![Лысенко Трофим Денисович (1898[3]–1976) — советский агроном и биолог, директор Института генетики АН СССР с 1940 по 1965 годы](http://conjuncture.ru/wp-content/uploads/2017/01/trofim-denisovich-lysenko.jpg)
Лысенко Трофим Денисович (1898–1976) — советский агроном и биолог. Основатель и крупнейший представитель научного направления в биологии — мичуринской агробиологии, академик АН СССР (1939), академик АН УССР (1934), академик ВАСХНИЛ (1935). Герой Социалистического Труда (1945). Лауреат трех Сталинских премий первой степени (1941, 1943, 1949). В 1934 году назначен научным руководителем, а в 1936 — директором Всесоюзного селекционно-генетического института в Одессе. Директор Института генетики АН СССР с 1940 по 1965 годы.
Последний научный отчет Т.Д. Лысенко сохранил и предал потомкам — доктор биологических наук, профессор, академик Международной академии информатизации, создатель брейнпьютера (См.: ВальцевВ.Б. , Чжоу Хун, Шилин К.И. Брейнпьютер и живая логика творчества. М., 1998. 36 с.; Карпов В.Э., Вальцев В.Б. Динамическое планирование поведения робота на основе сети «интеллектуальных» нейронов // ). Ученик Трофима Денисовича Лысенко и сын , к.б.н., непримиримого противника академика Лысенко.
Отчет [последний] академика Т.Д. Лысенко
о научной работе за 1974 год
В 1974 году я продолжал свои многолетние исследования по развитию теоретической биологической концепции мичуринского направления. Исследования велись в основном на хлебных злаках по теме: получение из яровых пшениц озимых с заданной озимостью и зимостойкостью. Эти многолетние, довольно обширные опыты в «Горках Ленинских» под моим научным руководством ставятся и проводятся старшим научным сотрудником О.Т. Лысенко. Отдельные мои поручения по этой теме выполняют старшие научные сотрудники Н.И. Фейгинсон, А.Т. Трухинова и младшие научные сотрудники Б.Д. Файнброн, О.В. Товмасян и Ф.И. Воронов.
Я уже неоднакаратно заявлял, что наша теоретическая биологическая концепция мичуринского направления в своей основе противоположна общепринятой вейсманистской во всех ее вариациях, в том числе теперешней весьма модной в нашей стране молекулярной генетике. Укажу на некоторые противоположности основ этих теоретических концепций.
Мы исходим из того, что наследственность и ее гены (наследственные единицы) присущи только живым формам материи. Неживые формы материи, т. е. любые вещества, наследственностью не обладают. Наследственность — это вовсе не какое-то вещество в живом теле, например ДНК, а врожденные, разнообразные потребности бесчисленных физиологических процессов в своих условиях жизни (в условиях протекания этих процессов). Каждый физиологический процесс для своего возникновения и протекания требует тех веществ и условий, из которых и в которых в прошлых поколениях он строился (возникал и протекал). В общем, из каких веществ и в каких условиях строилось живое тело, строился организм, такие же вещества и условия требуются для повторения развития организма в следующих поколениях. Коренная ошибка сторонников вейсманистской генетики, в том числе и генетики молекулярной, заключается в том, что они под наследственностью и наследственными единицами, генами, понимают не врожденные потребности в условиях жизни существа, организма, а считают, что наследственностью обладают ДНК, говорят, что в ДНК «записана» наследственность, а под генами понимают отрезки, сегменты ДНК.
Согласно нашей биологической концепции, в научное понимание живых организмов обязательно входят и условия жизни. Живое всегда появляется диалектическим единством двух главных противоречивых сторон. Одна сторона — это неживое, но жизнеспособное структурное тело. Другая сторона — условия его жизни, пища в широком смысле слова. Единство этих двух противоречивых сторон и есть живое, которому с необходимостью присущи процессы ассимиляции и диссимиляции, т. е. превращение (уподобление) неживого (пищи) в живое.
Врожденные потребности жизнеспособного тела в условиях жизни, в пище в широком смысле слова, — это в общем виде и есть наследственность. Конкретные же единицы наследственности, т. е. гены, — это врожденные потребности многочисленных физиологических процессов, каждый из которых требует своих условий и веществ для возникновения и протекания.
Понять живое в отрыве от его условий жизни невозможно, так как при этом оно перестает быть живым. Следовательно, вне условий жизни живого не будет. Это и есть одна из существующих причин неправильного понимания вейсманистской биологией природы живого, т. е. понимания наследственности живого.
Врожденные потребности, например, травоядных животных в растительной пище, а плотоядных — в мясе, или врожденные потребности озимых хлебных злаков в осеннем, а яровых в весеннем посеве, вейсманистская генетика, конечно, не может отрицать. Все эти явления испокон века общеизвестны. Но все-таки врожденные потребности организмов вейсманистские биологи считают не самой наследственностью, а производным от какого-то наследственного вещества. Наследственное же вещество — это особое вещество, принципиально отличное от сомы, от живого тела. В этом особом наследственном веществе якобы закодирована, зашифрована программа жизни существа.
Раньше наследственностью считали извечную зародышевую плазму, потом ее поместили в хромосомы, а теперь в молекулярной биологии (генетики) наследственным веществом считают ДНК. Последняя якобы и есть давно искомое вейсманистской наукой конкретное наследственное вещество.
Наши советские сторонники молекулярной генетики, в основном не биологи, а академики математики, механики, физики, химии и другие, опираясь на якобы теперь уже найденное вещество наследственности, ДНК, утверждают, что молекулярная генетика уже свободна от механизма и идеализма. Ведь теперь вейсманистская теория наследственности построена исходя из вещества наследственности, из ДНК, а так как любое вещество материально, то, следовательно, и теория молекулярной генетики является материалистической.
Что ДНК, как и любое другое вещество, является формой материи, это верно. Но считать, что нить ДНК и ее сегменты (гены) управляют жизнью и развитием организмов, будет сугубо неверным. Никакое вещество в организме не может быть управляющим. Не только в организме, но и во всей вселенной, кроме человеческого общества, управляющих не бывает. Никакого шифра или кода, записей информации и т. п. в ДНК также нет. Стоит только подумать, кто же зашифровал или записал какую-то информацию в вещество ДНК? В теории молекулярной генетики буквально потерян всякий смысл, всякое понятие слов, которыми выражена эта теория.
Наследственность — это коренное биологическое свойство. Присуще оно только живому в виде врожденных потребностей тела в его условиях жизни. Это для вас, биологов мичуринского направления так же бесспорно, как и то, что любое общество, в том числе и ДНК, является формой материи. Измышления же авторов молекулярной генетики, приписывание ими неживому веществу (ДНК) коренных свойств живого, ничего общего не имеет с действительностью, а, следовательно, с научным материализмом. Повторяю, наследственность — это атрибут живого, это врожденные потребности живого в условиях его жизни. Без этих условий живое не бывает живым, хотя бы оно и оставалось при сохранении без повреждений своей специфической структуры жизнеспособным. Нельзя путать, отожествлять вещество с существом. Никакое отдельное вещество не может быть живым, а поэтому никакое вещество не обладает атрибутом живого — наследственностью, потребностями в условиях жизни.
Некоторые советские биохимики, горячие сторонники молекулярной генетики, неоднократно в печати прямо заявляют, что согласно молекулярной генетики нельзя указать отличие живого от неживого. Исходя из этого, даже в 3-м издании Большой Советской Энциклопедии академик В.А. Энгельгардт заявляет (Т. XVI, С. 451), что «отличительная черта молекулярной биологии — изучение явлений жизни на неживых объектах …». Мы исходим из того, что любое живое коренным образом отличается от любого неживого тем, что первому (живому) с необходимостью присущ процесс ассимиляции и диссимиляции, а второе (неживое) этим не обладает. Живому с необходимостью присущи процессы употребление неживого (пищи) в живое Живому (организму) с необходимостью присуще создать условия для превращения соответствующего неживого (пищи) в живое.
Поэтому изучать специфические, коренные свойства живого на неживых объектах невозможно.[1] Только та химико-физическая структура тела, которой с необходимостью присущ процесс ассимиляции и диссимиляции, т. е. процессы питания, являются жизнеспособным телом. В этом — коренное отличие живого от неживого. Если телу присуща потребность в питании, потребность в ассимиляции и диссимиляции, значит это живое. Наоборот, если телу питание не присуще, значит оно неживое.
Когда объединенная наука биофизика и биохимия сможет создать в искусственной обстановке такое тело, которому будет присущ процесс употребления пищи этому телу, тогда это будет создание в искусственных условиях живого. Потребность этого тела будет его наследственностью.
Согласно биологическим законам, неживое (пища), начиная с минеральных веществ, углекислого газа и солнечного света, превращается в живое при посредстве живого. Живое активно избирает из окружающей среды нужные ему вещества и создает условия превращения этих веществ в пищу, из которой строится, путем многочисленных ферментативных процессов, живое тело. Я уже давно, исходя из своей биологической концепции, неоднократно устно, а письменно в данном случае впервые, заявлял: живое является тем неживым, которое стало давно живым и которое обладает врожденным тяготением, потребностью (наследственностью) в том неживом, которым оно было пока не стало живым.
Эта краткая формулировка говорит о многом. В нее также входит и то, что жизнь все время возникает сызнова из неживого (пищи). Это значит, что не продолжается та жизнь, которая когда-то, как-то один раз возникла на нашей планете и дальше якобы передается непрерывно из поколения в поколение. На самом же деле живое всегда возникает из пищи, а это значит из неживого при посредстве живого. Живые организмы с присущей им необходимостью создают условия, при которых строго избираемые ими внешней среды соответствующие вещества (пища) превращается в живое тело этих организмов, в том числе и в половые клетки — зачатки будущих организмов. Определенным формам неживой материи в строго определенных, создаваемые организмом, условиях свойственно превращаться в живое. Поэтому о нашей биологической концепции давно утверждается, что условия жизни, условий внешней среды были, есть и будут ведущими в развитии органического мира. Какова среда, каковы условия жизни, из которых и в которых строятся организмы, таков и органический мир.
Известно, что путем обобщения многочисленных прошлых опытов по превращению районных яровых хлебных злаков в озимые, мы уже давно установили, что наследственная изменчивость (мутации) всегда адекватны тем условиям и веществам, путем ассимиляции которых получилось новое измененное тело. Под адекватной наследственной изменчивостью необходимо понимать, что те условия и вещества, из которых путем ассимиляции получилось новое измененное тело, требуется потомством при повторении развития.
В опытах по превращению яровых в озимые, которые раньше проводились многими исследователями в различных районах, озимые растения получались только дважды, а чаще трижды перезимовавших в поле единичных яровых растений. Основная же масса подопытных яровых растений зимой и ранней весной погибла. Поэтому такими отдельными опытами нельзя было установить адекватность наследственной изменчивости при получении озимой наследственности из яровой. Адекватную наследственную изменчивость можно было установить только путем тщательного анализа и научного обобщения всех этих многих опытов, проведенных в различных климатических условиях. Теперь же в специальных опытах в «Горках Ленинских», проводимых научными сотрудником О.Т. Лысенко, получается озимое потомство не из случайно перезимовавших отдельных яровых растений, а почти из всех или по крайней мере из большинства взятых в опыт яровых семян. Поэтому теперь уже можно в любом районе, где имеются настоящие зимы демонстрировать адекватную наследственную изменчивость при превращении яровых в озимые.
В экспериментах, по получению озимых из яровых в 1973/74 гг. в «Горках Ленинских» получены новые, ранее неизвестные нам факты, весьма важные для теоретической биологии Зимой 1973/74 гг. в различные календарные сроки с полевых делянок брали монолиты с подопытными еще неозимыми растениями (эксперимент О.Т. Лысенко). Эти растения, хотя были и неозимыми, но в поле после их перезимовки летом они должны были дать в урожае озимые семена. Выкопанные растения выращивали в теплице под непрерывным светом днем обычный свет, а ночью — от 500-ватных ламп накаливания. Часть растений выращивали в камере при круглосуточном люминесцентном освещении. Из этих же монолитов часть растений выращивали в теплице только при обычном дневном свете (ночью добавочного освещения не давали). Этот опыт проводили с растениями яровой безостой пшенице, посеянной в поле под вторую зиму 30 августа 1973 года. Такой же опыт проводили и с двумя другими яровыми сортами: «Мильтурум 553» и «Мильтурум 321» (опыт О.В. Товмасян).
Монолиты с растениями яровой безостой пшеницы брали (вырубали) из мерзлой почвы с поля 14 февраля, 1 марта и 15 марта, а монолиты с яровыми растениями сорта «Мильтурум 553» брали с поля 1 марта и 3 мая. Опыт с яровыми сортом «Мильтурум 321» проводился зимой и весной 1973 года.
У безостой яровой озимым оказалось только потомство растений из монолита, взятого с поля 15 марта и выращенных под непрерывным светом. Причем озимых семян с этих растений было большинство. Растения же этого монолита (взятого с поля 15 марта), но выращенные не на длинном дне, а на естественном, в это время еще довольно коротком, озимых растений в потомстве не дали.
Растения яровой безостой из монолитов, взятых с поля 14 февраля и 1 марта, при выращивании их при непрерывном освещении, в потомстве озимых вовсе не дали.
То же получилось и с потомством растений ярового сорта «Мильтурум 553». Растения с монолита, взятого 1 марта, и выращенные при беспрерывном освещении, озимых в потомстве также не дали. У растений же с монолита, взятого с поля 3 мая и выращенных как при беспрерывном освещении, так и на обычном длинном майском дне, почти все потомство оказалось озимым. То же было получено и в опыте 12973 года с растениями ярового сорта «Мильтурум 321».
Из этих опытов вытекает довольно важные выводы для теоретической биологии. Оказывается, что для получения озимых из яровых не только необходим определенный срок (в определенные даты) осеннего полевого посева (что уже давно нами установлено и многими другими исследователями подтверждено), но необходимо также и воздействие зимнего периода не менее определенной длительности. Далее эти опыты 1974 года показали, что после довольно длительного необходимого воздействия зимних условий, в самом начале весенней вегетации подопытных растений нужно продолжительное дневное освещение. Нужен длинный день.
В опытах О.Т. Лысенко уже давно было подмечено, что подопытные яровые растения при получении из них озимых семян нельзя со дня их всходов и до конца зимнего периода сдвигать с места. Если эксперимент проводился с посевом семян в вазоны или сосуды, то эти вазоны и сосуды со дня их всходов нельзя трогать с места, иначе озимых семян из этих яровых растений не получить. Это было подмечено многократно, но специального прямого проверочного эксперимента не было. Очевидно было, что нельзя нарушать пространственную ориентацию (полярность) точки роста растений. Теперь прямыми опытами в 1973 году и в 1974 году проведенными О.В. Товмасян, это было подтверждено.
В этих опытах семена яровой пшеницы, уже подготовленные предшествующим двухкратным осенним посевом, высевали осенью в нужные сроки для получения из них озимого потомства. Посев производили гнездами. Осенью часть гнезд с растениями (всходами) выкапывали в разные сроки с большим комом земли. Поэтому выкопанные растения по виду не страдали, не завядали. Потом эти комья с растениями пересаживали на ту же грядку. После перезимовки гнезда растений, которые с осени не сдвигали с места (не пересаживали), в своем большинстве дали озимое потомство. Растения же, которые с осени были пересажены, т. е. сдвинуты с места, ни одного озимого растения не дали.
Помимо этих прямых опытов со сдвиганием с места растений, наблюдения в поле показывают, что даже малейшее зимнее выпирание (морозом) растений достаточно для того, чтобы яровые растения, которые должны породить озимые семена, их не порождали. Потомство их оставалось яровым. В чем здесь дело, какие процессы в точках роста растений происходят (или, наоборот, нарушается их прохождение), мы не знаем. Но эти факты твердо установлены, а посему при получении из яровых озимых, наряду с другими условии, нельзя растения и осенью, и зимой хотя бы один раз сдвигать с места.
Наблюдения и анализ опытов по изменению яровых в озимые в прошлые годы в «Горках Ленинских» уже давно в общем виде показали, помимо многих уже известных нам условий, необходимых для изменения яровых в озимые, как будто бы необходимы, после зимовки растений, в длинные весенние дни. При коротком световом дне в начале вегетации растений (при прохождении световой стадии) озимых в их потомстве не будет. Вышеописанные эксперименты выращивания растений на коротком естественном дне из монолита, взятого 15 марта, и на длинном естественном дне из монолита, взятого 3 мая, это предположение подтвердили. В 1975 году этот эксперимент будет повторен как в полевых условиях, так и теплице. Пока же мы предполагаем, что длина весеннего дня при отрастании растений после зимовки играет роль не только в порождении или непорождении подопытными неозимыми растениями озимых семян. Мы предполагаем, что от продолжительности дня при весеннем отрастании растений зависит и степень озимости, т. е. длина стадии яровизации.
Описанные нами в этом отчете результаты экспериментов 1973/74 г., вместе со всеми ранее нам известными экспериментальными данными, теперь уже дают нам возможность более ясно и более просто показать и научно доказать любому, но обязательно желающему знать, что наследственность — это не вещество, а коренное свойство существа, т. е. организма. Наследственность — это врожденные потребности живого тела в условиях жизни. В общем наследственного вещества нет и не может быть, а наследственность есть.
Изменение врожденных потребностей в условиях жизни для прохождения тех или иных физиологических процессов — это и есть изменение наследственности. Изменение наследственности всегда происходит только путем ассимиляции организма несвойственных ему условий. Но для этого необходимо, чтобы растение смогло взять, ассимилировать эти несвойственные ему условия. Пока растение не утеряет врожденных потребностей в определенных условиях для данного физиологического процесса (например, для совокупности процессов яровизации), до тех пор новых, ему не свойственных условий оно не воспримет, не будет их ассимилировать, а, следовательно, эти новые условия и вещества не будут превращены в измененное живое тело.
Эксперименты по превращению яровых в озимые в «Горках Ленинских» имеют не только большое значение для построения и развития теоретической биологии мичуринского направления. Они крайне необходимы и для решения важных вопросов колхозно-совхозной практики. Нам и всем тем, кто под нашим научным руководством в прошлые годы занимались изменением яровых в озимые, уже давно известно, что многие озимые формы, полученные из яровых, обладают хорошей наследственной стойкостью против зимних невзгод тех районов, в полевых условиях которых шло превращение яровых в озимые. Точнее, озимые в этих случаях получаются с наследственной стойкостью против зимних невзгод тех районов, из веществ и условий которых при посредстве совершенно незимостойких яровых растений строилось новое живое озимое тело.
Получение хороших зимостойких сортов хлебных злаков для наших колхозов и совхозов крайне необходимо. Рекомендованных нами способ создания зимостойких форм и сортов озимых из яровых является наиболее действенным и быстрым. В каждом районе этим способом можно из своих же климатических условий получать хорошие зимостойкие озимые из яровых или из хороших озимых, но плохо зимостойких, путем превращения из в яровые, а затем в озимые своего района.
Безответственный разгром (на основании которого изложены в №11 «Вестника Академии наук СССР» за 1965 год) нашей теоретической биологической концепции и вытекающих из нее практических предложений нанес немалый ущерб колхозно-совхозной практике по ряду практически важных вопросов, в том числе и по вопросу создания зимостойких сортов озимой пшеницы и других озимых растений.
В настоящее время почти все озимые сорта пшеницы, находящиеся в колхозах и совхозах, а также в государственном сортоиспытании и в питомниках селекционных станций, обладают недостаточной зимостойкостью для тех районов, где они высеваются. Исключение представляет только сорт озимой пшеницы «Мироновская 808», высеваемый на больших площадях в колхозах и совхозах.
Эта озимая пшеница в свое время была получена В.Н. Ремесло путем превращения ярового сорта Артемовка в озимый по способу, разработанному нами еще в 1952 году. После разгрома нашей теоретической биологической концепции на объединенном заседании Президиума АН СССР, Президиум ВАСХНИЛ и коллегии Министерства сельского хозяйства СССР от 2 сентября 1965 года все вытекающие из нее практические предложения, в том числе и получение озимых из яровых, были фактически (хотя и не писано) крепко запрещены и их использование на практике прекращено.
Сорт озимой пшеницы «Мироновская 808», полученный из яровой, помимо других своих хороших качеств, обладает хорошей зимостойкостью. Но его наследственная зимостойкость достаточна только для тех районов, зимние невзгоды которых аналогичны району, из веществ и условий которого он получен, т. е. району, где проводилось в полевых условиях это превращение яровой пшеницы Артемовки в озимую. Для других же районов, с более жесткими условиями, а также с другими зимними невзгодами, необходимо создавать свои озимые из яровых, создавать их из условий своего же района, тогда эти озимые формы будут обладать хорошей зимостойкостью для этих районов.
Я понимаю, что на такие мои заявления можно до поры до времени в АН СССР и в ее Отделении общей биологии не обращать внимания. Но нужно иметь в виду, что первая же жестокая зима, к сожалению, оставит колхозы и совхозы во многих районах без урожая теперешних мало зимостойких для этих районов сортов пшеницы.
Я указал только на один из многих практических примеров, вытекающих из развиваемой мною теоретической биологической концепции мичуринского направления.
Вернемся к теории, к доказательству утверждаемой нами и вкорне отвергаемой вейсманистской генетикой адекватной наследственной изменчивости.
Издавна в биологической науке велись ожесточенные дискуссии по неясному и научно мало понятному вопросу о так называемом наследовании приобретенных признаков, которое обычно связывали с ламаркизмом. Это утверждение ламаркизма в общей форме, конечно, хотя экспериментально оно не было доказано. В нашей биологии мичуринского направления этот неясный вопрос научно конкретизирован. Мы утверждаем о наличии адекватной наследственной изменчивости и экспериментально ее доказываем.
Обеим дискутирующим сторонам совершенно ясно, что если наследственные изменения адекватны тем условиям, ассимиляция которых создала измененное живое тело, то буквально рушится искусственно поддерживаемая теоретическая основа генетики, в том числе и теперешнего ее варианта в молекулярной генетики. Эту беспрерывную на протяжении более столетия теоретическую дискуссию можно решить только практикой, если исходить из верного положения, что точка зрения практики должна быть и точкой зрения теории.
Нашей колхозно-совхозной действительностью этот глубоко теоретический вопрос, как известно, в свое время уже был решен. Теперь, к сожалению, у нас это как бы забыто, а решения сессии ВАСХНИЛ 1948 года считаются неверными и даже антинаучными. Но я верю, что интересы нашего социалистического сельского хозяйства потребуют создания и возрождения нужной именно ему действенной биологической теории и отбросят ложную, совершенно ненужную для производственной практики вейсманистскую генетику. Она нужна только для подкрепления и обоснования неправильного, ненаучного мировоззрения на живую природу в капиталистических странах. Для этих же целей во многих штатах США в настоящее время в учебники для средних школ в обязательном порядке введены на равных основаниях эволюция органического мира, в том числе и происхождение человека, по Дарвину и сотворение его по библии. Об этом говорится в ряде номеров (за 1973–1974 гг.) американского общенаучного журнала *** и английского журнала ***.
Противникам нашей биологической концепции мичуринского направления известны наши неоднократные заявления о том, что изучение физики и химии живого крайне необходимо. Таким изучением должны заниматься, но, к сожалению, недостаточно у нас занимаются, компетентные биохимики и биофизики. Специфическими же биологическими свойствами, такими как наследственность и ее изменчивость, должна заниматься (изучать) теоретическая биологическая наука.
В частности, генетика на основе экспериментов и наблюдений за жизнью и развитием растительных, животных и микробных организмов как в сельскохозяйственной практике, так и в естественной природе, должна выявлять присущие живым телам (организмам) различные потребности в условиях и веществах, необходимых в онтогенезе для возникновения и протекания различных физиологических процессов. Только такое изучение и является действенным для понимания коренных биологических свойств живого тела. Генетическое изучение, изучение наследственности — это и есть выявление условий внешней среды (пищи в широком смысле слова), требуемых живым для возникновения и протекания тех или иных физиологических процессов.
Попробуем кратко пояснить это на примере наших многолетних биологических исследований. Эти исследования всегда преследовали цель решения таких теоретических проблем, которые могли открывать возможности для решения разработки практически важных вопросов сельского хозяйства.
До конца 20-х годов текущего столетия [1920-х] генетики изучали наследственные свойства озимых и яровых форм растений путем анализа гибридного материала от скрещивания озимых форм с яровыми. Получались результаты, говорящие о том, что озимость обуславливается одним или двумя, тремя и т. д. генами. Разное число генов, обуславливающих озимость, зависело от озимых форм, которые брались для скрещивания. Такое экспериментальное выявление или определение количества генов, обуславливающих озимость, буквально ничего не говорило о сущности озимости, о том, что нужно сделать, чтобы озимые хлебные злаки при весеннем посеве могли давать выколашивание (плодоношение).
После наших работ вот уже в течение более сорока лет стало общеизвестным, что озимые, посеянные весной, не выколашиваются только по причине отсутствия в поле длительного периода пониженных температур. Природные потребности этих растений (т. е. наследственность их физиологических процессов, получивших наименование стадия яровизации) в весенних полевых условиях, как правило, не удовлетворяются. Развитие растений приостанавливается до тех пор, пока эти потребности, т. е. наследственность, не будут удовлетворены. Яровые же растения для прохождения своей стадии яровизации в весенне-летних полевых условиях удовлетворяют свои потребности, а посему выколашиваются и плодоносят.
Этими работами было выявлено, что наследственность озимых отличается от наследственности яровых своими врожденными потребностями в определенных температурах и длительности их воздействия для прохождения одного из этапов развития — стадии яровизации. Когда причины невыколашивания озимых при весеннем посеве в науке и практике стали общеизвестными, генетики прекратили изучение наследственности озимости и яровости путем скрещивания яровых с озимыми формами для выявления того, сколькими генами обуславливается озимость. Вместо этого начали выявлять комплексы внешних условий, требуемые наследственностью для прохождения стадии яровизации у различных сортов и форм озимых и яровых растений. Только этим путем и можно правильно изучать и понимать эти врожденные потребности.
Исходя из изложенного выше нашего понимания наследственности разработаны способы ликвидации и создания в экспериментах наследственных свойств озимости и яровости. Этим мы и показываем адекватную наследственную изменчивость.
Отрицать теперь в науке адекватную наследственную изменчивость[2] могут только люди, неправильно понимающие сущность живого, не знающие коренного отличия любого вещества от любого существа. Такие ученые и идут в живом теле вещество наследственности, а это аналогично тому, чтобы искать в живом теле вещество жизни.
В практике сельского хозяйства, а также физиологам, изучающим зимостойкость растений, хорошо известно, что для приобретения озимыми растениями устойчивости против зимних невзгод, необходимо, чтобы они с осени, до наступления зимы, приобрели закалку. Для этого требуются определенные осенние условия, определенный срок осеннего полевого посева. Озимые обладают наследственными свойствами (генами) приобретать закалку (стойкость), а сама закалка создается путем ассимиляции определенных осенних веществ и условий.
Нам теперь известно, что для получения наследственно озимых растений из наследственно яровых, прежде всего необходимо, чтобы яровые подопытные растения утеряли врожденные потребности (гены) в весенних условиях для прохождения своей стадии яровизации. Такая утеря растениями указанных наследственных свойств достигается в экспериментах одно- или двух-кратным позднеосенним посевом. Так как яровые растения обладают плохой зимостойкостью, то необходимо принимать меры для сохранения от гибели этих посевов в полевых условиях в зимний и ранний весенний периоды. Если таких мер защиты не принимать, то могут сохраняться, и то не во всех случаях, только случайные, отдельные яровые растения.
После одно- или двухкратных перезимовок, яровые растения теряют наследственные потребности в весеннем посеве, но потомство таких растений ни в какой степени еще не является и озимым. Ведь их родительские яровые растения обладали для прохождения яровизации врожденными потребностями в ассимиляции весенних условий, а не осенне-зимних, из которых только и может получаться озимое тело. Для этих яровых растений осенне-зимние условия являются не только нетребуемыми, но они чужды природе, т. е. наследственности, стадии яровизации яровых растений. Поэтому яровые и не ассимилируют этих условий и не порождают озимых. Потомство же растений, потерявших врожденную потребность в весеннем посеве, при посеве его в поле в строго определенный осенний срок, уже будет ассимилировать осенние условия, нужные для создания наследственности, возможности для закаливания, для создания в своем потомстве свойств (генов) осенней закалки.
Далее, воздействие зимних условий (температуры примерно от –20 до +20) в течение довольно длительного периода создаст в потомстве этих растений наследственное свойство озимости, т. е. потребность в прохладных температурных условиях для процессов яровизации. После длительного воздействия зимних пониженных температур, как уже говорилось, требуются длинные весенние дни с самого начала вегетации (весеннего отрастания). При коротком световом дне во время отрастания растений после зимы озимых форм в их потомстве не будет.[3] Длинный световой день при окончании стадии яровизации требуется для прохождения так называемой световой стадии.
Эксперименты с различной продолжительностью дня при отрастании после зимовки подопытных еще неозимых растений для получения из них озимых семян будут проводиться в 1975 году.
В экспериментах по превращению яровых в озимые будет выясняться и ряд других, еще неясных для нас вопросов. Для меня совершенно очевидно, что конца таким генетическим исследованиям не должно быть. Ведь любое правильное научное выяснение того или иного неясного вопроса открывает целый ряд других неясных вопросов. Практические потребности заставляют экспериментально решать эти вопросы.
Эксперименты по превращению яровых в озимые и озимых в яровые необходимы для дальнейшего развития генетической теории мичуринского направления. Они нужны и для все большего выяснения адекватной наследственной изменчивости, для все большего понимания того, что любое живое всегда и всюду возникает только из пищи при посредстве живого. Ведь коренное свойство, специфика структуры жизнеспособного тела состоит в том, что ей присуще необходимость ассимиляции и диссимиляции соответствующих условий и веществ неживой природы. Этим путем и получается живое из неживого, из пищи.
Мне очень хочется, чтобы внимательный читатель моего отчета дал себе не малый труд вдуматься во все мною сказанное. После этого пусть он попробует научно опровергнуть наше понимание наследственности, а также наше утверждение, что наследственная изменчивость адекватна. Если читатель придет к выводу, что наши генетические положения нельзя опровергнуть не административным, а научным путем, то что же тогда остается от так называемой центральной догмы молекулярной генетики Крика и Уотсона? В само деле. О какой матрице для копирования наследственного вещества (для копирования ДНК) можно говорить, зная детально наши экспериментальные данные по получению озимых из яровых? Ведь в данном случае речь идет не об одном новом гене, не об одной мутации, полученной на основе выдуманной ошибки копирования. При порождении яровыми растениями озимых получаются новые наследственные свойства, новые гены, счет которым можно вести десятками, сотнями, а то и тысячами.
При изменении яровых в озимые нередко изменяются все наследственные свойства, характерные для ботанической разновидности. В этих случаях возникают новые бесчисленные гены, новые наследственные свойства. Неужели получение всех этих наследственных свойств (мутаций) можно считать результатом ошибок копирования, результатом ошибок репликации наследственности?
Утверждение молекулярной генетики, что изменения наследственности (мутации) получаются в результате ошибки копирования, вкорне неверно. В самом деле, кто здесь ошибается? Живая природа или создатели и сторонники молекулярной генетики? Каждый знает, что природа не может ошибаться. Понятие слова ошибка неприложимо к природе. Оно неприложимо и явлениям наследственной изменчивости, на основе которой идет развитие органического мира.
Из теории молекулярной генетики прямо вытекает, что развитие органического мира идет не на основе специфических биологических законов, а на основе ошибок копирования вещества наследственности, ДНК. Получается, что если бы живая природа не делала ошибок, то не было бы и ее изменения. Она оставалась бы неизменной.
Всем известно, что живая природа изменяется и эти изменения происходят не на основе ошибок, а на основе биологических законов. Выявленный нами (в экспериментах по получению озимых и яровых) генетический закон адекватной изменчивости и является одним из специфических биологических законов. Этим самым вкорне рушатся теоретические основы молекулярной генетики. Поэтому в АН СССР сторонники молекулярной генетики приняли все меры, чтобы как им самим, так и никому другому в науке СССР не была известна наша теоретическая биологическая концепция мичуринского направления. Приняты меры, чтобы не был известным и фактический материал наших экспериментов, которые явно противоречат основе молекулярной генетики.
Многое говорит о том, что сторонникам в АН СССР ошибочной в своей основе молекулярной генетики не только не нужна истина в биологической науке, но для них она вредна. Иначе чем же объяснить, что после так называемой критики на разгром нашей теоретической биологической концепции, вот уже почти десять лет в теоретической биологической науке, в генетике и намека нет на какие-либо дискуссии или обсуждения теоретических биологических вопросов? Идет прямой административный, ничего общего с наукой не имеющий, зажим теоретической биологической концепции мичуринского направления.
Сторонники молекулярной генетики в АН СССР в прямом виде боятся результатов наших экспериментальных данных. Поэтому они принимают все меры к зажиму нашей биологической теории, хотя большинство из них по своей специальности никакого отношения к биологической науке не имеют. Не имеют они научного представления о сущности живого.
Академик Т.Д. Лысенко
17 февраля 1975 г.
__________
[1] Это не в коем случае не отвергает крайней необходимости изучения физики и химии живых тел.
[2] Раньше под этим в ламаркизме смутно понималось наследование приобретенных признаков.
[3] Это наше заявление прямыми экспериментами еще недостаточно проверено.
