К вопросу о классификации политических партий России (комментарии к диаграмме)

ФОТО: bigpicture.ru.

Опубликовано: Забелло Я.Ю., Собянин А.Д. К вопросу о классификации политических партий России: комментарии к диаграмме // РусГлобус. 09.09.2000.

Я.Ю. Забелло, А.Д. Собянин

Данные тезисы задуманы как комментарий к предлагаемой вниманию слушателей диаграмме, иллюстрирующей распределение политических партий России (1999 г.) по политическому спектру. Более полная картина возможно будет представлена в расширенной статье.

Тезисы написаны на основе изучения истории и предвыборных программ политических партий и блоков. Данный опыт классификации основан именно на том, что партии заявляют, в отличие от того, что они реально делают. Этот этап работы по изучению политических партий России, как и последующие, имеет своей целью показать, что в мире современной российской политики ничто не называется своим собственным  именем: политические взгляды, которые декларируют партии, не соответствует их названиям, действия партий не соответствуют их политическим взглядам, а сами взгляды ничего не говорят об интересах тех лиц, которые их демонстрируют.

Частично мы постараемся показать это в процессе рассмотрения отдельных партий. Однако наша основная цель на этом этапе — убедиться, что политическая программа, которую декларирует та или иная партия, не соответствует ее официальному названию.

ДИАГРАМА распределения политических партий России (1999 г.) по политическому спектру.

I. Принципы построения диаграммы

Применение к условиям России традиционного западного деления партий на “правые” и “левые”, или “либералов” и “консерваторов” (варианты: “либералов, консерваторов и лейбористов”, “республиканцев и демократов”, “крайне правых, ультра-левых и умеренных социал-демократов”) невозможно. Во-первых, в России с конца XIX века сложилась традиция называть «левыми» тех, кто «дальше от власти и ближе к виселице». Поэтому до 1917 года в России считались левыми коммунисты, а в 60-70 годы «левыми» стали называть всех диссидентов — и Роя Медведева (левого в западном смысле), и Александра Солженицына (по европейским понятиям — правого), тогда как КПСС в диссидентских кругах считалась “правой”.

Когда Президент Ельцин поручил премьер-министру Виктору Черномырдину и спикеру Ивану Рыбкину создать два лояльных к нему блока, — соответственно «право-центристский» и «лево-центристский», –  премьер-министр сначала перепутал и стал называть себя «лево-центристом» (именем, предназначенным для недавнего коммуниста, а на тот момент левого социалиста Рыбкина), потому что все еще по традиции считал, что «левый» – это хороший и демократический, а «правый» – плохой и сталинистский.

Тем не менее, авторы стремились в своей классификации партий исходить в основном из их отношения к собственности, поскольку “политика – это концентрированная экономика”. Диаграмма, иллюстрирующая спектр современных политических партий в России, построена в форме круга, а не привычного линейного спектра. Дело в том, что в процессе изучения партий выяснилось, что по своему отношению к собственности и социальному строю все они разделяются на две неравные части:

Схема 1

Здесь необходимо учесть, что, как мы увидим ниже, лишь немногие партии из числа существующих в России имеют социальную базу, т.е. те слои населения, интересы которых выражают. Бóльшая часть партий выражает только свои собственные интересы и потому имеет вместо социальной базы электорат, т.е. то население, которое склонно на выборах голосовать за эту партию. Несмотря на довольно длительный срок существования многопартийности в нашей стране, большинство народа еще не научилось бороться за свои интересы в виде активной политической деятельности и потому политически проявляет себя в основном во время выборов.

Традиционные западные схемы, позволяющие определить, за кого вероятней всего проголосует та или иная часть электората, в России тоже неприменимы в силу особенностей социального деления общества.

Российское общество, во-первых, в имущественном отношении достаточно однородно. Если до августовского кризиса 1998 г. по уровню доходов (самооценка) в России можно было выделить четыре группы населения – богатую, обеспеченную, относительно обеспеченную (от зарплаты до зарплаты) и бедную, то после кризиса вторая и третья группа слились в одну, а четвертая оказалась отброшена в маргинальные слои (данные Академии государственной службы). В ноябре 1999 г. официально заявленный  доход менее $50 на члена семьи имело 92% населения страны, из них свыше 37% имело официально заявленный доход ниже черты бедности. Учитывая, что официально заявленные доходы составляют сейчас менее 40% реальных, можно предположить, что в реальности картина далеко не такая удручающая, но тем не менее бóльшая часть населения нашей страны относится к одному социальному слою — низкооплачиваемых наемных работников. О наличии какого-либо среднего класса, в силу его малочисленности, в России говорить не приходится.

Однако социальная стратификация в России уникальна не столько этим, сколько тем, что социальные ожидания бóльшей части населения не соответствуют социальному статусу. Основная часть населения нашей страны в советское время получила хорошее образование и имела материальный достаток, соответствующий (относительно общего уровня жизни, на 350 долларов средней советской зарплаты в СССР можно было жить не хуже, чем на Западе на 4000 долларов) среднему классу или высокооплачиваемым рабочим и служащим  западных стран. На данный момент социальный статус и доходы большинства населения оказались гораздо ниже, чем десять лет назад. Десять лет — слишком маленький срок, чтобы привыкнуть к своему новому низкому социальному статусу и научиться разбираться в своих новых интересах.

Поэтому основную роль в формировании электоральных предпочтений населения играют, во-первых, сохранившиеся с советских времен завышенные социальные ожидания (представление о том, что государство должно обеспечить зарплату, жилье и пр., мнение, будто хорошее образование должно соответствовать хорошей зарплате и т.д.), во-вторых, пропаганда. Пропаганда привела к парадоксальному факту: большинство населения исповедует политические взгляды, не соответсвующие собственному социальному статусу (например, учитель с зарплатой $30 в месяц придерживается либерально-демократических ценностей, характерных для среднего класса, т.е. мелких и средних предпринимателей и высокооплачиваемых наемных служащих, на Западе).

Мы хотим здесь отметить, что подавляющее большинство политических партий в России высокопрофессиональны в своей пропаганде и  учитывают эти феномены. Поэтому весь спектр политических партий в России в целом более левый, более “розовый”, чем основной политический спектр на Западе. То,  что основная часть населения в своей жизни все еще хоть в какой-то степени ориентируется на государство как источник средств к существованию и социальной помощи, партии используют трояко, как видно из нижеприведенной схемы:

Схема 2

По естественным причинам электорат первой колонки гораздо больше электората вторых двух (по результатам выборов 1999 г. он составляет в сумме более 70%, т.е. больше двух третей населения). Внутри этой суммы, естественно, идет острая борьба. И здесь играет свою роль еще один интереснейший феномен России: ситуативность выбора. Как мы уже говорили выше, основная часть населения еще не освоилась со своим новым социальным статусом и воспринимает его как более высокий по сравнению с реальным положением вещей, а также не умеет определять те партии, которые защищают ее (части населения) интересы. Учитывая же, что партий, защищающих эти интересы, в нашей политике может просто не быть (т.к. партии обслуживают свои собственные интересы), население отдает свои голоса под влиянием момента, ситуации, последней пропаганды (это важно, население голосует ситуативно не из-за своей подверженности “телевизору и черному пиару”, а ПО ПРИЧИНЕ ОТСУТСТВИЯ ВЫРАЗИТЕЛЯ СВОИХ ИНТЕРЕСОВ, наглядным свидетельством этого стала победа “Единства”на последних выборах) [1].

Однако, как мы видели из схемы 2, есть ряд партий и движений, почти или совершенно равнодушных к вопросам собственности, экономического строя государства или социального обеспечения. Это многочисленные партии националистической ориентации, которые в своих программах иногда склоняются к правым или левым партиям, но чаще всего не задаются вопросами экономики вообще (так, РНЕ будущее государственное устройство видит как некий “русский порядок”, но об экономической стороне этого порядка имеет смутное представление).

Итак, схема теперь состоит из трех частей (относительная численность партий и их сторонников не отражена):

Схема 3

Отсюда недалеко уже и до круговой схемы, но истинная причина ее появления другая. При изучении программ политических партий выяснилось, что практически все политические партии России так или иначе “сдвинуты” в сторону национализма. Причина этого лежит в глубоко укоренившемся в нашем обществе бытовом национализме, который приводит к тому, что национал-популистские лозунги являются самым легким и простым способом для любой партии завоевать сердца электората. Способ небезупречен, но до появления экономического целеполагания другого пути к сердцу избирателя не будет (проще, пока не появятся вместо “электората” “классовые группы” националистические лозунги и призыв к порядку будет действовать безотказно; потом ситуация неминуемо изменится под влиянием обнищания масс и ужесточением условий для безопасной жизни в центральной России).

В силу ряда причин в нашей стране лучше всего изучены на данный момент проявления великорусского шовинизма, которому в основном посвящена серия, изданная информационно-экспертной группой “Панорама” совместно с Московским антифашистским комитетом и посвященная национализму и ксенофобии в России. Другие проявления национализма в России изучены гораздо слабее. Отмечается, что, если русским в России свойственно в основном стремление создать этнократическое государство (населенное представителями других народов, но с закрепленной законодательно ролью русских как главной нации), то татары, чеченцы, якуты и пр. исповедуют чистый этнонационализм (стремление создать собственное моноэтничное государственное образование).

Независимо от вида национализма, в той или иной степени националистические взгляды (от умеренных до радикальных) исповедуют более 50% населения России всех национальностей. Соответственно, как мы увидим далее, националистическая составляющая свойственна практически всем партиям, за редким исключением.

Поэтому диаграмма в результате приобрела вид круга, в котором партии, и правые, и левые, сходятся в националистическом секторе, в котором переходят друг в друга.

Итак, нам удалось в приближенном виде сформулировать те лозунги, которые являются общими для бóльшей части политических партий и движений России:

1. Социальная демагогия в разных формах;
2. Националистическая риторика, от радикальной (“Россия для русских, Татария для татар, Чечня для чеченцев, потом все берутся за руки и идут бить евреев”) до умеренной (“Москва для москвичей, а в остальной России все равны, только если хотите строить у себя в Набережных Челнах мечеть, будьте любезны сначала получить согласие местного православного архиерея”).

Теперь представляется целесообразным рассмотреть отдельные партии, включенные в диаграмму.

II. Отдельные партии
(цвета: зеленый, розовый, синий, коричневый, красный)

Цвета, которыми отмечены партии, включенные в диаграмму, несут смысловую нагрузку. Преобладанием зеленого цвета отмечены т.н. партии власти, т.е. партии, стремящиеся к сохранению существующего режима номенклатурного капитализма, использующие демагогическую социальную риторику и стоящие на умеренно националистических позициях. Эти партии обслуживают интересы чиновничества и сращенного с ним капитала (т.е. коррумпированной власти и привилегированных крупных капиталистов), глав регионов и части крупного криминала.

Преобладанием розового цвета отмечены партии социал-демократического спектра. Они стремятся сохранить существующий режим и экономическое устройство, при этом расширив социальные гарантии и снизив налоговое бремя для мелких и средних предпринимателей за счет более богатых. Эти партии занимают позиции от умеренно националистических до интернационалистских. Их электорат составляют работники умственного труда, служащие либеральной ориентации, часть мелкого чиновничества, часть мелких и средних предпринимателей, часть рабочих. В основном это малообеспеченные, но образованные слои населения, жители городов.

Преобладанием синего цвета отмечены партии, выступающие за радикальную либерализацию существующей экономической системы и разрушение сложившегося номенклатурного капитализма, за расширение приватизации, поощрение предпринимателей всех уровней, сворачивание социальных гарантий, отказ от националистической политики и протекционизма, кроме тех областей, которые позволяют выйти на глобальный рынок. Их электорат — наиболее молодая и агрессивная часть предпринимателей, часть интеллигенции и высокооплачиваемых служащих, часть высшего чиновничества.

Коричневый цвет в диаграмме означает националистическую ориентацию партии или занятые ею националистические позиции по какому-либо вопросу. Как правило, преобладание этого цвета означает безразличие к экономическому устройству. Среди националистов есть левые и правые, есть те, кто использует левую или правую риторику. Электорат националистических партий составляют люди всех возрастов, социальных слоев и уровня образования.

Красным цветом отмечены радикальные левые партии, выступающие (преимущественно) за социалистическое экономическое устройство, восстановление в полном объеме всех  социальных гарантий советского времени и сильное государство, регулирующее экономику. Следует отметить, что партий, провозглашающих социалистические идеи в чистом виде, уже не существует. Все они более или менее смирились с существующим порядком вещей, некоторые даже соглашаются признать частную собственность как одну из форм собственности. От РСДРП(б) начала века их отличает и отказ от вооруженной борьбы против существующего общественного устройства.

Для наглядности в диаграмму включены те партии, которые участвовали в выборах 1999 г. (кроме малоинтересных) и несколько категорий партий, не допущенных к выборам, которые могут проиллюстрировать наши положения. Ниже дается анализ партий. Фактические сведения о них и (по возможности) предвыборные тезисы даются в Приложении.

Нам представляется возможным сгруппировать все партии по четырем категориям:

1. Партия власти, которая в свою очередь делится на:

А. Правый фланг.

Б. Левый фланг.

II.Социал-демократы.

III.Радикальные левые.

IV.Националисты.

III. Партия власти

“Партия власти” — это условное обозначение группы партий и движений, обслуживающих интересы высшего чиновничества и крупного капитала России. Ее костяк составляют главы субъектов федерации, руководители крупнейших промышленных предприятий и групп предприятий, криминальные лидеры, которые за ними стоят, и партийные деятели, которые лоббируют их интересы. Внутри костяка существует кругооборот — партийные деятели становятся чиновниками, крупные предприниматели — депутатами, депутаты — предпринимателями и пр. Собственно партия власти включает в себя 3-4 тысячи человек, возможно, меньше. Она отличается от остальных трех категорий тем, что обслуживает интересы только и исключительно этих 3-4 тысяч, используя для этого весь имеющийся в ее распоряжении государственный аппарат и капитал.

Социальную базу партии власти составляют те, кто работает на капиталистических титанов и кормится от их стола, чиновничество, жители мегаполисов и привилегированных субъектов федерации, МВД, частично — армия и разведслужбы. Электорат партии власти гораздо шире, чем социальная база, и включает в себя множество людей, материальная ситуация которых никак не зависит от усиления партии власти, но которые придерживаются общедемократических, умеренных социал-демократических или государственнических взглядов, часть националистов.

Для работы с разными категориями электората внутри партии власти есть разные политические движения.  Тем не менее, мы считаем, что есть все основания отнести их в одну категорию, т.к. в своей деятельности они руководствуются общим интересом: стремлением сохранить существующее положение вещей. Как ни парадоксально, но это стремление характерно не только для “капиталистических” партий, но и для левого фланга партии власти. Подробнее мы рассмотрим этот вопрос ниже. Отметим только, что внутри партии власти идет постоянное перемещение, но при всей сложности и разнонаправленности этого движения четко выделяется “подводное течение” вправо. Практически все партии и движения приходят в партию власти слева (вс      помним, что в 1990 г. будущие СПСники считались левыми) и за время нахождения в ней постепенно дрейфуют вправо.

 А. Правый фланг партии власти

1) Медведь

Вопрос о месте “Медведя” в классификации партий является, пожалуй, самым интересным. “Медведь”, или “Единство” – это аморфная структура, созданная несколькими второстепенными партиями и губернаторами, которые в массововм порядке дезертировали туда из ОВР (как до этого дезертировали из НДР), сообразив, что это теперь и есть партия власти. На первый взгляд “Медведь” – это болванка, которую новый глава государства сможет сформировать по образу и подобию и наполнить каким ему угодно содержанием. Однако действительность гораздо интереснее.

Предвыборная программа “Единства” составлена из популистских лозунгов, сформулированных так искусно, что после одного-двух прочтений вспомнить оттуда практически ничего невозможно. При внимательном же рассмотрении среди стандартных обкатанных клише удается выделить следующее:

• в случае прихода “Единства” к власти сохраняется президентская республика, причем объем полномочий президента если и будет пересмотрен, то, скорей всего, в сторону расширения;
• номенклатурный капитализм остается неизменным; полного пересмотра результатов приватизации не предвидится;
• при некоторой либерализации экономики (снижение налогов, поощрение мелкого производителя) контроль  со стороны государства, в частности, налоговый, ужесточается. При этом сращение власти с криминалом только усилится;
• осуществляется переход к адресной системе социальных льгот, т.е. социальные программы неизбежно сокращаются;
• вводится частная собственность на землю с правом ее купли-продажи;
• в государстве происходит общий крен в сторону ограничения прав и свобод, которое мотивируется необходимостью борьбы с криминалом, террористами, обеспечением информационной безопасности и пр.;
• полномочия регионов значительно ограничиваются под предлогом борьбы с неравноправием субъектов Федерации, контроль со стороны федеральной власти ужесточается;
• будет осуществлена легализация тех государственных полувоенных структур и спецслужб, которые сейчас существуют негласно (например, в составе МЧС).

Во внутренних вопросах России “Медведь” занимает очень слабо националистическую позицию, в отличие, скажем, от более левого ОВР. Тем не менее, мы полагаем, что “Единство” может представлять собой основу (пока очень аморфную, так сказать, грунт) для общего ужесточения государственного контроля за жизнью граждан в России, при котором права и свободы граждан будут ограничиваться.

Состав самого “Единства” неоднороден, но вряд ли там есть действительно случайные, как об этом пишут, партии. В целом, верхушка “Единства” – своеобразный второй эшелон проельцинских сил октября 1993 г. Возможно, что умелое раскручивание “Единства” в столь короткие сроки и большие возможности, которые открываются для него теперь, – это награда второстепенных участников  расстрела Белого дома в 1993 г. или тех, кто тогда поддержал Ельцина. Социальная база “Единства”, то есть те слои, интересы которых оно выражает,  — несомненно, основная часть губернаторов, в том числе А. Руцкой, и их аппарат, связанные с этими губернаторами крупные предприниматели, часть крупного криминала, в частности, ОПС “Уралмаш”, и связанный с “Уралмашем” Исламский культурный центр (часть движения “Рефах”). Об электорате говорить сложно, поскольку цифры, полученные “Единством” на выборах, были в “медвежьих” регионах, видимо, подкорректированы, но насколько сильно, никто не знает. По ряду причин об электорате “Единства” мы будем говорить ниже в связи с ЛДПР.

Итак, приход к власти “Единства”, скорей всего, означает реакцию, то есть, ужесточение контроля государства над жизнью граждан, ограничение их прав и свобод, сужение социальных программ, увеличение роли армии и МВД. Для успешного осуществления такой политики пока еще умеренно националистическое “Единство” (точнее, те, кто за ним стоит, т.к. само по себе оно ничего не значит) неизбежно будет вынуждено прибегать к помощи националистических элементов (причем в каждом регионе  — своих, т.е. в Татарстане это, скорей всего, будут молодые татарские националисты и “булгарские” националисты Набережных Челнов, на юге России — казачество, и т.п.) и националистической риторике.

2) Блок Жириновского — ЛДПР

Изучение результатов выборов по регионам обнаружило интересную корреляцию между “Единством” и ЛДПР. В тех регионах, где “Медведь” набирал больше среднероссийского показателя, “росло” и ЛДПР, причем часто – на столько же процентов. Соответственно, низкие показатели “Медведя” неизбежно означали низкий уровень ЛДПР. При том, что мы не можем с уверенностью говорить ни об электорате “Единства”, ни о численности этого электората, можно предположить, что по основным признакам он сходен с электоратом ЛДПР. Это люди, голосующие за “сильную руку”, за умеренные национал-популистские лозунги, скорее противники, чем сторонники реформ, однако на долю ЛДПР достаются из этой группы подростки и молодые мужчины 20-33 лет (они и гарантируют ЛДПР на всех выборах не менее 3% голосов).

Предвыборные тезисы ЛДПР — это тезисы “Медведя”, только изложенные утрированнее.  В свое время ЛДПР была леворадикальной партией, блокировавшейся в Госдуме по многим  вопросам с КПРФ. Именно ЛДПР принадлежала и идея амнистии участникам событий 1993 г. Однако, начиная  с 1994 г., партия все больше превращалась в коммерческую структуру, соответственно, при оппозиционном имидже ее взгляды дрейфовали вправо. Следует отметить, что отделения ЛДПР на местах, как правило, ближе к социал-демократии, чем центр партии, а Жириновскому в свое время пришлось “вычищать” из партии про-КПРФных депутатов. В целом мы можем сделать вывод, что электорат ЛДПР — это потенциальный левый и даже радикально-левый электорат (не случайно из ЛДПР вышла НБП), который не “охвачен” соответствующей пропагандой.

ЛДПР часто обвиняют в связях с криминалом, тогда как это характерно для многих партий. Но с ЛДПР проще работать криминалу средней руки, тогда как в “Единство” и ОВР могут попасть только крупные рыбы — там место или возможность влиять стоят гораздо дороже и не всегда исчисляются в денежном эквиваленте.

Вопрос о месте ЛДПР в диаграмме еще сложнее, чем вопрос с “Медведем”. Жириновский — один из самых интересных государственных деятелей современной России, выразитель архаических чаяний “жирного царства”, молочных рек и кисельных берегов. Электорат ЛДПР — это некое “бессознательное левое”, стихийный народный социальный протест, окрашенный в национал-государственнические тона (в этом смысле ЛДПР и НБП соотносятся как “Яблоко” и СПС). Но Жириновский еще и очень умный политический деятель, сделавший конъюнктуру основной частью своей программы и извлекающий из этого немалую прибыль. Возможно, разумно было бы поместить ЛДПР среди неких “розово-коричневых”, однако то, что ЛДПР несомненно является частью партии власти и уже “получает награду свою” в виде “Славнефти”, побудило нас поместить ЛДПР в правой части спектра.

3) ОВР

ОВР, несомненно, – партия номенклатурного капитализма, созданная для защиты интересов нескольких “мафий” — московской, петербургской, казанской, уфимской и пр. В вопросах собственности ОВР выступает за сохранение существующей системы, за расширение собственных возможностей под предлогом прихода неких “хозяйственников”, которые и спасут Россию, за сохранение сильной президентской власти под видом ограничения ее действиями парламента. Социальная база ОВР — жители мегаполисов и интеллигенция Москвы и Петербурга, что, впрочем, неудивительно — нужно же верой и правдой отслужить за сытные харчи! Электорат ОВР — люди всех возрастов и уровней образования, неуютно чувствующие себя в мире свободной конкуренции, тоскующие по сильной руке, с местечковой психологией.

ОВР — яркий образец партии номенклатурного капитализма. Общественный строй, устраивающий ОВР, — нечто вроде голландских буржуазных городов-коммун XVII века или деревенских общин 1910-х годов, когда в них уже начали проникать раннекапиталистические элементы. Свобода предпринимательства  в Москве (зеркале ОВР) ограничена “сословным” неравенством; она существует только для своих, т.е. для       принятых, признанных в лучшем обществе города предпринимательских и криминальных (часто это в России одно и то же) структур. Лидера  ОВР часто обвиняют в национализме и дискриминации по этническому признаку, но тесные связи Лужкова с чеченской, азербайджанской и т.д. национальными московскими мафиями свидетельствуют, что это не так. Этнические чистки в Москве — обыкновенная политика протекционизма в местных масштабах, защита экономического пространства своего города от чужих, защита своих капиталистов, своих рабочих рук, своих преступных групп от чужих капиталистов, чужих рабочих рук, чужих преступных групп.

Таким образом, общественное устройство, моделью которого является Москва, — архаизированный капитализм, с элементами по типу феодальных отношений, с разделением государства на полунезависимые субъекты (похожие на древнегреческие полисы или русские деревенские общины), которые управляются по собственным законодательным нормам. Предвыборным списком ОВР (как он был до появления “Единства”) можно иллюстрировать процесс зарождения буржуазии в обществе; это коалиция местных князьков, удачливых купцов, удачливых бандитов и обломков аристократии (Примаков). В этом коренное отличие ОВР от “Единства”, которому соответствует развитый капитализм, но при сильной милитаризованной государственной власти.

Мы вынуждены сдвинуть ОВР влево, поскольку социальная программа у “Отечества” гораздо шире, чем у “Медведя”. Это вынужденное явление, т.к. забота  о социальной сфере, снабжение плебса своих полисов хлебом и зрелищами для хозяев Москвы и Казани является возможностью удержаться у власти.

Несмотря на обескураживающие результаты выборов 1999 г., не стоит жалеть ОВР и, тем более, считать блок  проигравшим. В партии власти проигравших не бывает. Выигравший здесь получает все, но тот, кто не выиграл, пока он остается внутри партии власти, не теряет ничего или почти ничего. Мы могли это наблюдать при проигрыше НДР и наблюдаем сейчас после “проигрыша” ОВР.

Присоединение АПР, места для которой были, как обычно зарезервированы в КПРФном блоке “За Победу!”,  к “Отечеству” совсем не означает, что “Отечество” является партией левой ориентации или защищает интересы крестьянства лучше, чем КПРФ. Это был обыкновенный дрейф внутри партии власти, в сторону, как тогда надеялись руководители АПР, несомненного лидера общероссийской предвыборной гонки (и, согласно общей тенденции, — вправо).

4) Союз правых сил

Коалиционная организация младореформаторов первой половины перестройки имеет, без преувеличения, едва ли не самую разработанную экономическую программу среди всех российских партий. В этом смысле с СПС может соперничать только “Яблоко”. Основа экономической программы СПС: либеральная рыночная экономика (преобладание частной собственности, включая частную собственность на землю и оборот земли; разрушение номенклатурного капитализма, борьба с коррупцией, поощрение свободной конкуренции; налоговая реформа, направленная на поощрение предпринимательства; отмена всех ненужных ограничений свободы предпринимательства, эффективная защита собственности, эффективная антимонопольная политика) с резким сокращением социальных программ (переход к адресной системе социальной помощи, к накопительной пенсионной системе и сильной системе частного страхования, реформа трудовых отношений и пр.) и переходом к “эффективному и недорогому” государству (сокращение государственных расходов, сокращение налоговой нагрузки за счет сокращения государственных обязательств, ограничение прав президента, укрепление конституционного строя, защита прав и свобод, судебная реформа и пр.).

Электорат у СПС  общий с “яблочным” – это интеллигенция, служащие, высокооплачиваемые наемные рабочие, мелкие и средние предприниматели, студенты, в основном, в больших городах. Однако СПС удалось привлечь на свою сторону наиболее агрессивную и активную часть этой группы, которой номенклатурный капитализм сильно мешает жить. Настоящая социальная база СПС – активные молодые предприниматели и чиновники, которых раздражает, что пирог поделили без них. Что касается голосующей за “демократов” интеллигенции и низкооплачиваемых служащих, это – классический пример того, как люди, не желая правильно оценить свой социальный статус, исповедуют чуждые им ценности.

Авторы испытали немалое затруднение с необходимостью поместить СПС в своей таблице, учитывая неопределенность понятий “правый” и “левый” в российской действительности (об этом уже говорилось выше). В результате СПС был помещен на правый фланг партий власти. Что касается коричневого цвета в сегмента этого блока, то, при том, что СПС декларирует ограничение роли государства и неприкосновенность прав и свобод личности, именно будущие СПС-ники были авторами антикоммунистической истерии 1993 г. и инициаторами расстрела парламента. В ходе нынешней чеченской кампании демократы заняли слегка популистские позиции, согласно требованию момента. Таким образом, не приходится сомневаться, что в ближайшем будущем СПС активно включится в построение, по меткому выражению одного из “яблочников”, “диктатуры демократии”.

Те четыре партии, которые мы рассмотрели выше представляют собой правый фланг большой партии власти [2]. Все они отличаются друг от друга, но тем не менее есть интересы, которые все они разделяют:

*      сохранение и расширение частной собственности;

*      недопущение пересмотра результатов приватизации (или, в более редких случаях, хотя бы недопущение пересмотра самого принципа приватизации при допущении передела собственности);

*      создание преимущественных условий для частного предпринимательства;

*      переход земли в частную собственность и оборот земли;

*      сокращение социальных программ;

*      сохранение России как президентской, а не парламентской республики;

*      усиление, в той или иной степени, государственного контроля над жизнью граждан (СПС согласны с этим в тех случаях, когда есть посягательство на “демократию”);

*       антикоммунизм;

*      различные варианты национализма (от умеренной национал-патриотической риторики до дискриминации по этническому признаку);

*      и, естественно, при любых обстоятельствах, сохранение своего собственного участия в управлении государством и тех возможностей, которые это участие дает (ради этого допускается отход от принципов демократии).

Б. Левый фланг партии власти

1) КПРФ

В августе 1996 г. секретарь ЦК РКРП В. Тюлькин направил Зюганову открытое письмо, в котором писал: “Зная программу КПРФ, учитывая последние действия вашей партии.., признавая право вашей организации на свое особое место в сегодняшней политической системе, вместе с тем прошу Вас рассмотреть вопрос о снятии слова “коммунистический” из названия вашей партии, дабы не дискредитировать саму теорию и не вводить в заблуждение людей труда”… Обращение совершенно риторическое, но некоторые формулировки удачны. КПРФ действительно не имеет сейчас ничего общего с коммунистической идеологии и занимает свое особое место в сегодняшней политической системе — на левом фланге партии власти.

Надо сказать, что это место досталось КПРФ где-то в начале 1995 г. КПРФ в том виде, в котором она существует ныне, появилась сравнительно поздно, — в начале 1993 г., на базе нескольких небольших коммунистических партий и актива бывшего ЦК КП РСФСР.

В октябре 1993 г. она столкнулась с первым серьезным испытанием, но сохранила, более-менее, лицо и перед властью, и (меньше) перед оппозицией, не принимая участия в обороне Белого дома, но осуждая действия президента. В результате КПРФ прошла с хорошим результатом в Думу 1993 г. Однако партии и движения, с которыми КПРФ блокировалась в конце 1993 г., к 1995 г. уже продрейфовали вправо, став мелкими спутниками партии власти (“Женщины России”, ряд депутатских групп), от КПРФ откололся будущий лидер проправительственных социалистов Иван Рыбкин.  ЛДПР же руководствовалась своими коммерческими интересами. В преддверии выборов КПРФ была вынуждена занять очень осторожную позицию, чтобы не дать повод к срыву предвыборной кампании властями. Предвыборная президентская кампания Зюганова отличалась метаниями от умеренной антиправительственной риторики к фактически проправительственной позиции (например, по вопросу о Чечне). В 1995-1996 КПРФ окончательно оформилась как часть партии власти, “присматривающей” за коммунистической частью российского электората (особенно ярко это проявилось между двумя турами президентских выборов 1996 г.).

Позиции, которые КПРФ занимала в Думе 1995 — 1999 гг.:  КПРФ отказалась от рассмотрения вопроса о частной собственности и стала считать возможным сосуществование государственной, общественной и частной собственности “в одном флаконе”. Сейчас она выступает только против частной собственности на землю, считая, что земля должна оставаться в общенародной собственности. Но “может передаваться общественным, фермерским и крестьянским хозяйствам в постоянное, вечное,  наследуемое и арендное владение и пользование. В частную собственность могут передаваться только приусадебные и дачные участки земли”.

В качестве своей основной программы КПРФ выдвигает восстановление в РФ народовластия в форме Советов, возвращение социальных гарантий и загадочное “равенство, основанное на ликвидации социального паразитизма, эксплуатации человека человеком”. Достигнуто все это будет после мирного перехода власти к “коалиционному правительству народного доверия” (после выборов 1999 г. КПРФ ратовала за некий пакт общего согласия; надо полагать, ее теперешняя трогательная дружба с “Единством” и есть этот самый пакт, хотя еще три месяца назад планировалось дружить с ОВР). КПРФ не исключает гражданского сопротивления, но — «предусмотренного международными конвенциями о правах человека». После перехода власти к правительству народного доверия частная собственность будет сохранена, чтобы “экономика развивалась” (“…Будучи последователями Ильича, … мы выступаем за многоукладность в экономике”. Г. Зюганов), но при этом КПРФ собирается как-то “наладить самоуправление и контроль трудовых коллективов над производством и распределением” в условиях частной собственности.

В вопросах государственной политики КПРФ занимает умеренную национал-патриотическую позицию, выдвигая своим основным лозунгом «державность, народовластие, равноправие,  духовность и справедливость». Выступая за соблюдение прав и свобод и ограничение парламентом полномочий президента, КПРФ тем не менее ратует за “наведение порядка” и жесткие действия в Чечне (отказавшись от небезызвестного права наций на самоопредление).

В целом программу КПРФ нельзя назвать даже социал-демократической, т.к. какая-либо стройная система в них напрочь отсутствует. Это сборная солянка, надерганная отовсюду (из Бердяева, Ильина, Флоренского, Дугина и, больше всего, Подберезкина), какой-то порозовевший вариант “православия, самодержавия, народности”. Таким образом. КПРФ — оппортунистическая партия социал-демократической направленности, левый фланг партии власти. Ее основная цель в политической борьбе — сохранить свое широкое представительство в парламенте и (иногда) — лоббировать интересы прокоммунистически настроенных бизнесменов.

Основной электорат КПРФ — жители небольших городов и сельской местности, в основном, пенсионеры и молодежь, которые голосуют не за программу, а за название. Как говорят социологи, “электорат КПРФ наименее подвержен пиаровским манипуляциям, поскольку они голосуют не за Зюганова или против Ельцина, а за коммунизм, за название “коммунистическая партия”. Среди рабочих КПРФ большого влияния не имеет и сама это признает, в мегаполисах работать не умеет, а именно их голоса определили результаты, например, второго тура президентских выборов 1996 г. На региональных выборах 1996 г. прошло 14 губернаторов, выдвинутых НПСР, однако эта победа была достигнута за счет регионов, традиционно голосующих за “левых”. Популярных лидеров регионального масштаба у КПРФ нет. Часть хозяйственников от КПРФ сдвинулась вправо внутри партии власти, например, правая рука Лужкова В. Шанцев.

Электорат КПРФ, скорей всего, останется стабильным в течение ближайших четырех лет, но в числе сторонников из числа чиновников и управленцев, а также в аппарате самой партии, скорей всего, будут углубляться расслоение: основная масса останется в лоне КПРФ, самые влиятельные (около одной десятой) “уйдут” вправо (не очень далеко), а радикальные левые (тоже около одной десятой) перейдут к крайне левым (партия Тюлькина и т.д.). Таким образом, то, что останется от верхов КПРФ через четыре-пять лет — своего рода сыворотка, с которой давно сняли все сливки.

Самое опасное для КПРФ, однако, не это, а возможность (не очень большая, если не произойдет неожиданных событий) потерять голоса своих избирателей, свои законные 25%. В этом случае Кремль оперативно создаст новую “лево-оппозиционную” ручную партию или инициирует переворот внутри КПРФ. Так или иначе, сладкие деньки закончатся. Отсюда становится ясно, почему КПРФ столь упорно отмежевывается от леворадикалов, которые способны только отпугнуть умеренную часть ее электората, а радикальную, — наоборот, перетащить к себе.

КПРФ не является естественной частью партии власти. Это, скорее, неприятное, но очень необходимое знакомство. Соответственно, лидеры КПРФ в случае, если влияние партии упадет или если Зюганов наберет меньше “положенных” 25- 30% на президентских выборах 2000 г., оказываются в сложном положении. Левая “оппозиция” — вещь в хозяйстве самонужнейшая, и на место утратившей влияние КПРФ партия власти себе что-нибудь подыщет или создаст из “ничего” (как “Единство”), а вот о бывших лидерах заботиться не станет. КПРФ не является плотью от плоти партии власти, при всей своей оппортунистичности она все же не одной крови с режимом, который был и остается жестко антикоммунистическим. Принцип “в партии власти проигравших нет” в отношении КПРФ не действует.

Закон “дрейфа вправо” действует и на КПРФ, однако, в отличие от “родных” детищ власти, КПРФ из-за этого оказывается меж двух огней: отказаться от своей оппортунистической позиции не может, т.к. рискует быть обвиненной в радикализме и потерять думскую синекуру, а не дрейфовать вправо и не сдавать позицию за позицией тоже не может, поскольку такова природа партии власти — если уж ты в нее попал, то плывешь ли по поверхности, или тащит тебя придонным течением, все равно вынужден плыть,  куда поток несет. В отличие от настоящих партий власти, для КПРФ это опасный путь — рано или поздно она отойдет слишком далеко от самой себя и развалится на куски.

Примечания

[1] Пока что трудно сказать, насколько были сфальсифицированы эти выборы, поскольку анализ требует сложных математических операций. Некоторые закономерности удалось выявить, и они будут описаны ниже, для всего остального нужен математик.

[2] Мы не учитываем здесь мелкие и малоинтересные “партии пенсионеров” и т.д.,  которые и хотели бы в партию власти, да их не берут: см. Приложение.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Игорь Игошин. Без идеологии, без соперников, без цели. Тенденции развития партийной системы России // Независимая газета. 31.03.2001.

Об авторе: Игорь Николаевич Игошин — депутат Госдумы РФ.

В настоящий момент в России идет активное обсуждение проектов формирования новой партийной системы. Если проанализировать их, становится ясно, что все они сводятся к разделению политического спектра на три части: левую, правую и центр. Причем большинство авторов предполагает, что как раз центр-то и будет основной частью, именно ему и будет принадлежать власть. А правым и левым партиям отводится роль вечной оппозиции. Такое разделение базируется на убеждении, что их суммарный электорат составляет 30-40%, а все остальные избиратели — центристы.

Уже ведется активная практическая работа в направлении формирования такой системы. Так, по мнению ряда авторитетных экспертов, именно на такое развитие событий ориентированы законопроекты «О выборах» и особенно «О политических партиях», разрабатываемые под эгидой председателя ЦИК Александра Вешнякова.

Однако исходя из сегодняшних реалий такое развитие событий совсем не очевидно. Проблема заключается в том, что «центра» как общественной силы (или хотя бы группы сил) сейчас просто не существует. Конечно, есть соответствующие организации и партии; есть фракции в Государственной Думе. Однако в реальности все они не пользуются постоянной поддержкой тех 60-70% избирателей, которые и составляют тот самый центр.

Причина этого явления заключается в цене вопроса. В самом деле, ведь речь идет о двух третях избирателей всей страны. Практика показывает, что этот кусок слишком велик, чтобы представители властей могли оставить его в покое. Вследствие этого и появляются движения типа «Выбор России» — НДР — «Единство». Ни для кого не секрет, что их успехи на выборах объясняются не столько любовью избирателей, сколько значительными ресурсами, в том числе административными. Однако это же обстоятельство играет с такими движениями злую шутку. Являясь «партией власти», они теряют стимул к разработке собственной идеологии, которая позволила бы им приобрести действительно общественную, а не только административную поддержку.

Проблемы ныне существующих близких к власти организаций хорошо иллюстрирует следующий пример. Недавно один достаточно известный политик, позиционирующий себя как представителя центра, описывая меры, необходимые для строительства новой партийной системы, заявил, что они позволят сделать ее «пропрезидентски ориентированной». Однако совершенно очевидно, что такая идея имеет с идеологией центра очень мало общего. Ведь «пропрезидентская» организация — это просто организация, которая президента во всем поддерживает. Конечно, абсолютная поддержка — это тоже в некотором смысле система ценностей, идеология. Однако это не идеология центра, это идеология бюрократии.

Между тем вопрос об идеологии, о ее значении в жизни общества вовсе не является надуманным или малозначимым, как привыкли считать некоторые современные политтехнологи. Ведь что такое идеология? Это комплекс взглядов на цели и методы политики. Обладая собственной идеологией, политический институт отождествляет в глазах избирателей свои намерения с их пожеланиями. Таким образом он получает реальную, долговременную поддержку заинтересованной части общества.

Однако в нашей стране, особенно в центре политического спектра, партийное строительство, к сожалению, происходит по иным сценариям. Идеология близких к власти движений по большому счету сводится к обещаниям типа «сделаем так, что будет хорошо», подкрепленным качественной PR-работой. Поэтому такие организации ассоциируются у избирателей не с политическими и экономическими взглядами, а с конкретными личностями. А они, как известно, чрезвычайно подвержены конъюнктуре. Следствием этого становится слабая жизнеспособность «партий власти»: как показывает практика, сравнительно удачно выступив на выборах, следующие они просто не переживают. Так было и с «Выбором России», и с НДР. Подобная судьба, возможно, ожидает и «Единство», которое находится в сложном положении уже сейчас.

Более того, постоянное присутствие в центре политического спектра такого феномена, как «партия власти», мешает развитию других организаций, действующих в данном секторе. Ведь она оттягивает на себя внимание общественности и ресурсы, которые могли бы пойти на их развитие. Складывается замкнутый круг: «партия власти» сама не заинтересована в разработке идеологии; но она также не заинтересована в том, чтобы это делали потенциальные конкуренты. Тем самым обуславливается слабость идеологической базы всей центральной части политического спектра в целом. А это, в свою очередь, делает невозможной организацию реальной общественной поддержки любых действующих там партий.

Указанные обстоятельства заставляют по-новому взглянуть на роль организаций, расположенных на флангах политического спектра.

Наиболее яркими представителями правых, как известно, являются «ЯБЛОКО» и СПС. Обе эти организации располагают четкими идеологическими платформами, в достаточной мере понятными их избирателям. Поэтому правые, особенно в случае объединения, вполне могут со временем значительно расширить свой электорат. А сделать это можно только за счет избирателей, которые сейчас считаются сторонниками центра.

На левом фланге доминирует КПРФ. Это, несомненно, самая сильная из ныне существующих партий. Она обладает серьезной социальной базой, пользуется поддержкой значительной части населения. А в условиях отсутствия серьезных соперников в центре политического спектра эта база может весьма существенно возрасти. Ведь сейчас многие люди не голосуют за КПРФ лишь под воздействием мифов о том, что коммунисты предлагают опасные, дестабилизирующие их жизнь решения. Однако когда избиратели убедятся, что КПРФ не собирается возвращать страну к командно-административной системе, не собирается отнимать у них честно нажитое имущество и возможность зарабатывать — тогда очень многие осознают, что в реальности именно эта партия отражает их интересы. И в числе таких людей могут быть не только представители наименее защищенных слоев населения, но и средний класс — государственные служащие, сотрудники частных предприятий (в том числе вполне успешных) и даже мелкие и средние предприниматели. Таким образом, КПРФ, как и правые партии, также может претендовать на расширение своего электората.

Учитывая вышесказанное, можно составить следующий прогноз развития партийной системы России. Создание серьезной политической силы в центральной части политического спектра маловероятно — по крайней мере до тех пор, пока не оформится соответствующая идеологическая платформа. Поэтому вполне возможен вариант, при котором центр со временем будет поделен между правыми и левыми силами.

Однако не исключен и противоположный сценарий. Если нынешняя власть кардинально усилит свое влияние на левые и правые партии и подавит их оппозиционность, политическая система страны трансформируется в фактически однопартийную. А все основные политические организации, оставаясь юридически независимыми, станут просто подразделениями единой «партии власти» и будут проводить в жизнь не интересы народа, а только ее волю.

Наконец, существует вариант консервации нынешней ситуации. Однако надо заметить, что сохранение неизменным одного и того же положения в условиях постоянных реформ означает отсутствие реальной политической борьбы. А это говорит о формировании единого центра власти, что по большому счету эквивалентно однопартийной системе.

Таким образом, можно сделать следующий вывод. Разделение партийной системы на три части (левую, правую и центр), в каждой из которых будут свои, пользующиеся реальной и стабильной поддержкой партии, маловероятно. Нынешние тенденции ведут к образованию двухсекторного (левые и правые) или односекторного («партия власти») политического спектра.