ФОТО: ibtimes.sg
Опубликовано: Военно-промышленный курьер. .
Отклик на статью
Политолог Петр Самойленко приводит данные Стокгольмского института исследования проблем мира (SIPRI), согласно которым в наступившем тысячелетии АТР стал регионом с самым быстрым ростом военных расходов – как в абсолютных величинах, так и в отношении доли ВВП. У Пекина довольно сложные отношения со всеми странами региона, особенно на фоне стремления к доминированию. Для этого у Поднебесной имеются определенные рычаги, о которых сказано и в статье, а именно: «ВМФ Китая стал крупнейшим в мире и располагает большим количеством надводных кораблей и субмарин, чем США». Следствие подобного расклада сил – «по признанию нового командующего флотом США на Тихом океане адмирала Филиппа Дэвидсона, Китай теперь способен контролировать Южно-Китайское море во всех сценариях, кроме войны с Соединенными Штатами».
Наиболее выгодное стратегическое положение в АТР занимают, пожалуй, Филиппины, представляющие собой ключевую точку для доступа на рынок стран АСЕАН. Поэтому неудивительно, что они сосредоточены в фокусе геополитических интересов и США, и Китая. Каждый желает видеть Манилу своим союзником или по меньшей мере рассчитывает на благожелательный нейтралитет в разгорающемся конфликте двух сверхдержав. Точнее, Белый дом скорее заинтересован в прежнем формате отношений: сюзерен – сателлит, что никоим образом не устраивает нынешнего харизматичного президента Родриго Дутерте.
“При обострении китайско-американского конфликта США попытаются защищать свои интересы жизнями союзных солдат”
Впрочем, стратегия Соединенных Штатов в отношении Филиппин понятна и даже по-своему логична. Республика не в состоянии играть сколь-нибудь существенную самостоятельную роль в регионе, ибо она его самое слабое звено по ряду причин. Первая из них – историческая. На островах до 1946 года никогда не было собственного единого централизованного государства, не говоря уже об уникальной цивилизации, подобной китайской и японской. Само название – в честь испанского короля Филиппа II – свидетельствует о колониальном прошлом, сначала испанском, потом американском. Неудивительно, что до недавнего времени политическую элиту страны составляли потомки испанской аристократии, получившие независимость из рук США. Замечу, что Дутерте не из их числа, отсюда его популярность среди простого народа, которому импонирует жесткая и грубоватая риторика нынешнего лидера в адрес Соединенных Штатов.
В менталитете филиппинцев отсутствуют традиционная для азиатского общества сакрализация власти и самоощущение избранности (как у японцев, на протяжении столетий видевших в императорах потомков богини Аматэрасу, или у китайцев, благодаря многовековой непрерывной истории мыслящих себя центром вселенной или, другими словами, осью истории), равно ценности конфуцианства и буддизма чужды большинству филиппинцев, в массе своей исповедующих христианство.
Кроме того, у Филиппин нет столь же богатой и славной военной истории, как еще у одного центра силы в регионе – Вьетнама, в минувшем столетии вышедшего победителем из войн с тремя могущественными державами: Францией, США и КНР, две из которых на момент конфликтов уже были ядерными. На современном этапе Ханой, по словам геополитика Владимира Дергачева, «успешно играет на конкуренции великих держав в регионе, чтобы получить максимальные выгоды от сотрудничества».
Подобную игру пытается вести и Манила, но, как отмечает аналитик Дмитрий Мельников, в отличие от нее Вьетнам «стремится не только активно противостоять своим могущественным соседям, но и занять положение региональной сверхдержавы». Эти амбициозные устремления Ханоя обусловлены сравнительной слабостью некоторых соседей – Лаоса и Камбоджи. На подобный статус Манила, расположенная близ не только КНР, но и быстро развивающейся Индонезии, и на пересечении американо-китайских интересов, не претендует.
Еще одна проблема, которая не позволяет Филиппинам играть существенную роль в АТР, – военно-морские силы, неспособные стать (во всяком случае в обозримом будущем) фактором влияния в Южно-Китайском море. Да и в целом согласно оценке Александра Храмчихина: «Филиппинские ВС велики по численности, но при этом ориентированы исключительно на противопартизанские операции… К классической войне армия совершенно не готова, поскольку не имеет техники для этого. У ВС нет основных танков, САУ, РСЗО, полноценных боевых вертолетов, средств наземной ПВО, подводных лодок, кораблей и катеров с каким-либо ракетным вооружением. Имеющаяся техника других классов, как правило, сильно устарела, ее количество незначительно» (). Причем отсутствие современных видов вооружений отнюдь не является следствием излишней экономии или недальновидности филиппинского руководства. Напротив, совершенно очевидно, что даже при полном напряжении сил страна не сможет сравниться в данной области с соседями, причем не только с КНР и США, но и с Индонезией, тем более с Индией, рассматривающей Южно-Китайское море как окно в АТР.
Но Филиппины представляют собой слабое звено в регионе только с одной стороны. С другой – отсутствие собственной самобытной истории делает страну самой европеизированной из всех азиатских, заинтересованной в противостоянии доминированию в регионе КНР или в перспективе Японии (теоретически это вполне возможно, особенно на фоне возрождения милитаристских настроений в империи Восходящего солнца), в том числе по причинам культурологическим. Казалось бы, в этой ситуации Манила должна стремиться к тесным союзническим отношениям с США как к своего рода форпосту евро-атлантической цивилизации в АТР (пускай и в крайне упрощенном ее варианте). Тем паче, что на современном этапе Соединенные Штаты – крупнейший наряду с КНР и Японией торговый партнер Филиппин.
“Маркосу мы обязаны установлением дипломатических отношений. Дутерте намерен их активно развивать”
Однако Манила пытается играть на все более возрастающих противоречиях ведущих геополитических соперников в регионе, чье противостояние весьма рельефно проявилось на прошедшем в Сингапуре «Диалоге Шангри-Ла» во время выступления и. о. министра обороны США Патрика Шэнахана и последовавшего жесткого ответа его китайского коллеги – генерал-полковника Вэй Фэнхэ. Последний, отвергнув недвусмысленное обвинение американца в стремлении Пекина доминировать в АТР (в сущности потеснить здесь США), сделал акцент на инициативе «Пояс и путь», которая по сути представляет нейтрализацию стратегии Вашингтона по установлению контроля над маршрутами внешней торговли Китая.
Со стороны Манилы сформулированная еще в 2013 году данная инициатива Пекина вызывает одобрение и поддержку, о чем заявил министр финансов Филиппин Карлос Домингес III, подчеркнувший активное участие КНР в развитии инфраструктуры на Филиппинах, в том числе путем строительства крупных объектов: трансрегиональных мостов Илоило-Гимарас-Негрос и Давао-Самар. При этом обе страны стремятся не столько развивать отношения, сколько не испортить их из-за территориального спора вокруг Южно-Китайского моря (Манила именует его Западно-Филиппинским).
Стремясь не допустить на почве разгоравшейся торговой войны с США их сближения с Филиппинами, Си Цзиньпин в 2016 году пригласил Родриго Дутерте в Пекин. Примечательно, что визит проходил на фоне развернутой на Западе информационной кампании против филиппинского лидера, обусловленной довольно жесткой и бескомпромиссной его борьбой против наркомафии (в Европе и США, разумеется, тут же вспомнили о «демократии» и «правах человека»). Этим дело не ограничилось: Соединенные Штаты приостановили поставки оружия на Филиппины, что, безусловно, стало опрометчивым шагом американской дипломатии, в последнее десятилетие ушедшего столетия слишком привыкшей к однополярному миру и полагающей единственно возможным для себя вести диалог с позиции силы в парадигме: сюзерен – вассал. Однако на современном этапе подобная стратегия в АТР не приносит успеха Белому дому.
Дутерте в долгу не остался: «Если вы не хотите продавать оружие, я обращусь к России. Я отправил туда генералов и русские сказали: «Не беспокойся, друг, у нас есть все, что тебе нужно, и ты это получишь». А китайцы сказали мне: «Просто приезжай и поставь свою подпись. И мы тебе продадим все, что хочешь. Да еще и с доставкой».
Это не просто антиамериканская бравада. Еще в 2016-м Манила информировала Вашингтон о приостановке планов по совместному патрулированию и совершению учебных маневров в Южно-Китайском море и, кроме того, заявила, что американо-филиппинские учения Phiblex станут последними. Дутерте пошел дальше и принял решение денонсировать соглашение об укреплении сотрудничества в сфере обороны, подчеркнув: «Я намерен пересечь Рубикон в своих отношениях с Америкой. Это станет точкой невозврата».
Подобные шаги и заявления продиктованы отнюдь не эмоциональной составляющей, свойственной филиппинскому лидеру. Его позиция значительно более прагматична и выдержана в жестких рамках Realpolitik. В Маниле обоснованно сомневаются в способности США оказать помощь в случае вовлечения страны в военный конфликт с заведомо более сильным противником.
Опыт последних десятилетий свидетельствует о желании Вашингтона таскать каштаны из огня чужими руками. Вспомним Югославию, когда США фактически заставили своих сателлитов принять участие в бомбардировках этой страны, Ирак, куда в качестве пушечного мяса, призванного обсуживать геополитические интересы Белого дома, кого только ни привлекали, особенно новичков из бывшего соцлагеря и СССР. Да и отправленные в Афганистан под эгидой ООН военные контингенты занимаются по существу не чем иным, как отстаиванием геостратегических амбиций США на Ближнем Востоке. При обострении китайско-американского конфликта в АТР США также попытаются защищать свои интересы жизнями союзных солдат, и наивно полагать, что Филиппины станут исключением, если сохранят прежний, принятый до Дутерте характер отношений с Вашингтоном. Все это филиппинский лидер прекрасно понимает и поэтому стремится переформатировать внешнеполитические приоритеты, минимизировать навязчивую гегемонию США в регионе и начать строительство многополярного мира, немыслимого в АТР без участия России и, надо полагать, Индии, имеющей свои стратегические интересы в Южно-Китайском море, о чем еще пару лет назад говорил филиппинский посол в КНР Хосе Сантьяго Санта Романа.
Бесспорно, здесь не обойтись без Китая. Другой вопрос: стремится ли сам Пекин к созданию многополярного мира или его цель тождественна американской – доминирование. Оговорюсь: за всю многовековую историю Поднебесная никогда не стремилась распространить свое политическое и культурное влияние за пределы собственной ойкумены, поэтому имеет смысл говорить исключительно об экономическом доминировании КНР в АТР, а наращивание вооружений в регионе со стороны Пекина – демонстрация намерений защитить собственные интересы, но не покушение на суверенитет соседей. Но если верно второе, Китай будет действовать крайне осторожно, по мере сил не обостряя отношений с соседями и не совершая столь свойственных Вашингтону опрометчивых шагов, ведущих к дипломатическим поражениям. История с КНДР, когда воинственная риторика Трампа сменилась предложением провести личные переговоры с Ким Чен Ыном, – ярчайшее тому подтверждение.
На этом фоне для нас представляет интерес новый формат выстраиваемых на современном этапе российско-филиппинских отношений. Они имеют не очень богатую историю. Но о важности их развития в свое время очень точно сказала вдова знаменитого президента Фердинанда Маркоса – Имельда во время визита в Москву: «Филиппины находятся в центре воды, Россия – в центре земли, мы никогда не должны воевать друг с другом». Кстати, именно Маркосу мы обязаны установлением дипломатических отношений. И Дутерте намерен их активно развивать. Не случайно после Пекина он отправился в Москву, а уже в январе 2017-го на Филиппины прибыли с дружественным визитом большой противолодочный корабль ВМФ России «Адмирал Трибуц» и танкер «Борис Бутома».
Имеет ли Россия геостратегические интересы в АТР, требующие более тесных контактов с Дутерте, помимо необходимости совместной борьбы с международным терроризмом? «Учитывая географическое положение Филиппин, – отмечает эксперт Владимир Неелов, – Москва заинтересована в использовании страны в качестве логистического пункта. Создание полноценной базы или пункта снабжения укрепило бы позиции России в регионе по отношению как к США, так и к Китаю».
Но только ли интересы логистики заставляют Москву искать сближения с Манилой? При ответе на этот вопрос нужно учитывать высокую динамику развития АТР и смещение с Запада на Восток того, что можно было бы назвать локомотивом мирового экономического развития. Может ли Россия остаться в стороне от этого процесса и не использовать столь благоприятный шанс, выпавший в лице нынешнего филиппинского президента? Ответ очевиден, особенно на фоне уже не первый год осуществляющейся стратегии превращения Дальневосточного федерального округа в регион опережающего развития и отработку внешнеэкономических связей со странами АТР. На современном этапе это единственно приемлемая для России стратегия, ибо как еще в 90-е отмечал выдающийся геополитик Самюэль Хантингтон: «Экономический рост Азии резко контрастирует с умеренным развитием экономики в Европе и Америке, а также застоя, охватившего большую часть мира». Трудно не согласиться с политологом Сергеем Кортуновым: «Экономические интересы России в АТР потенциально огромны, особенно если иметь в виду острую необходимость скорейшего развития восточной части ее территории».
Данную стратегию невозможно реализовать без налаживания тесного военно-экономического сотрудничества с Филиппинами. Кроме того, не менее очевидная причина как укрепления позиций России в АТР, так и развития сотрудничества в регионе была указана выше – борьба международным терроризмом, где Москва и Манила вполне могли бы объединить усилия, консолидировавшись с Пекином и Нью-Дели.
