Религиозные организации экстремистского толка в Пакистане

ФОТО: Административное деление Пакистана

Опубликовано: Каримов Р.А. Религиозные организации экстремистского толка в Пакистане // Профи. 2001. № 1-2. С. 38-47.

Каримов Рашид Ахмедович

КАРИМОВ Рашид Ахмедович — заведующий отделом проблем Азии и Азиатско-Тихоокеанского региона Российского института стратегических исследований (РИСИ). Ниже помещены выдержки из книги, которая была опубликована в 2001 году под эгидой РИСИ. Обновление должности на январь 2008 г.: Каримов Рашид Ахмедович — представитель Комитета по делам воинов-интернационалистов при Совете глав правительств государств СНГ.

Исламский экстремизм зародился практически сразу же после утверждения ислама как религии. Еще в 657 году, менее чем через тридцать лет после смерти пророка Мухаммада, между его наследниками – двоюродным братом Али и секретарем Пророка Муавией – возникли разногласия по поводу власти над мусульманской общиной (уммой). Имам Али согласился с решением третейского суда, передав бразды правления Муавии, однако часть его сподвижников не признала этого решения и создала движение хариджитов (раскольников). Хариджиты признали неверными и Али, и Муавию, и в 661 году расправились с Али. В дальнейшем хариджитами стали называть всех, кто выступал против законных правителей.

Сторонники имама Али в свою очередь создали Партию Али (Шиат Али), которая настаивала на том, чтобы право возглавлять умму имели только потомки этого имама. В результате шииты оказались вне закона и вынуждены были уйти в подполье, разделившись на несколько группировок, продолживших борьбу за свои идеалы. Основными из них являются в настоящее время “двунадесятники” или “двенадцатиричники” (Иран, Азербайджан, Пакистан) и исмаилиты (Пакистан, Индия, таджикско-афганский Бадахшан). Таким образом, идеологи современного исламского экстремизма в своих “теоретических изысканиях” используют принципы, заложенные еще основоположниками хариджизма и шиизма.

В первой половине ХХ века экстремизм в исламе был представлен немногочисленными группами, не пользовавшимися значимой поддержкой. Наиболее известны были египетские “Братья мусульмане”, которые в 1950-е годы обрели спонсора в лице Саудовской Аравии, обеспокоенной ростом влияния в арабском мире президента Египта Г.А. Насера. Усилия по насаждению идей панисламизма и возврата к чистому исламу (ваххабизм) за счет укрепления экстремистских организаций позволили Аравии сохранить свои позиции лидера мусульман и хранителя мусульманских святынь. Примеру Саудовской Аравии в дальнейшем последовали режимы Каддафи и Хомейни.

С началом боевых действий в Афганистане с помощью ЦРУ на территории Пакистана были структурно оформлены и оснащены всем необходимым экстремистские организации моджахедов, которые проходили школу партизанской войны против советских войск на сопредельной территории. При этом шефство над ними взяла на себя Межведомственная служба разведки Пакистана (МСРП). С учетом того, что базы моджахедов, а затем и талибов, активно функционировали в западных провинциях этой страны около 20 лет, а некоторые из них до сих пор готовят исламских боевиков со всего мира, основной центр подготовки и управления мусульманскими командос вполне естественно переместился с Ближнего Востока и Ирана в Пакистан.

Основными течениями пакистанского ислама, имеющего в силу исторической и культурной общности с Индией значительные наслоения суфизма и кастового деления (чоухан, ратхор, ходжа, мемоны, бохра, пирача и т.п.), у суннитов являются деобанди, барелви и ваххабиты, у шиитов – двунадесятники и исмаилиты. Исмаилиты, в свою очередь, представлены двумя основными сектами – низариты (духовный глава Ага Хан) и мусталиты (достаточно малочисленны). Заметный отпечаток на структуру мусульманских общин в Пакистане накладывает и специфика родоплеменных отношений, а также генеалогия того или иного клана, потомки которого в силу обстоятельств исторического развития могут происходить от арабов, народов иранской или тюркской групп. Наиболее «натянутые» взаимоотношения в Пакистане отмечаются между суннитами-деобанди и шиитами, противостояние которых приобрело характер кровавой «вендетты». Конфликтуют и две основные суннитские секты – барелви и более ортодоксальная деобанди; однако их взаимная неприязнь пока не переросла в вооруженное противостояние.

Шииты

По официальным данным, шииты, компактно проживающие в Панджабе, Карачи и Северо-западной пограничной провинции (СЗПП), составляют около 20% мусульманского населения Пакистана. Большинство из них принадлежат к течению “двунадесятников” (иранская ветвь). Многие крупные государственные деятели Пакистана, включая М.А. Джинну, И. Мирзу, А.М. Яхья-хана и З.А. Бхутто, были шиитами. Обострение в 1980-х годах противоречий между суннитами и шиитами было спровоцировано “политикой исламизации“ Зия уль-Хака предпринимавшиеся им меры шиитские улемы восприняли как попытку распространить суннитские нормы ханифитского толка на шиитскую общину. Для организованного противодействия этой политике в 1980 году была создана религиозно-политическая организация “Техрик Нифаз-и Фикх-и Джафария” (ТНФД) – Движение последователей учения имама Джафара (шестой из 12 шиитских имамов).

Шиитские организации Пакистана делятся на три ветви: двунадесятники, исмаилиты и ахл-и-таши. Наиболее активными из них являются последователи учения первой ветви, которая включает в себя следующие основные группировки:

– Шииты-двунадесятники Техрик Нифаз-и Фикх-и Джафария (ТНФД) – “Движение последователей учения имама Джафара”. Создано в 1979 году для защиты интересов шиитского меньшинства и распространения идей аятоллы Хомейни. Движение возглавил Маулана Саид Ариф Хусейни (убит в 1998 году в Пешаваре). Идейные разногласия привели к расколу на две фракции – одну во главе с Хамидом Мусави, последователем аятоллы Шариат-Мадари, вторую во главе с Арифом Хусейни, являющегося приверженцем учения имама Хомейни. Фракция Мусави продолжает действовать под старым названием – ТНДФ, а вторая преобразовалась в политическую партию Техрик-е-Джафария Пакистан (ТДП), президентом которой стал Алама Сайид Саджид Али Накви. Партия активно действует во всех четырех провинциях страны. Политические цели: построение общества на принципах “чистого ислама”, защита социально-политических и религиозных прав шиитов, пропаганда идей шиитского течения, координация действий всех шиитских организаций Пакистана, война против империализма. Два представителя ТДП – депутаты Парламента. Партию финансируют местная шиитская община, Иран, коммерческие группы и дельцы нелегальной торговли. Боевики ТДП участвовали в столкновениях с суннитами из Сипах-и-Сахаба Пакистан (ССП) и ее экстремистской группой Лашкар-и-Джангви (ЛД).

– Сипах-е-Мохаммад Пакистан (СМП) – экстремистская фракция ТНФД, отколовшаяся в 1993 году. Тесно связана с Ираном. Крупнейшая радикальная организация шиитов, насчитывает до 30000 сторонников. Состоит в основном из бывших членов ТНФД и ТДП, наиболее сильные позиции имеет в провинции Панджаб. Глава – Гулям Реза Накви. После убийства по приказу Накви в 1996 году одного из лидеров СМП Мурида Аббаса Яздани, подписавшего с властями так называемый “Кодекс поведения”, от группы отделилась фракция майора в отставке Ашрафа Али Шаха. Между двумя фракциями произошли вооруженные столкновения, после чего Накви был вынужден покинуть свою штаб-квартиру, а Али Шах навел полицию на его склад оружия. СМП ставит своей целью защиту шиитской общины от нападок суннитских фундаменталистов, а в качестве главного противника рассматривает суннитскую группировку Лашкар-е-Джангви (ЛД). В последнее время активность СМП заметно снизилась, поскольку она попала в активную разработку пакистанских спецслужб.

– Имамийа Стьюдентс Оргэнизэйшн (ИСО). Экстремистская группа, созданная в начале 1990-х годов в Лахорском университете Мохаммадом Али Накви (по образованию врач) практически одновременно с СМП. Ставит перед собой сходные с последней цели и задачи. После убийства Али Накви группу возглавил Кайсар Аббас, а боевое крыло – его ученик Мухаррам Али, на счету которого около 30 террористических вылазок.

Сунниты

В Пакистане представлен широкий спектр суннитских религиозно-политических партий и экстремистских организаций. Большинство из них стоят на близких платформах и объединены общей идеей борьбы за чистоту ислама против “неверных”, к которым причисляют христиан, индуистов и шиитов. Тем не менее, они различаются между собой в зависимости от приверженности к одному из трех существующих в Пакистане направлений суннитской ветви ислама – деобанди, барелви и ваххабизму.

Термин деобанди происходит от названия города Деобанд (Индия), где это учение возникло в 1867 году как реформаторское. Сторонники движения боролись за существование в рамках британской колонии, какой была тогда Индия, и ставили своей целью возрождение мусульманского общества. При решении религиозно-правовых вопросов они придерживались принципа таклида – обращения к прецеденту средневековой правовой практики (юридическим нормам ханифитского масхаба). Кроме того, они глубоко изучали нормы мусульманской юриспруденции: фикх и комментарии к Корану (тафсиры и хадисы). Эта школа в свое время привлекала мусульманскую молодежь не только богословскими традициями, но и антиколониальной позицией.

Название барелви созвучно названию города Барейли в Индии. Эта школа была основана в конце ХIХ века А. Ризаханом. Наряду с основами ислама в ней особое внимание уделялось изучению суфизма. Эта школа терпимо относится к синкретическим верованиям и народным ритуалам, в решении религиозно-правовых и социальных проблем придерживается консервативных позиций.

Ваххабизм – религиозно-политическое движение, основанное в ХVIII веке в Аравии Мухаммадом ибн Абдал-Ваххабом, который призывал к джихаду во имя создания государства, основанного на принципах раннего ислама, осуждал социальное неравенство, роскошь и стяжательство.

Деобанди

Направление деобанди включает в себя следующие организации и группы:

– Джамаат-и-Ислами (ДИ) – «Исламское общество». Крупнейшая религиозно-общинная партия Пакистана, основана 25.08.1941 в Лахоре А.А. Маудуди, возглавлявшим ее до 1972 года. Наибольшим влиянием пользуется в Панджабе, Синде и Северо-Западной пограничной провинции. Поддерживала режим Зия уль-Хака. С октября 1988 года – член Исламского демократического альянса. Структурно состоит из полноправных членов (“руки”, около 1200 человек), единомышленников (“муттафикин”), сочувствующих (”хамдард”) и находящихся под влиянием партии (“мутассир”). Лидер партии – Кази Хусейн Ахмад. В 1990-х годах выступала от имени всех фундаменталистских партий Пакистана в качестве официальной оппозиции правительству Н. Шарифа. Хотя в ноябре 1997 года пленум Центрального рабочего комитета ДИ заявил, что партия и впредь будет ориентироваться на исламскую революцию, от нее отошли непримиримые экстремисты, ожидавшие развития событий по иранскому сценарию. Сейчас партия ориентируется на революцию мирным путем, для чего намерена привлечь в свои ряды миллионы новых членов. Особая роль в этом деле отводится молодежному крылу ДИ – “Ислами Джамаат-е Тулаба” (ИДТ). Авторитет ДИ исключительно высок в армии, где большинство младших офицеров, имеющих мелкобуржуазное происхождение и получивших образование в медресе, придерживаются консервативных взглядов на религию и политику.

Спекулируя на том, что первый глава государства – М.А. Джинна – был якобы вдохновителем идеологии ДИ, партия строит свою пропаганду на следующих постулатах: ислам – государственная религия; Кашмир – неотъемлемая часть Пакистана; урду – национальный язык; сильная армия – гарант целостности и процветания страны.

В 1980-х годах, когда из-за международного давления Межведомственная служба разведки Пакистана перестала открыто работать с афганскими моджахедами, для прикрытия были выбраны организационные структуры ДИ. Партия получила в свое распоряжение тренировочные базы МСРП, в ведении которой остались финансирование, снабжение оружием и обучение боевиков. Лидеры ДИ не скрывают, что до захвата талибами Афганистана именно в ее лагерях получали специальную подготовку боевики ИПА Хекматиара; возвращаясь с боевых операций, они лечились в госпиталях, принадлежащих ДИ. Однако после того, как талибы вытеснили моджахедов, партия перестала играть заметную роль в афганской проблеме, ее место заняла Джамиат Улема-и-Ислам (ДУИ). Сейчас некоторые тренировочные базы еще остались в распоряжении ДИ, однако там проходят подготовку иностранцы перед отправкой в Кашмир, Косово и Центральную Азию.

Под эгидой ДИ действует ряд экстремистских организаций, которые тоже находятся в поле зрения МСРП. Одна из них, Хизб-уль-Муджахиддин (ХМ), действующая в основном в Кашмире, пополняется за счет выходцев из молодежного крыла ДИ, многие из которых – пакистанцы или выходцы из Кашмира, имеют высшее образование. ХМ лишилась своих лагерей в Афганистане после захвата талибами Кабула, поскольку была связана с противниками ДТ из ИПА Хекматиара. Другая, Аль-Бадр, также до 1996 года базировалась в Афганистане в лагерях “Бадр-1” и “Бадр-2” в районе Хоста. Впоследствии эти лагеря были захвачены талибами и переданы боевикам ДУИ. Сейчас базы группировки, насчитывающей до 3000 командос, размещаются на пакистанской части спорной территории Джамму и Кашмира, а ее боевые группы принимают участие в операциях пакистанцев на этой территории.

– Джамиат Улема-и-Ислам (ДУИ) – “Общество исламских богословов” – одна из наиболее влиятельных организаций улемов. Образована в 1941 году мауланой Шаббиром Ахмадом Усмани. Выступала за создание независимого исламского государства Пакистан, занималась религиозно-просветительской и благотворительной деятельностью. После 1947 года ДУИ разделилось на несколько фракций, причем правое крыло находилось в оппозиции правящему режиму, выступая за исламизацию политической и социальной жизни Пакистана. Верховный орган ДУИ – Маджлис-е Шура, который избирает лидера партии и его заместителей. Наибольшее число последователей – в южной части Северо-Западной провинции Пакистана. Эта партия поддерживает наибольшее количество экстремистских организаций на территории Пакистана, является организатором Движения Талибан и до сих пор по поручению МСРП опекает талибов. Наиболее известные организации, курируемые ДУИ:

а) Сипах-и-Сахаба Пакистан (ССП) – фракция, отколовшаяся от ДУИ в 1982 году после иранской революции. Возглавил ее Хак Наваз Джангви, погибший от рук шиитов в конце 1980-х годов. Пришедший ему на смену маулана Зиаур Рехман Фаруки погиб от взрыва в Лахоре в 1997 году. Ныне ССП возглавляет Али Шер Хайдери. Штаб-квартира в Джанге (юг Панджаба). Заметно активизировалась во время ирано-иракской войны, затем в ходе ирано-афганского противостояния. Разногласия ДУИ и ССП – методологического, но не религиозного характера. Насчитывает около 100 тысяч сторонников и от 3 до 6 тысяч боевиков, в основном в Панджабе и СЗПП. Экстремисты ССП отличаются крайней степенью фанатизма, воинственности и нетерпимости к шиитам, которых относят к «кафирам» (неверным). Они выступают за создание чисто суннитского государства, в котором шииты оставались бы на правах религиозного меньшинства. ССП пользуется финансовой поддержкой Саудовской Аравии и Ирака. Наиболее экстремистские деятели ССП откололись от нее и создали в 1995 году Лашкар-и-Джангви Пакистан.

б) Лашкар-и-Джангви Пакистан (ЛДП) – более малочисленная военизированная суннитская группировка, отпочковавшаяся от ССП после гибели Джангви и присоединения ССП к “Милли Якжехти Каунсил”. Глава – террорист «международного масштаба» Риаз Басра. Несмотря на раскол, ЛДП придерживается идеологии ССП и ставит своей целью установление в стране законов шариата, пропаганду идей деобанди и ваххабизма, провозглашение шиитов немусульманами, а также закрытие всех иранских культурных центров. Она известна своей причастностью к наиболее громким терактам, в том числе нападениям на иранские культурные центры в Лахоре (1990) и Мултане (1997). Некоторое время ЛДП возглавлял ближайший сподвижник Р. Басра Малик Мухаммад Исхак из южного Панджаба, но был арестован при подготовке очередного теракта в 1997 году. Численность боевиков только в юго-западном Панджабе составляет около 500 человек. Все они прошли подготовку в Афганистане и оттуда до сих пор получают оружие, боеприпасы и другое снаряжение. В мае 1997 года ЛДП сформировала два новых подразделения, известных под названиями “Амир Азимат” (в Бахавалпуре и Мултане) и “Лашкар-е-Фарук” (в Лахоре). ЛДП имеет свой печатный орган – журнал “Интекам-е-Хак”, ведущий антишиитскую пропаганду и освещающий деятельность боевых групп организации. С 1996 года члены ЛДП принимали активное участие в афганской войне на стороне талибов.

Наряду с сектантскими группировками в Пакистане действует целый ряд организаций, занимающихся вербовкой и подготовкой наемников «на экспорт». Наиболее известной из них является:

в) Харкат-уль-Ансар (ХУА). Создана в 1982 году в центральном Панджабе для помощи афганским моджахедам в борьбе против советских войск. Имеет тесные связи с ДУИ, МСРП и ССП. В настоящее время насчитывает около 5000 активных членов, в основном из Панджаба, частично из Пешавара и Карачи. В состав боевых групп входят также выходцы из Египта, Алжира, Туниса, Иордании, Саудовской Аравии и Судана. Финансируется из Саудовской Аравии и Египта. Значительная материальная поддержка поступает от МСРП. Основные тренировочные лагеря расположены в окрестностях Музаффарабада, Пешавара и в афганской провинции Пактия. Боевики ХУА участвовали в подготовке взрывов штаб-квартиры ЦРУ в штате Вирджиния и Международного торгового центра в Нью-Йорке, организовали покушение на сотрудников американского генконсульства в Карачи. После похищения и убийства пятерых западных туристов в Кашмире ХУА была внесена США в список самых опасных террористических организаций, в связи с чем в 1995 году вынуждена была сменить название на Харкат-уль-Муджахиддин (ХУМ). В 1990-ые годы участвовала в террористических операциях в Кашмире, есть данные, что представители ХУМ воевали в Таджикистане, Боснии, Чечне, Мьянме и на Филиппинах. ХУМ поддерживает тесные контакты с движением Талибан, в Афганистане ее боевиков называют “пакистанскими талибами”. Группировка никогда не подвергалась гонениям со стороны пакистанских властей, наоборот, имеет разрешение собирать средства для пополнения своих фондов по всей стране. ХУМ, являющуюся постоянным членом Объединенного Совета Джихада (The United Jihad Council), в настоящее время возглавляет Фазл-ур-Рахман Халил. Как утверждают местные источники, после захвата талибами весной 1996 года афганских провинций Нангархар, Кунар и Хост под контроль ХУМ по просьбе пакистанцев были переданы лагеря по подготовке боевиков, ранее принадлежавшие ИПА Хекматиара, включая уже упоминавшиеся «Бадр-1» и «Бадр-2” (один из них был уничтожен позже американскими крылатыми ракетами). В рамках 40-дневной программы рекруты ХУМ и других союзнических исламистских организаций обучаются там навыкам владения всеми видами стрелкового оружия, ручными гранатометами, зенитными автоматическими пушками, минометами, безоткатными орудиями и многоствольными ракетными установками. По информации китайского посольства в Исламабаде, ХУМ занимается также «миссионерской» деятельностью в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР, что вынудило Пекин предпринять дополнительные меры по укреплению границы с Пакистаном. Представители ХУМ ведут активную работу в пакистанских вооруженных силах, где имеют немало сторонников, в том числе среди высшего офицерского состава. Несколько руководителей и активистов этой организации проходили по делу о подготовке военного переворота в Пакистане в 1995 году. Подготовка к мятежу осуществлялась группой офицеров во главе с генерал-майором Захир-уль-Исламом Аббаси с целью установления в стране исламского порядка.

Кроме вышеуказанной группировки в Музаффарабаде действует:

г) Джамаат-уль-Факра (ДФ), причастная, по данным госдепартамента США, к серии терактов в индийском Кашмире, Мьянме, Таджикистане, Боснии, Косово и Северной Америке, была создана пакистанским гражданином М.Али Гилани в 1980-е годы. Как утверждают США, ДФ имеет не только представительства в ряде мусульманских стран, но и разветвленную конспиративную сеть на североамериканском континенте.

В 1996 году в Пакистане вновь появились сведения о:

д) Джамаат-и-Такфир (ДТ) – малочисленной (около 100 человек) и вместе с тем отличающейся крайними формами фанатизма подпольной группировке. По мнению ее членов, все мусульмане и руководители исламских стран, находящиеся в той или иной степени зависимости от Запада, являются «кафирами». Эта организация была создана арабом палестинского происхождения и первоначально включала в себя небольшую группу «соратников по оружию» времен афганской войны. Возглавляет ее избираемый на пожизненный срок духовный глава – «халиф», пользующийся авторитарными полномочиями вплоть до вынесения смертных приговоров. До 1994 года ДТ базировалась в приграничном с Афганистаном районе расселения пуштунских племен, но после столкновения с местными жителями ушла в афганский Нангархар, откуда ее впоследствии вытеснили обратно в Пакистан талибы. Широкую известность ДТ получила весной 1997 года, когда пакистанские спецподразделения под Пешаваром уничтожили шесть ее боевиков – такфировцы якобы планировали теракты против руководителей государств-членов «Организации «Исламская конференция», которые должны были прибыть в Исламабад для участия во внеочередной конференции ОИК. Перестрелка такфировцев с многократно превосходящими силами спецподразделений продолжалась почти двое суток, причем члены ДТ продемонстрировали не только высокую готовность к самопожертвованию, но и исключительный, по мнению спецслужб, военный профессионализм. Оставшиеся члены группировки перебазировались в труднодоступные районы на севере страны и по-прежнему представляют реальную угрозу. Расследование инцидента в Пешаваре, по утверждению пакистанских СМИ, показало, что такфировцы связаны с исламабадским представительством Движения исламского возрождения Таджикистана (ныне ИПВТ).

Сунниты-ваххабиты

Ваххабиты представлены в Пакистане фундаменталистским течением Ахл-и-Хадис, возникшим в ХIХ веке в Панджабе. В 1960-е годы создано движение «Джамиат-и-Улама-и-Ахл-и-Хадис” (ДУАХ) (Общество улемов людей предания), с центром в Лахоре, которое получает моральную и материальную поддержку от ваххабитов Саудовской Аравии. ДУАХ не признает никаких форм светской демократии, выступает за введение законов шариата, против культуры и традиций суфизма, считает шиитов неверными, настаивая на том, чтобы их признали немусульманской сектой (по примеру секты Ахмадия, признанной немусульманским меньшинством). Три ветви ДУАХ возглавляют, соответственно, Саджид Мир, Зубейр Ахмед Захир и Кадир Хамуш. Наиболее активной и боеспособной организацией ваххабитов в Пакистане является:

– Марказ-уд-Дава-валь-Иршад (МДИ), основанная в начале 1980-х годов тремя преподавателями инженерно-технологического университета в Лахоре Зафаром Икбалом, Хафизом Мохаммадом Саидом и Абдуллой Азамом (последний погиб в результате теракта в 1989 году). Штаб-квартира расположена на территории хорошо охраняемого комплекса в предместьях расположенного города Муридке в 30 км от Лахора. В комплекс входят жилые, культовые и производственные сооружения. Строится университет, в котором планируется учредить пять факультетов, включая теологический, экономический и лингвистический. Первоначально строительство комплекса осуществлялось на пожертвования арабского «мецената» и впоследствии «попечителя» исламских «интернационалистов» в Боснии шейха Абу Абдулы Азиза, затем финансировалось за счет собственных средств МДИ с долевым участием пакистанских деловых кругов. Помимо комплекса в Муридке, организации принадлежат свыше 30 медресе, в которых обучается около 5000 слушателей, в основном, в провинции Панджаб. МДИ располагает также широкой сетью религиозно-просветительских центров и издает собственный журнал “Маджла-ад-Дава”. Ежегодно в Муридке проводится массовый сбор активистов и сторонников организации. На одном из последних присутствовало 100 тысяч человек, в основном в возрасте от 15 до 21 года. Приняли участие также делегации из ряда стран Персидского залива, Судана, Филиппин, Боснии, Великобритании, США, представители Чечни, Дагестана, узбекской оппозиции и ИПВТ. Сборы завершились показательными выступлениями боевиков «Лашкар-и-Таяба» (ЛТ).

– Лашкар-и-Таяба (ЛТ) – военизированное крыло МДИ, специализирующееся на подготовке моджахедов для участия в боевых действиях в индийском штате Джамму и Кашмир. Боевики ЛТ наряду с их «соратниками по оружию» из ХУМ составляют до 80% численного состава вооруженных формирований кашмирских сепаратистов. После тщательного отбора и проверки рекруты проходят военную подготовку, состоящую из двух этапов: 21-дневный курс «молодого бойца» и трехмесячные специализированные курсы (стрелковое дело, способы выживания в экстремальных условиях, методы ведения партизанской войны, техника диверсий). Летом слушатели курсов проходят полевую практику в военных лагерях на территории афганских провинций Хост, Нангархар и Кунар («Бадр-1» и «Бадр-2», «Салман Фарси Гхунд» и «Корпс 9»), которые по просьбе МСРП были переданы талибами в пользование ЛД и ХУМ. В подготовке боевиков активно участвуют отставные военные пакистанских ВС и ветераны-моджахеды.

Экстремистские организации иных направлений и течений, включая суннитов-барелви, менее значимы и существенного влияния на внутриполитическую обстановку в стране не оказывают.

Кто сеет ветер…

Первый глава пакистанского государства М.А. Джинна в свое время попытался объединить мусульманское население, включая национальные меньшинства бывшей северо-западной части Индии, под знаменем ислама, сохраняя при этом светские принципы государственного устройства. Тем не менее, при реализации этой идеи практически все политические партии молодого государства уже после смерти Джинны в целях самоутверждения и получения поддержки населения страны, в основном мусульманского, были вынуждены искать опору в мусульманской элите (улемах). Замысел первого лидера Пакистана создать равноправное общество под эгидой ислама оказался малопродуктивным, и с усилением роли ислама в государственной политике ситуация здесь все более осложнялась.

Многие последующие правители Пакистана пытались разыгрывать исламскую карту в своих целях. З.А. Бхутто, например, запретил продажу алкогольных напитков и перенес выходной день на пятницу. Генерал Зия уль-Хак ввел федеральный шариатский суд и объявил неисламскими 267 из 1511 действовавших в Пакистане законов. Он оказывал широкую финансовую поддержку медресе через государственные фонды, в которых аккумулировался религиозный налог (закят), поощрял и внешнее финансирование из арабских стран. В результате в стране пустил мощные корни исламский фундаментализм, а фанатики получили доступ к государственному управлению, проникнув во все слои общества, включая армию и государственную службу.

Беназир Бхутто, вторично придя к власти, также заручилась поддержкой исламских партий во главе с Джамиат Улема-и-Ислам (ДУИ) в противовес Джамаат-и-Ислами. Лидер ДУИ(Ф) маулана Фазль-ур-Рахман даже занимал пост председателя комитета Национальной Ассамблеи по международным делам и получил возможность лоббировать поддержку Движению Талибан в США, Западной Европе и странах Персидского залива. Именно он и министр внутренних дел правительства Б. Бхутто – Насирулла Бабар – стояли у истоков создания и укрепления ДТ на западных границах Пакистана. Наваз Шариф также был назначен премьер-министром страны на первый срок в основном благодаря победе на выборах возглавляемого им Исламского демократического альянса, поддержанного ведущими фундаменталистскими организациями Пакистана.

События в Афганистане заметно укрепили позиции в стране основных консервативных религиозных организаций, которые усилили пропагандистскую работу среди населения, а многие мечети и медресе, принадлежащие им в различных регионах Пакистана, превратились в неофициальные властные структуры. Направленность теологического обучения в медресе и, следовательно, уровень религиозного экстремизма ее выпускников определяются их «партийной» и общинной принадлежностью. Подавляющее число медресе в Пакистане, в том числе благодаря политике исламизации Зия-уль-Хака, принадлежит суннитским течениям барелви и деобанди; соответственно, они являются «кузницей кадров” для соответствующих партий, а также их многочисленных фракций и дочерних организаций. Нередко в них занимаются и военной подготовкой слушателей. По данным пакистанских спецслужб, в 1999 году количество медресе в стране превысило 10000 (в 1975 году – только 868), в них обучается около миллиона пакистанцев и слушателей из 36 иностранных государств, включая чеченцев, дагестанцев, таджиков, боснийцев и афганцев; любые попытки взять деятельность медресе под контроль государства наталкиваются на жесткое сопротивление вплоть до организованных выступлений. Основная масса студентов происходит из пуштунских семей с крайне низким уровнем жизни, для которых это единственно возможный способ получить начальное образование. Главными теологическими центрами стали пограничные с Афганистаном территории Северо-Западной пограничной провинции (СЗПП) и Белуджистана, где живут пуштунские племена, округ Гилгит, центральный и южный Панджаб. Такое распределение родилось из стремления пакистанских радикалов, в массе своей суннитов, создать здесь буферную зону против проникающего из Ирана шиитского радикализма. Население сельских районов пакистанской периферии вообще представляет собой наиболее благодатный материал для исламских теологов: Гилгит, например, начал использоваться для исламистской экспансии в Синьцзянь-Уйгурский автономный район КНР, а в центральном и южном Панджабе, несмотря на политику государственной поддержки суннитов, позиции шиитских общин до сих пор остаются достаточно прочными благодаря помощи единоверцев, принадлежащих к местной земельной аристократии.

Необъявленная война

Ухудшение экономического положения страны, особенно после введения экономических санкций в связи с ядерными испытаниями, и обнищание большинства населения из-за непомерных военных расходов создали условия для того, чтобы позиции исламских фундаменталистов в общественно-политической жизни страны значительно укрепились. Кроме того, попытки Пакистана занять лидирующее положение в исламском мире и влиять на процессы исламизации, особенно в соседних странах, имели негативные последствия для самого Пакистана. Оказывая поддержку экстремистам в Кашмире и Афганистане, он использовал возможности своих наиболее влиятельных фундаменталистских партий – ДИ и ДУИ, – что не замедлило отразиться на политической обстановке внутри страны. Социальная, экономическая и политическая нестабильность в Пакистане, а также религиозно-этнические противоречия способствовали радикализации суннитских организаций, существовавших здесь еще до отделения Пакистана от Индии. Новые обострения противоречий между шиитскими и суннитскими группировками были спровоцированы сначала вводом советских войск в Афганистан, а затем появлением на политической арене Движения Талибан (ДТ). К середине 80-х годов суннитские и шиитские группы за счет поставок оружия в Афганистан были оснащены современным стрелковым вооружением и взрывными устройствами. По мере активизации боевых действий на территории Афганистана в 1990-х годах, и особенно с продвижением отрядов ДТ на север, поток оружия и материальных средств из Саудовской Аравии и Ирака для поддержки суннитских группировок и из Ирана – для поддержки шиитов – резко увеличился. Прокатилась волна терактов в самом Пакистане. Между 1987 и 1994 годами суннитскими и шиитскими боевиками было совершено около 1000 терактов, в результате которых погибли сотни людей. Пик войны пришелся на последующие три-четыре года, когда террористические вылазки приобрели ожесточенный характер – взрывы на общественном транспорте, в местах публичного посещения, массовые расстрелы во время культовых обрядов. За первые шесть месяцев 1997 года только в Панджабе было убито более 200 шиитов, при этом ответственность за совершенные теракты была возложена на суннитские воинствующие группировки «Сипах-и-Сахаба Пакистан» и «Лашкар-и-Джангви Пакистан».

Проблема исламского экстремизма и терроризма на почве межрелигиозных противоречий, по признанию пакистанских властей, приобрела масштабы, представляющие угрозу внутренней стабильности и национальной безопасности страны. Сильные волнения исламистов произошли в приграничном с Афганистаном Малаканде осенью 1994 года: мятежники требовали незамедлительного введения законов шариата, и усмирить их удалось только с помощью армии. В дальнейшем подобную активность проявляли и “пакистанские талибы”. Даже введение в стране шариатских законов, к чему стремятся исламисты, вряд ли сможет остановить теперь фундаменталистские организации в их борьбе за получение всей полноты власти и создание теократического государства на территории Пакистана.

Заручившись поддержкой правящей элиты, особую активность в антишиитской компании проявили в различных провинциях страны экстремистские группы суннитов, типа Сипах-и-Сахаба Пакистан (ССП), Свад-и-Азам Ахл-е-Суннат-валь-Джамаат в Карачи, Сунни Техрик оф Синд, Панджаб Сунни Каунсил, Сунни Джамият-е-Талаба, Сунни Иттехад и другие. Их особенно вдохновили успехи талибов после захвата ими Кабула и северных провинций, что было расценено суннитскими экстремистами как поражение шиитов.

В свою очередь шиитская партия ТНФД и ее боевое крыло Сепах-е-Мохаммад Пакистан (СМП) усилили свою поддержку афганской Северной коалиции и, в первую очередь, таджикскому лидеру А. Масуду и хазарейскому – Халили. Попытка ныне свергнутого Наваза Шарифа ввести в действие законы шариата в стране еще более обострила суннитско-шиитские противоречия, особенно в Карачи и других крупных городах провинции Панджаб. В 1998 году для подавления происламских выступлений правительству пришлось привлечь армию, полувоенные формирования и спецслужбы. Принятый тогда закон, ужесточающий наказания за терроризм, правозащитные организации, политическая оппозиция и даже партнеры по правящей коалиции охарактеризовали как «драконовский»: в соответствии с ним в стране создавалась фактически параллельная судебная система, состоящая из антитеррористических трибуналов. Узаконено было непосредственное участие армии в поддержании в стране порядка, военные и полиция получили неограниченные полномочия арестовывать, задерживать, обыскивать и применять оружие по одному только подозрению в причастности к террористической деятельности.

Межрелигиозные конфликты в Пакистане, прекратить которые за последнее время не удавалось ни одному из правителей, хотя и имеют внутреннюю подоплеку, но в 1980-1990-ые годы подогревались также и зарубежными исламскими центрами и государствами. По некоторым данным, в эти годы ДУП и ДУИ для противодействия распространению иранского влияния в Пакистане получали крупную финансовую поддержку от иракского правительства. Аналогичную помощь получали шиитские группировки из Ирана. Судя по всему, конфронтация между шиитами и суннитами будет усиливаться также из-за талибского фактора, влияние которого на внутриполитическую обстановку Пакистана будет еще долго ощущаться. Западные аналитики также не исключают, что Индия пытается воздействовать на обстановку в стране через возможности своих спецслужб, однако конкретных фактов в доказательство этой версии не приводят.

Афганский фактор

Движение Талибан под прикрытием джихада осуществляет «пуштунизацию всей страны», уничтожая в том числе и своих единоверцев-мусульман, не исповедующих ислам суннитского толка. Иное толкование талибами ислама проистекает от экстремистской и извращенной интерпретации деобандизма, которую проповедовали пакистанские муллы в лагерях афганских беженцев. Ранее попытки создать религиозные секты деобанди на территории Афганистана успеха не имели, однако в Пакистане это течение пустило корни, особенно после создания его последователями политической партии Джамиат Улема-и-Ислам (ДУИ). Воспользовавшись наплывом пуштунских беженцев из Афганистана после введения туда советских войск, ДУИ создала в лагерях переселенцев сотни медресе, где и афганцы, и малоимущие пакистанцы могли бесплатно питаться и получить религиозную и военную подготовку на деньги Саудовской Аравии. Эти медресе стали рассадниками ультраконсервативного деобандизма.

Исторически сложилось так, что несколько поколений молодых афганцев родились и воспитывались в лагерях беженцев, и вторым языком после родного пушту для них является не дари, а урду. Большинство из них составляют костяк афганских талибов, но они имеют пакистанские удостоверения личности, право голосовать на выборах (естественно за ДУИ), и Пакистан с его лагерями беженцев стал для них родным домом. В свою очередь пакистанцы, обучавшиеся в этих же медресе и воевавшие на стороне талибов, также являются приверженцами ДУИ Фазл-ур-Рахмана и называют себя пакистанскими талибами. И те, и другие считают своим священным долгом вести борьбу за очищение социальной системы в исламском мире. В отличие от афганских моджахедов, имевших опору в Пакистане в основном в лице партии Джамаат-и-Ислами и Межведомственной службы Разведки (МСРП), талибы связаны с различными слоями пакистанского истеблишмента в политических, экономических и социальных сферах.

Моджахеды, прежние фавориты пакистанских властей, получали американскую и саудовскую поддержку через ДИ и МСРП, опиравшиеся на пуштунские племена гильзай. При этом южные племена дуррани в районе Кандагара игнорировались как местной, так и американской разведкой – их считали слабыми и малоперспективными. Свое заблуждение пакистанцы сохраняли вплоть до 1994 года, продолжая сотрудничать с Г. Хекматиаром и Б. Раббани. Лишь Б. Бхутто, после прихода к власти во второй раз в 1993 году, начала использовать ДУИ в своих политических играх, привлекая лидеров этой партии в качестве союзников в борьбе против ДИ и своего политического соперника – Мусульманской лиги. После получения политического признания, когда Беназир Бхутто предложила ДУИ войти в состав коалиционного правительства и ее члены получили места в Парламенте, партии удалось установить тесные контакты с армией, разведкой и МВД, а также получить право на полный контроль над военно-учебными лагерями афганских беженцев.

С учетом открывшихся новых возможностей в политической иерархии страны, лидер ДУИ Фазл-ур-Рахман помог талибам наладить прочные связи с саудовской королевской семьей и местными шейхами, которые в решающий момент оказали движению Талибан финансовую помощь. Влияние ДУИ стало настолько ощутимым в Пакистане, что пришедший на смену Бхутто Н. Шариф под давлением ее лидеров был вынужден признать легитимность нового кабульского режима. ДУИ в результате также укрепило свои позиции в регионе, получив в свое распоряжение бывшие тренировочные лагеря моджахедов в приграничной зоне Афганистана, которые она использует для подготовки своих боевиков из дочерней организации – Харкат– уль-Муджахиддин (ХМ) Фазл-ур-Рахмана Халила, – которые затем направляются в Кашмир, Чечню и Югославию.

С 1994 по 1999 годы в лагерях прошло обучение около 100 тысяч пакистанцев. Став закаленными боевиками, они создают серьезную угрозу самому Пакистану в провинциях Белуджистан и СЗПП, а также, хотя и в меньшей степени, в Панджабе и Синде. В первых двух районах уже введены запреты на телетрансляции, видеомагнитофоны, подвергается беспрецедентному террору шиитское население и введены талибские порядки для женщин. Афганские талибы на территории Пакистана оказали помощь в формировании отколовшихся от ДУИ крайне экстремистских группировок Сипах-и-Сахаба Пакистан (ССП) и Лашкар-и-Джангви Пакистан (ЛДП), участвовавших в подготовке терактов против Н. Шарифа. Террористы из этих групп всегда могут рассчитывать на получение убежища в Афганистане. Пакистан, тем не менее, продолжает заигрывать с талибами, рассчитывая, что ДТ вместе с бен Ладеном и местными боевиками из лагерей деобандистов помогут ему “исламизировать” кашмирскую проблему и заставить Индию пойти на уступки.

Роль Межведомственной службы разведки

МСРП была создана в 1948 году генерал-майором английской армии Кауторном, который после раздела Индии и Пакистана принял решение остаться в пакистанских армейских структурах. Служба располагает прочными позициями в стране, принимает активное участие в формировании внешней политики, использует в своих интересах возможности крупнейшей исламской партии Пакистана – Джамаат-и-Ислами, – а с середины 1990-х годов укрепила свои связи с ДУИ. Более 60% личного состава МСРП сосредоточено в Объединенном разведывательном бюро, деятельность которого в основном связана с проведением разведывательных операций против иностранных государств. Бюро состоит из трех секций, две из которых работают, соответственно, по Индии и Афганистану. Афганская секция размещается в пригороде Равалпинди и в настоящее время, по данным индийских спецслужб, готовит боевиков из многих стран мира, включая государства Центральной Азии.

МСРП была значительно усилена и оснащена при Зия уль-Хаке, который пришел к власти в результате третьего военного переворота. Он использовал Службу разведки для поддержки наиболее влиятельных группировок афганских моджахедов и в борьбе против политических противников внутри страны. Под руководством генерал-лейтенанта Ахтар Абдул Рехман Хана с 1980 по 1987 годы МСРП значительно разрослась и окрепла за счет того, что полностью контролировала подготовку моджахедов, снабжение их оружием и деньгами и засылку их в Афганистан. Масштабы ее деятельности были таковы, что МСРП зачастую самостоятельно принимала решения о проведении разведывательных и контрразведывательных операций, а также использовала боевиков, которых готовила, не только в Афганистане, но и в пограничных провинциях Индии. Попытки американцев восстановить контроль над ситуацией зачастую проваливались. Так, намерение США проинспектировать склады с вооружением и боеприпасами в лагере Оджхири под Равалпинди привело к тому, что пакистанцы инсценировали взрыв и пожар на этих складах, “уничтоживший” 10 тысяч тонн оружия и боеприпасов, которые на самом деле были заранее переправлены на резервные базы.

МСРП использовала свое положение координатора деятельности моджахедов, чтобы налаживать контакты с исламскими экстремистскими организациями в Западной Азии и на севере Африки. Несмотря на протесты пакистанского МИДа, сотрудники МСРП в посольствах Пакистана в этих стран беспрепятственно выдавали визы тем, кто изъявлял желание воевать на стороне моджахедов. По оценкам газеты “Карачи херальд”, в 1980-х годах через Пакистан на афганские фронты было переправлено около 25000 иностранных наемников. Инициатором данного процесса явился новый шеф МСРП (с марта 1987 года) генерал-лейтенант Хамид Гуль, который считал, что если марксисты могли создавать интербригады, то нет причин, почему этим нельзя воспользоваться исламистам. По его мнению, подобный сценарий можно использовать в дальнейшем в любой точке земного шара.

Ни должного контроля за деятельностью МСРП со стороны государства, ни соответствующего законодательства не существовало ни при Зия уль-Хаке, ни при Беназир Бхутто. Это и привело к тому, что результаты парламентских выборов в 1990 году были сфальсифицированы, а к власти пришла партия Наваза Шарифа. Служба в настоящее время установила тесные контакты с талибами, оказывая определенное влияние на внутриполитические процессы в Афганистане. Она участвует в подготовке и засылке террористических групп в Кашмир, используя свое влияние на наиболее одиозные экстремистские группировки типа Харкат-уль-Муджахиддин. Впрочем, многие лагеря подготовки иностранцев под давлением мирового сообщества были закрыты или переданы ДИ, которая используется МСРП в качестве прикрытия.

МСРП действует как практически независимая организация, преследующая собственные интересы и очень опасная для легитимной гражданской власти, поскольку своими действиями обрекает страну на включение ее в список террористических государств. После прошлогоднего военного перворота в Пакистане рассчитывать на то, что генерал Мушарраф сможет вывести страну из кризиса и умерить амбиции разведки, видимо, не приходится, поскольку он сам является сторонником силового решения кашмирской проблемы и тесно связан с руководством МСРП. Тем не менее, визит Клинтона в Пакистан в конце марта 2000 года все же состоялся и окружение Мушаррафа расценило это как признание законности режима нового диктатора.

Угроза для соседей

Неограниченный рост активности исламских экстремистов в Пакистане пагубно влияет на обстановку в Кашмире, куда лидеры фундаменталистов и их покровители из МСРП засылают боевиков. Дестабилизация обстановки в Кашмире и в Индии в целом, по их мнению, должна привести к смягчению позиции Дели в переговорах по «кашмирскому вопросу». В обращении к обеим палатам индийского парламента президент Индии К.Р. Нараянан подверг острой критике нынешние военные власти Пакистана за “заметное расширение трансграничного терроризма”, что вынуждает Индию постоянно прибегать к акциям “по поддержанию ее безопасности и суверенитета”. Президент предложил вплотную заняться разработкой Всеобъемлющей конвенции борьбы против международного терроризма.

Однако наиболее, по мнению специалистов, уязвимое из соседних с Пакистаном государств – Афганистан. Здесь уже более двадцати лет продолжается кровопролитная гражданская война: сначала между моджахедами и сторонниками НДПА, затем между разными группами моджахедов, представлявшими различные религиозные и этнические группы населения, и наконец между талибами и Северным альянсом (СА). При этом моджахеды, талибы и представители СА в разное время проходили подготовку практически в одних и тех же пакистанских лагерях. Следует отметить также, что цели, преследуемые в Афганистане пакистанской правящей элитой и фундаменталистами, за эти 20 лет остались в своей основе неизменными: закрепление доминирующей роли Пакистана по обе стороны линии Дюранда и последовательная исламизация региона под эгидой пакистанских суннитских авторитетов. После выхода талибов к северным границам Афганистана новые сотни тысяч афганцев, представляющих национальные и религиозные меньшинства, были вынуждены эмигрировать в Иран, Пакистан и республики Центральной Азии. Кроме того, с приходом к власти талибов в Афганистане неизмеримо возросло производство и переработка наркотических средств. Новые власти также несут ответственность за предоставление убежища наиболее одиозным террористам, включая Усаму бен Ладена, и экстремистским группам, в том числе пакистанским боевикам из ССП и ЛДП.

Рост антишиитских настроений в самом Пакистане привел к дальнейшему расслоению общества по религиозному и этническому признаку, к обострению вооруженных конфликтов между суннитами и шиитами и к серии терактов против иранских граждан. Чаша терпения Тегерана переполнилась, когда в августе 1998 года талибы убили девять иранских дипломатов и журналиста в Мазари-Шарифе. Тогда иранские войска были на грани вторжения в западные провинции Афганистана; дело дошло до того, что семьи сотрудников иранских диппредставительств в Пакистане были отозваны на родину. Иранцы особо обеспокоены и созданием в Кандагаре антишиитской экстремистской группы Ахл-е-Сунна-валь-Джаммат, цель которой – теракты, в том числе и на территории Ирана, а также попытками иранской оппозиции в лице партии “Моджахеддин-е Хальк” создать на территории Афганистана свои базы, аналогичные лагерям, существующим в Ираке.

Узбекистан, Таджикистан и Киргизия сравнительно недавно ощутили на себе результаты распространения пакистанского фундаменталистского влияния. В отличие от остальных стран Центральной Азии, Ташкент сразу же после того, как появились первые признаки волны исламского экстремизма, уделил этой проблеме должное внимание. На брифинге 16 февраля 1998 года министр иностранных дел Узбекистана А. Камилов заявил, что “…в последнее время имеют место некоторые негативные проявления на территории Пакистана, связанные с деятельностью отдельных религиозных организаций и центров экстремистского толка, направленные на дестабилизацию обстановки в Узбекистане.” Министр отметил также, что бандитские группировки Т. Мамаджанова, прошедшие подготовку в Пакистане и Афганистане, совершили ряд тяжких преступлений в Наманганской области. В ноте МИД РУ, которую вручил пакистанской стороне посол Узбекистана в Исламабаде, было указано, что подготовкой узбекских и таджикских боевиков в Пакистане занимаются ДУИ, МДИ и “Хезб-и-Харакат-и-Джихад” в лагерях “Джуме-уль-Санифия”, “Табон” и базах в окрестностях Пешавара. В ноте содержалось обращение к властям Пакистана с просьбой принять действенные меры по пресечению подобной деятельности и предоставлять Узбекистану превентивную информацию по данной проблеме. По сведениям узбекских спецслужб, покушение на И. Каримова в феврале 1999 года было делом рук боевиков Т. Юлдашева, который после провала акции бежал в Кандагар и, по словам Б. Раббани, не только нашел там убежище, но и с помощью талибов создал учебный лагерь в Мазари-Шарифе, где проходят подготовку до 300 боевиков из Узбекистана, Таджикистана, Киргизии и КНР.

Китайские власти также серьезно озабочены распространением исламского фундаментализма на территории Синьзянь-Уйгурского автономного района (СУАР), который подпитывается за счет проникающих сюда экстремистских групп из пакистанских и афганских лагерей. По сообщениям прессы, начиная с 1995 года, Пекин неоднократно обращал внимание Исламабада на необходимость пресечь деятельности исламских фундаменталистов, направленную на поддержку уйгурских сепаратистов в СУАР. Появились сообщения о том, что Китай опасается вести работы по прокладке второй автомобильной трассы из своих западных провинций в Пакистан из-за возможности расширения связей местных исламистов с пакистанскими экстремистскими организациями. Китайские спецслужбы внимательно отслеживают контакты мусульман своих западных провинций с пакистанскими представителями и принимают меры по недопущению подготовки китайских граждан в лагерях пакистанских экстремистов.

До февраля 1999 года китайцы не скрывали, что вовлечены в гражданскую войну в Афганистане. Однако сейчас Пекин обеспокоен ростом контрабанды наркотиков в СУАР, доходы от которой идут на содержание уйгурских боевиков и покупку оружия через Афганистан. В результате в феврале прошлого года в Кабул, впервые после его захвата талибами, прибыла официальная китайская делегация для ведения переговоров “о пресечении потока наркотиков из Афганистана”.

Рост исламского экстремизма в регионе, как показала ситуация на Северном Кавказе, весьма опасен и для России, где проживает около 20 миллионов мусульман (по убеждению или по происхождению). Как видно из опыта стран Центральной Азии и республик Северного Кавказа, исламские фундаменталисты действуют по отработанной схеме: на первом этапе – засылка миссионеров в места компактного проживания мусульманских народов для ведения “просветительской” работы; затем строительство мечетей, медресе, снабжение литературой и организация хаджей (паломничества), все за счет саудовских и других спонсоров; наконец, реализация последнего этапа схемы, которая зависит от социально-экономического положения населения, его общеобразовательного и культурного уровня и укорененности исламских традиций. С учетом этих факторов возможно осуществление варианта Афганистана и Чечни, либо Дагестана, Намангана (Узбекистан) и Киргизии, где как бы “запускается пробный шар”. В первом случае для поддержки молодых исламских режимов сюда направляются усиленные “интербригады“ экстремистов-профессионалов, которые с помощью террора и подкупа принуждают мужскую часть населения браться за оружие, “повязывая” новобранцев кровью по бандитским законам.

Сейчас осуществляется последний этап исламизации Чечни. Свидетельством тому – общеизвестные факты и признания пленных боевиков, а также их лидеров. Судя по этим данным, до начала второго этапа антитеррористической операции в Чечне основной маршрут доставки оружия, материального обеспечения и боевиков, включая иностранных наемников, из пакистанских и афганских лагерей проходил через Грузию и Азербайджан. После того, как южные границы были перекрыты, боевики проникали в Чечню по маршруту Туркмения – Каспий – Дагестан. Боевая подготовка экстремистов проводилась на пакистанских и афганских базах, принадлежащих ДИ, ДУИ, ХУМ, МДИ, ЛТ и бен Ладену. В начале этого года в Пакистане с молчаливого согласия новых властей вел активную работу по вербовке наемников из числа исламских экстремистов “посол” Чечни в Афганистане Зелимхан Яндарбиев.

С учетом изложенного, а также чтобы предотвратить развитие “чеченского варианта” в других регионах России, федеральным и региональным властям необходимо более внимательно подходить к информации о деятельности исламских эмиссаров и активизировать работу с местными духовными и светскими авторитетами. Ярким примером недальновидной политики Москвы в данной области служит Дагестан, поскольку федеральный центр полностью игнорировал сведения об активизации здесь ваххабитов с начала 1990-х годов.

Прогноз

Созданные за последние 20 лет в Пакистане исламские экстремистские и фундаменталистские организации, как показывает анализ, все более превращаются в террористические центры, распространяющие свое влияние на все более широкий круг стран. За последние годы “интербригады” исламистов ярко проявили себя в Боснии, Косове, Узбекистане, Киргизии, Таджикистане, Алжире, на Филиппинах, и, что стало совершенно ясным, в Чечне. Пакистан не случайно становится основной базой исламских экстремистских организаций. На то есть целый ряд причин: исламские традиции, уходящими корнями в тысячелетнюю историю исламского фундаментализма; этнорелигиозная напряженность в стране; отсутствие противодействия со стороны государства. Это также связано с совпадением интересов правящей верхушки, МСРП и фундаменталистских организаций Пакистана. Неконтролируемый поток инвестиций в эти структуры от зарубежных и местных “меценатов”, видимо, приносит дивиденды не только лидерам экстремистов, но и влиятельным людям в руководстве страны. Колоссальные доходы от наркобизнеса и контрабанды оружия также не обходят их стороной. Организации исламских боевиков, кроме всего прочего, используются Исламабадом для решения своих проблем в региональной политике, особенно в отношениях с Афганистаном и Индией.

Ухудшение экономического положения в Пакистане в связи с непомерными военными расходами и, особенно, после введения экономических санкций со стороны США в связи с пакистанскими ядерными испытаниями также значительно укрепляет позиции исламских фундаменталистов.

В настоящее время обширный регион Центральной Азии, Закавказья, Ближнего Востока и Восточной Европы не застрахован от угрозы терроризма или проникновения международных экстремистских группировок, базирующихся в Пакистане. Новым и особенно опасным явлением стало появление специальных групп для выполнения конкретных заданий, создаваемых на непостоянной основе для действий, например, в Чечне. Эти боевые группы исламистов, которые приобрели оперативный опыт в других кризисных регионах, готовы ради расширения влияния исламского фундаментализма выполнять задачи в любой точке мира.

Таким образом, Пакистан, покровительствуя экстремистским группировкам, становится на довольно опасный путь. Спрогнозировать результаты этого балансирования несложно. Страну и регион в ближайшее время захлестнет волна террора, а его метастазы будут расползаться все дальше от границ Пакистана. При этом, в случае отказа Исламабада от надлежащих мер по искоренению исламского экстремизма, стране, кроме углубления внутреннего кризиса, грозит перспектива попасть в список “террористических государств мира” со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Возможная альтернатива такого варианта событий – скорейшее налаживание международного сотрудничества (на региональном и глобальном уровнях) для того, чтобы локализовать распространение исламского экстремизма из Пакистана и Афганистана и искоренить контрабанду оружия и наркотиков из этих стран.