разделить между палестинцами всё финансирование, которое на протяжении десятилетий приходило и продолжает к ним поступать от самых различных субъектов, заинтересованных в продолжении борьбы, то каждый из палестинцев давно должен был стать миллионером и получить возможность купить себе землю, мраморный коттедж и спокойную жизнь в любом уголке мира. А так – два борющихся друг с другом центра силы в исламском мире — персидский и арабский — используют палестинскую проблему для демонстрации «верности» и «непримиримости». Ибо голоса исламской улицы ещё долго будут нужны обоим.
Сегодня едва ли не основным фактором радикализации «палестинской улицы» является её колоссальный культурный и поведенческий разрыв с израильским обществом. Смею уверить скептиков, что при наличии желания этот разрыв может быть сведён на нет максимум за двадцать пять лет, в течение которых вырастет новое поколение, а «маловоспитанное поколение шахидов» отойдёт от дел.
Отсюда необходимым условием создания израильско-арабской федерации является устранение Ирана в качестве геополитического конкурента. Так что война с Ираном и союзной ему Сирией с каждым днём становится всё более вероятной…
Но даже если Израиль и США не решатся атаковать Иран, и спустя 5-10 лет эта страна превратиться в мощный и влиятельный геополитический центр, то и в этом случае учреждение «Великого Израиля» не сойдет с повестки дня и даже станет еще более вероятным. А палестинскую проблему решат, засыпав деньгами.
Ведь смысл «Великого Израиля» — создание в одном из наиболее нестабильных регионов устойчивого и хорошо структурированного «младшего партнера» Нового Запада. В котором, помимо прочего, также отразится и предполагаемая будущая структура мира, разделенного на центр силы и технологий и архаичную функциональную «окраину». Возможно, чтобы данная модель сработала в глобальном масштабе, она должна будет прежде проявить себя на Святой Земле…
Как России относится к подобной перспективе? Пока что – просто допустить её принципиальную возможность. Затем — поддерживать с «Великим Израилем» нейтральные отношения, торговать, осуществлять, поелику возможно, культурные обмены и т.п. Новое государственное образование не будет ни арабским, ни сионистским, в нём, по большому счету, умрёт политическая идея сионизма, связанная с возвращением еврейского народа в Эрец-Исраэль.
В дальнейшем перед евреями, равно и как перед всеми другими народами, задумывающимися о будущем, встанет дилемма выбора между функционализацией или преображением человеческой природы, выбора между киборгом и сверхчеловеком.
Скорее всего, в предстоящем «дивном новом мире» люди начнут самоорганизовываться не по признакам национальной идентичности, а по этим двум критериям. И оттого, какой путь изберёт для себя наша страна, будет зависеть её внешняя политика.
