ФОТО: Пресс-служба Президента России
Игорь Панкратенко
Форум стран-экспортёров газа (ФСЭГ) – организация, которой СМИ уделяют не слишком много внимания. И даже не потому, что ФСЭГ был создан в мае 2001 года по инициативе Ирана, все же значимые иранские инициативы СМИ привычно замалчивают. А потому, что своё отношение к Форуму однажды предельно откровенно выразили американские политические элиты, когда в апреле 2007 года в письме палаты представителей Конгресса США тогдашнему госсекретарю Кондолизе Райс возможная трансформация Форума в «газовую ОПЕК» была расценена как попытка создания «глобальной организации по вымогательству и рэкету».
Собственно, с того времени на объективное освещение деятельности Форума и был наложен негласный запрет. Но – только в части СМИ, потому как рынок газа за последние несколько лет превратился в арену ожесточенной борьбы Запада против России на самом чувствительном для неё направлении экспорта энергоносителей. И площадка Форума используется для этого в полном объёме – через Катар. Впрочем, своеобразный внешнеполитический аутсорсинг в период президентского срока Барака Обамы стал обыденностью глобальной игры, которую ведёт Вашингтон. Решение «острых» вопросов, от Сирии до киргизского«Манаса», США всё чаще перекладывают на своих союзников, предпочитая таскать каштаны чужими руками, но при этом оставаться фактически единственным глобальным выгодополучателем.
Так и в случае с Форумом: «газовой ОПЕК» из-за искусной игры на противоречиях не возникло, а планы преобразования ФСЭГ в эффективный международный картель, способный оказывать заметное влияние на механизм ценообразования на рынке природного газа, продвигавшиеся рядом членов этой организации (Иран, Россия, Венесуэла и Алжир), так и остались планами. Более того, если анализировать выступление В. Путина и других участников московского Форума, то видно, что не реализованными так и остались три ключевые идеи, о поддержке которых участники договаривались ещё в октябре 2008 года, на встрече в Тегеране, когда Россия, Иран и Катар заключили трехстороннее соглашение о сотрудничестве в газовой сфере. Тогда стороны говорили о необходимости:
— ежеквартальных консультаций для обсуждения вопросов развития газового рынка;
— создания Высшего технического комитета для выработки путей реализации конкретных проектов, охватывающих всю производственную цепочку – от геологоразведки и добычи до транспортировки и маркетинга;
— создания международного клуба экспертов и журналистов «Энергетический полюс», своеобразного инструмента для продвижения интересов ФСЭГ и «большой тройки» (Россия, Катар, Иран) на международном информационном поле.
Немного другими словами о необходимости решения именно этих задач говорилось и 1 июля в Москве. Само по себе это показывает, что за пять лет ФСЭГ так и не смог реализовать заложенный в нём потенциал и сегодня, по сути, представляет собой просто дискуссионную площадку, нацеленную на «обмен опытом, взглядами и информацией по вопросам развития газодобывающей отрасли».
Однако это – лишь одна сторона вопроса. Другой стороной является то, что площадка Форума – это не только некий склад нереализованных планов и проектов, но и важный индикатор «газовой войны», барометр возможных геополитических альянсов.
Российские дипломаты нередко говорят об отсутствии у России «фундаментальных противоречий» с Западом, однако состояние дел на рынке газа и экспансия Катара на этот рынок, сотканная частью из блефа, частью из вполне реальных действий, показывают, что противоречия всё же есть и они стремительно приобретают антироссийскую направленность.
Собственно, в «энергетической войне» против России нет ничего нового. В 70-е США приложили максимум усилий для срыва проекта «Голубой поток: Уренгой – Помары – Ужгород – Европа». В 80-е, на пике холодной войны, Америка совместно с Королевством Саудовская Аравия и другими монархиями Залива играла на понижение нефтяных цен на мировом рынке. Сегодня для удара используются сланцевый газ и Катар…
Московское заседание ФСЭГ показало, что эмират является антагонистом основных предложений России – о создании реального механизма газового ценообразования и о поставках на основе долгосрочных, а не краткосрочных контрактов.
Катар и западный менеджмент катарских компаний ограничиваются заявлениями о том, что продажа газа должна осуществляться по ценам высоким, но «приемлемым для потребителя», при самой широкой конкуренции производителей газа. А некий «газовый картель», по мнению Дохи, невозможен, потому как повлечет за собою недовольство США, Канады, ЕС и Австралии и, как следствие, обвинения в монопольном сговоре и передачу вопроса в международный арбитраж.
Так в отношении России этот механизм уже работает! В конце июня немецкая RWE выиграла судебную тяжбу с «Газпромом» о пересмотре условий контрактов на поставку газа. Фактически создан судебный прецедент для европейских компаний, ведущих переговоры с «Газпромом». И параллельно – идёт «антимонопольное» расследование деятельности «Газпрома» Еврокомиссией.
На этом фоне весьма примечательно то, что более четверти потребляемого в странах Европейского союза сжиженного природного газа (СПГ) доставляется из Катара. И хотя аналитики Qatar National Bank предупреждают, что к 2014 году произойдет сокращение объемов поставок, ряд специалистов высказывает уверенность, что в действительности в ближайшие годы Катар будет поставлять в Европу дополнительно ещё 50 млрд. куб. м газа в год, то есть «закроет» дополнительных 5% газового рынка ЕС.
И такой прирост будет обеспечен благодаря двум обстоятельствам. В отличие от России Катару не придётся создавать дополнительные мощности производства СПГ. Они созданы ранее, под потребности газового рынка США, но американцы, нарастив национальную добычу, по официальной версии, «внезапно отказались» от всех соглашений с эмиратом, «вытолкнув» катарский газ на европейский рынок.
Отсюда – и заинтересованность, и возможности Катара без особого ущерба для себя продавать СПГ, во-первых, в рамках «коротких» контрактов, во-вторых, по демпинговым, в общем-то, ценам, что, разумеется, не устраивает Россию.
В этой «газовой войне», идущей за кулисами Форума, есть одно интересное обстоятельство – игра Катара с Россией, стремление убедить российскую сторону в дружелюбности намерений и готовности к сотрудничеству. Пиком российско-катарских межгосударственных контактов стал 2010 год. В марте Москву посетил премьер-министр эмирата, который был щедр на обещания инвестиций и даже благосклонно выслушивал предложения Дмитрия Медведева о том, чтобы «продвигать консорциум экспортёров газа». В апреле в Катаре побывали российские представители — тогдашний вице-премьер Игорь Сечин и министр энергетики Сергей Шматко, которые вели переговоры о двухсторонней кооперации и создании правительственной комиссии по сотрудничеству в газовой сфере. И в том же 2010 году Катар предложил «Газпрому» принять участие в проекте по «Северному месторождению» в Персидском заливе (примыкающему к иранскому «Южному Парсу»), на разработку которого был наложен мораторий до 2014 года. Попутно Катар обещал инвестиции в освоении Южно-Тамбейского месторождения на Ямале и в строительстве завода «Ямал-СПГ». Нужно ли говорить, что все обещания катарской стороны оказались невыполненными? В 2010–2011 годах Россия предложила Катару множество инвестиционных проектов в нефтегазовой, золоторудной, строительной и иных сферах общим объёмом от 10 до 12 миллиардов долларов. Катар не принял участия ни в одном, активно инвестируя при этом в элитную недвижимость и футбольные команды Западной Европы.
Более того, в феврале 2013 года в Дохе открылось представительство «Газпрома», а уже 1 апреля катарский премьер на энергетическом форуме в Дохе открыто объявил о том, что эмират намерен конкурировать с Россией на рынке газа в Южной Европе. Вполне в духе «двойной игры» Катара с Россией. И вполне в рамках планов США и ЕС по сокращению зависимости Южной Европы и Турции от российских поставок энергоносителей. Тем более что в этой «газовой войне» Катар имеет сразу два дополнительных козыря: во-первых, доставка СПГ морем стоит дешевле, чем по трубопроводам из России, а во-вторых, таким козырем является тот самый «третий энергопакет» ЕС, который направлен в первую очередь против российских поставок и который евросообщество методично продавливает, опираясь на возможности эмирата.
Двойная игра Катара порождает и ещё одну интригу, которую отчётливо продемонстрировал московский Форум. С Катаром не договориться, поэтому стоит задуматься над созданием «особых отношений» с теми странами, которые разделяют предложения России в силу выгодности этих предложений для их собственных экономик: Венесуэлой, Ираном и Ираком. И договорённости с Исламской Республикой могут сыграть серьёзную роль в достижении Россией успеха на фронтах «газовой войны».
В отличие от Катара, предложения Ирана о совместных проектах, в том числе и по колоссальному месторождению «Южный Парс», вполне реальны и конкретны. Другое дело, что Вашингтон кровно заинтересован в срыве возможных российско-иранских договорённостей. Собственно, однажды это ему уже удалось. В октябре 1997 года «Газпром», французская «Total» и малазийская «Petronas» уже подписывали с Тегераном соглашение о разработке этого месторождения. Вашингтон сорвал его реализацию незатейливо и эффектно, заблокировав предоставление «Газпрому» займа на первоначальные инвестиции в проект от Экспортно-импортного банка США.
В июле 2010 г. Москва и Тегеран в лице министра энергетики России Сергея Шматко и министра нефти Ирана Сейеда Масуда Мирказеми подписали так называемую дорожную карту о сотрудничестве в нефтегазовой сфере. Это сотрудничество, по словам российской стороны, «практически ничем не ограничено». Программа сотрудничества была рассчитана на 20 лет и предусматривала три основные направления кооперации: добыча, переработка и инновационные технологии. Тогда же Иран предложил использовать для реализации совместных проектов национальные валюты и создать совместный банк для финансирования проектов в энергетике, с привлечением к данному проекту Китая. И хотя международные и односторонние санкции против Ирана тогда уже действовали, Москва заверила Тегеран, что эти санкции сотрудничеству двух государств в области топливно-энергетического комплекса не помешают.
Всё кончилось тем, что реализацию и этого соглашения США успешно заблокировали, использовав финансовые инструменты: введя односторонние санкции против банковской системы Ирана и пригрозив тем, кто эти санкции нарушит. Российские банкиры отреагировали весьма оперативно, фактически полностью прекратив любые операции с Ираном. Дело дошло до того, что американские и европейские банки начали требовать от российских партнёров по банковской системе отчёта по любым транзакциям, связанным с Ираном. И ведь получают, что интересно.
Проблема заключается в том, что без сотрудничества с Ираном у России нет шансов остановить газовую экспансию Катара. Более того, свойственная российской дипломатии «оглядка на Запад» в иранском вопросе может привести нашу страну к серьезным экономическим потерям.
Разумеется, размораживание уже заключенных соглашений – дело долгое и непростое, поэтому основным вопросом на встрече В.Путина и М.Ахмадинежада в Москве в рамках Форума стала… Сирия.
А она-то какое отношение имеет к «газовым войнам»? Самое прямое! Для Ирана не составит особого труда существенно ограничить катарский экспорт СПГ, идущий сейчас через Ормузский пролив. Все это прекрасно понимают, а Катар, при поддержке Запада, стремится избавиться от такой зависимости, создав «транзитный коридор», который должен пройти по территории Сирии и вывести «трубу» к Средиземному морю, в Европу. Другое дело, что с Башаром Асадом, ориентирующимся на Москву и Тегеран, данный проект в том виде, как он нужен Соединённым Штатам и Катару, не осуществим.
Вложив до 2011 года в экономику Сирии, в том числе в туристический сектор и недвижимость, около 8 миллиардов долларов, Катар не получил главного – лояльности Асада к планам газовой экспансии. И поэтому «сирийский коридор» сейчас «прорубается» военными методами, а инвестиции идут уже джихадистам-интернационалистам.
Совместные внешнеполитические усилия России и Ирауна в этом контексте приобретают уже не геополитический, а вполне конкретный экономический смысл как способ предотвращения газовой экспансии Катара, направленной на выдавливание России с традиционных газовых рынков или же по меньшей мере ограничение её присутствия.
Опубликовано: Фонд стратегической культуры:
Справка пресс-службы Президента России
Gas Exporting Countries Forum (GECF) — Международный форум стран-экспортеров газа (ФСЭГ)
ФСЭГ объединяет владельцев 73 процентов мировых запасов газа, обеспечивающих 42 процента его мировой добычи. В 2001 году Иран инициировал создание организации всех производителей газа. 23 декабря 2008 года в Москве министры энергетики 11 стран подписали устав ФСЭГ (англ. Gas Exporting Countries Forum (GECF) и межправительственное соглашение.
Соглашение определяет принципы работы организации: порядок взаимоотношений со странами–потребителями газа; обмен информацией по прогнозам и реализации инвестпрограмм производителей, применению новых технологий в газовой отрасли; организацию совместной работы по сжиженному природному газу (СПГ).
Участниками ФСЭГ являются Иран, Алжир, Боливия, Ливия, Россия, Нигерия, Экваториальная Гвинея, Катар, Египет, Тринидад и Тобаго и Венесуэла. Статусом наблюдателя обладают Казахстан и Норвегия. Штаб-квартира ФСЭГ расположена в Дохе (Катар).
