Опубликовано: SAMOVAR-NEWS. .
Олег Валецкий. Фото Дениса Кириллова
Балканы всегда были местом самых неожиданных событий. Безусловным лидером тут были сербы, традиционно отличавшиеся достаточно независимым характером
Современные сербы, несмотря на все влияние глобализма, сохранили достаточно живой характер и достаточно энергии в общественных делах, так что общественное мнение в Сербии отнюдь не пустой звук, и власть должна с ним считаться. Понятно, что прилагается этой властью немало усилий, чтобы дух этот угасить, сделав из сербов роботов Нового мирового порядка. Для подобных целей служат общественные науки, прежде всего философия и история. Между тем, создаваемый некоторыми такими историками и философами имидж сербов как турецких крепостных на протяжении 500 лет, глубоко неверен. На самом деле, последняя сербская столица – Смедерево — пала в 1456 году, а первое сербское восстание вспыхнуло в 1804 году, и уже в 1815 году возникло княжество Сербия.
Сербы поднимали частые восстания против турок, понятно, что не сами по себе, а как часть существовавшей тогда христианской коалиции: Австрии, Венгрии, Венеции, Польши и Ватикана стремившихся остановить наступление Порты на Европу. Однако в этой коалиции австрийские императоры всегда важную роль придавали именно сербам, почему последние и уходили потом в Австрию спасаясь от мести турок.
Как раз в Австрии, где сербы селились по приглашению австрийских императоров и был создан свободный от власти ислама сербский культурно-политический центр, сыгравший ключевую роль в подготовке сербских восстаний против турок.
Каковы были эти сербы, понятно было по поведению австрийских императоров и их военачальников в своих документах, высоко оценивавших боевые качества сербов и защищавших их от претензий хорватских и венгерских феодалов, превратить тех в своих крепостных.
Вряд ли австрийцы страдали наивностью и сербов выделяли без всякой на то причины.
Однако в то же время следует помнить, что у сербов, как и у других народов, происходил естественный процесс выбивания самой активной категории населения и замены их потомками более пассивной части, многие из которых и сербами то не были.
Это вполне закономерный мировой процесс, хорошо известный по той же России и поэтому любой народ, как и сербов, следует без его идеализации и мифотворчества.
Сама территория Балкан, в том числе нынешней Сербии, в 18 веке была опустошена австро-турецкими войнами, в которых православные сербы вместе с албанскими католиками воевали в рядах австрийских войск, а сербские и албанские мусульмане — в рядах турецких.
После окончания этих войн во второй половине 18 века, произошла новая колонизация территорий нынешней центральной Сербии сербами из областей Черногории и Бырда.
Последние под турецкой властью были номинально, постоянно воюя против турок, однако эти же войны способствовали голоду, что вынуждало тамошних сербов массово мигрировать в соседние области, так же находившиеся под турецкой властью. Турки поощряли миграции, т.к. нуждались в том, чтобы земля обрабатывалась, а им бы поступал от неверных налог — харач. Понятно, что не все сербы готовы были воевать и голодать, что, собственно, характерно для всех народов. Сам сербский «селяк», то есть житель села, отнюдь не был тем идеальным православным христианином, типаж которого так любили описывать сербские национально мыслящие писатели в Сербии. На самом деле этот селяк веками давал многочисленное число примеров массового предательства веры, еще со времен Османской власти, когда этот селяк шел с турками в походы как рабочая сила, верно, работал на турецких бегов и аг, ходил по их приказу в хайки на сербских же гайдуков.
Сербы, как и другие христианские народы –болгары, греки, армяне, жившие под властью турок, были, по-сути, государственными рабами Порты и поэтому не могли оказаться вне ее власти и тем самым исламского влияния. Они обязаны были подчиняться этой власти, которая, в свою очередь, была глубоко идеологической, то есть подчиненной нормам ислама. Известно, что участниками сербских восстаний было меньшинство сербов, на которых их односельчане часто смотрели как на разбойников, при удобном случае сдавали их туркам, то есть все тем же сербам исламского вероисповедания, что бы можно было бесприпятствено пить ракию и торговать поросятами.
Эти восстания охватывали ограниченное число регионов, и так, когда Петр Петрович Негош сражался против турок, в войсках последних было немалое число самих черногорцев и «быржан». Когда в Сербии Карагеоргий поднял восстание против турок, в соседней Боснии местные сербские крестьяне продолжали пахать землю, пасти скот, платить налоги туркам, а также участвовать в турецких военных походах как рабочая сила. Морально-нравственный климат в сербском обществе не мог избежать исламского влияния и, по-сути, в 19-м веке система отношений в сербском обществе не настолько глубоко отличалась от системы отношений в среде сербских мусульман, у которых она вполне соответствовала нормам шариата из Аравии и Малой Азии. Склонность к вранью и грубой силе, к беспринципности и хамству, как и различные виды извращений, столь типичные для исламского мира, не могли обойти ни один народ под турецкой властью.
Приход европейской цивилизации оказал благоприятное влияние на сербское общество, и в его среде стали формироваться аристократия и интеллигенция, ставшие образцом цивилизованного поведения. Однако победа коммунистов привела к новому нравственному падению сербов и, естественно, в наибольшей мере это падение коснулось самого необразованного слоя — сербского селяка, точнее, его беднейшей категории. Ведь что произошло в ходе так называемой национально-освободительной борьбы коммунистических партизан Тито? Происходила волна репрессий против класса прежде всего сербских «эксплуататоров», в которую входили и потомки в первом-втором поколении тех, кто руководил борьбой за освобождение сербов от власти турок. Тито не случайно центр своего партизанского движения создал в Боснии, где турецкая власть была традиционно крепкой, а восстания не столь уж и часты. Собственно, центр сербского восстания в Боснии и Герцеговине был на юге, в самой Герцеговине, тогда как Босния достаточно лояльно была к туркам и за оружие взялась в лице боснийских мусульман и части сербов лишь тогда, когда войска Австро-Венгрии вошли в эту Боснию и Герцеговину и, соответственно, восстание было направлено против австро-венгров. Многие нынешние сербы почему-то убеждены, что их положение при турках в Боснии и Герцеговине было вполне благополучным, что, разумеется, есть следствие «антифашистской» пропаганды, для которой важно во всех бедах сербов обвинить немцев. На деле это положение было ужасным и способствовало деградации сербского народа. Собственно, об этом и писал Иво Андрич в своих романах, достаточно просто их прочитать.
Не в сербах дело, т.к. аналогичные процессы были вовлечены все народы, оказавшиеся под властью ислама, и сербы тут выделялись как раз своей самой тесной связью с Европой и, тем самым, были показательным примером того, насколько ущербна власть ислама, даже для европейского народа. Однако после создания Югославии в 1918 году сербский народ получил возможность свободного развития и, не будь революционных процессов, Югославия стала бы к нынешнему времени вполне европейским государством. Революция опустошила Югославию, и сербский народ, благодаря своей массовой поддержке коммунистов, стал главным полем геополитических экспериментов США и Великобритании. СФРЮ ведь являлась англосаксонским конем в социалистическом лагере. Нынешние российские историки как-то обходят этот факт, т.к. он не вписывается в картину «агрессии НАТО против Югославии». К тому же, не очень приятно признавать, что Югославия умело «объегорила» «краснознаменного Ивана», причем успешно избежала всяких серьезных наказаний за это.
Между тем, квалификацию Тито как предателя дела социализма дал сам Сталин, а СФРЮ с социализмом не имела ничего общего. Благодаря выводу югославских спецслужб из-под партийного контроля, они превратились клубок организованных преступных группировок, действовавших в Европе, Америке, Австралии и Африке под прикрытием спецслужб США, Великобритании и Франции. Так называемая югославская мафия в ФРГ тому типичный пример, т.к. вряд ли возможно иностранцам в ФРГ, представлявшей оккупационную зону США, Великобритании и Франции, действовать без прикрытия спецслужб этих государств. Собственно говоря, албанская мафия, в которой основную массу представляли, как раз албанцы из Косово, т.е. граждане СФРЮ, возникла по этой же линии. Разумеется, сегодня в Белграде об этом умалчивают, все списывая на заговоры нацистов, скрывающихся на подводных лодках под льдами Антарктиды, но на практике все было прозаичнее. Немцы отлично знали и сербов, и албанцев и хорватов и, если бы не было американо-британской оккупации, давно бы со всеми видами югославских ОПГ их полиция бы покончила. Но СФРЮ слишком важна была для США и Великобритании, т.к. в противном случае вряд ли бы те же США дали возможность военной промышленности СФРЮ поставлять оружие в страны Третьего мира, а тем более различным революционным движениям.
Очевидно, что был план переустройства мира в интересах ТНК и, чтобы уменьшить влияние одного инструмента в этом плане – СССР -, был введен в игру и второй инструмент – СФРЮ. Сам план переустройства мира, требовал при этом не только политических реформ, но и реформ культуры, в том направлении, в каком это ныне и произошло. В СФРЮ как раз сербы и стали главным объектом реформ такого плана в области культуры, так что после разрыва со Сталиным сербы под управлением Тито стали превращаться в самый американизированный народ на Балканах. Одновременно, благодаря бесконечным кредитам США, в СФРЮ появилась возможность простому гражданину достаточно пристойно жить, не особо утруждая себя учебой или работой, при условии невступления в конфликт с интересами репрессивного аппарата. Последний был главной опорой Тито, и его сотрудники вместе с партработниками стали кастой неприкасаемых.
В результате в сербском селе место аг и бегов заняли коммунистические функционеры, а так как, благодаря стратегической линии Тито, на опору на спецслужбы, именно сотрудники спецслужб, набираемых при Тито по сербским селам, и стали в этих селах новыми «спахиями» Иосипа Броза Тито, получившими от него право безнаказанно грабить, убивать и насиловать своих односельчан взамен за верную службу. Система отношений в сербском селе вновь стала напоминать османское время, с системой круговой поруки, насилия над слабыми, унижения перед сильными и всеобщего и обязательного доносительства. Тот идеал свободы, который и дал величие христианской культуры, здесь оказался отброшенным силой насилия, которое, будучи закамуфлировано в родоплеменные отношения, еще и провозглашалось лучше формой межчеловеческих отношений.
Как результат — интриги, ложь, насилие и разврат стали лишь скрываться от чужих глаз, но при этом разрастаться в масштабах, изгрызая изнутри народный дух. В народе развилась модель удивительного хамства и цинизма по отношению к чужому успеху, что можно было характеризовать выражением «пусть у меня корова сдохнет, лишь бы у соседа сдохло две». Умение обмануть, подсмеиваться над другими, интриговать и в конечном итоге продать кого-то и продаваться самому, стали не позорными, а своего рода «балканским шармом».
Мало что тут изменилось и в 90-х годах, разве что аги и беги в милицейской, а затем и в полицейской форме, перестали клясться в верности идеям коммунизма, а стали «великими сербами», а заодно и покровителями организованных преступных группировок.
Сама сербская специфика, заключавшаяся в тесных родственных, кумовских и земляческих связях в данном случае стала работать против сербов.
Подобная общность напоминает государственный аппарат и так же как государственный аппарат может послужить как прогрессу, так и регрессу народа.
Примеров последнего можно найти предостаточно в Третьем мире и Сербии в 90ых годах и стала двигаться в этом направлении.
В прошлом, когда сербский народ был важным фактором в борьбе христианства против ислама на Балканах, подобная общность имея высокие цели способствовала выдвижению на верх лучших людей.
Сербский обычай «слав», то есть ежегодного родового сбора на праздник какого-нибудь христианского святого, способствовала самоорганизации сербов, делая из них уже готовую воинскую массу причем массу достаточно идейную.
Окончание этой борьбы привело к определенной стагнации, но так как на верху общества уже был значительный процент лучших кадров (наряду естественно и с немалым процентом худших) то положение в обществе было еще терпимо несмотря на все недостатки.
После же всех катаклизмов 20го века, сербский народ хотя и сохранился как единое целое, но потерял компас и естественно христианские идеалы ему стали в немалой мере чужды.
После падения коммунизма и последующего распада государственного аппарата, приоритеты в сербской политике стали определяться вне Сербии.
В самой же Сербии вышеупомянутая родовая общность, не имея былых высоких целей, оказалась подчиненной партийной системе, которой служили органы безопасности, в полном соответствии с британской колониальной системой.
В итоге в сербском обществе наверх стали выплывать лица с поведением, характерным для самых худших цыган-крикливые, лживые, мелкокорыстные и подлые, готовые ради собственного личного интереса организовать травлю любого толкового человека.
Используя стадный инстинкт, они всегда могли использовать фактор шовинизма в отношении хоть немцев и венгров, хоть болгар и хорватов, а хоть тех же русских, а главное против своих же сербов, но из других регионов.
Подобная практика управления сербским обществом была успешно применена югославскими коммунистами в годы Второй Мировой войны против немцев и потому как раз сербы и составляли основную массу в рядах красных партизан Иосипа Броза Тито.
После распада СФРЮ эта практика продолжилась и имея поддержку партийной системы такие лица по сути и задавали общий курс в обществе естественно указанный органами безопасности опять-таки в интересе каких-то высших политическо-финансовых структур, ибо понятно, что деньги тут решали очень многое.
Лишь в городе продолжала сохраняться какая-то отдушина от этого затхлого морально-нравственного климата, и именно город и дал то ядро сербской молодежи, которое смогло в 90-х годах, пусть несознательно и без желания югославского руководства, выступить против наступающего Нового мирового порядка, чья победа, конечно, уже была предопределена общим согласием политиков всего мира. Однако любая война — это экономический кризис — попросту голод. Естественно, былые возможности исчезают, и вчерашний буржуй превращается в пролетария. Одно дело, когда буржуй себя считает «высшей расой» по отношению к другим, а другое дело, когда это хочет делать пролетарий. Из-за каких-то высших целей, в Югославии «мировым сообществом» было решено разжечь войну и главным идеологическим орудием стал национализм. В расовом облике югославские народы друг от друга мало отличались, как, впрочем, и в культурном плане, за исключением разве что словенцев. У сербов традиционно было высокоразвито как индивидуальное, так и коллективное самомнение, и Тито хотя и подавлял коллективное, поощрял индивидуальное. В СФРЮ возникло даже отношение к гражданам социалистических стран как к людям второго сорта из-за их материального недостатка.
Обычному сербскому «селяку» в Югославии было плевать на историю Венгрии, Чехии и Польши — главное, что у него были деньги, а также паспорт, по которому он мог ездить в Германию и Италию без виз, а у них его не было.
Кризис 90-х и одновременный рост благосостояния вчерашних соцстран, больно ударил по самолюбию прежде всего сербов, т.к. сербы стали объектом международных санкций. Такой удар не мог ни привести к росту психического напряжения в обществе, которое стало во много распадаться из-за непрестанной борьбы самолюбий и недостатка финансовых средств. Национализм тут стал определенной отдушиной, т.к. за все плохое в обществе можно было обвинить иностранцев. При том в сербском обществе поощрялся властью как раз примитивный шовинизм, чьим носителям не было дела ни до сербской культуры, ни до православной веры. Так как за годы экономического кризиса и санкций сформировалась большая прослойка лиц без серьезного образования и без особых принципов, то носители шовинизма всегда получали популярность у подобной категории граждан. Проще говоря, получалась какая-то «цыганщина» с песнями, плясками, обещаниями, с размахиваниями денежными купюрами и пистолетами, а в итоге — с взаимной грызней и интригами.
Конечно среди сербов можно встретить большое число честных и порядочных, а, главное, отзывчивых людей.
У сербов не принято показать откровенного материализма и проявлять насилие во взаимных отношениях, как и не принято открыто хамить друг другу, как, допустим, в той же «матушке России».
Однако, если присмотреться, толковые люди среди сербов (а не те, кто такими просто пытаются выглядеть) если чего-то и достигли в своей жизни, то держаться скрытно и замкнуто.
Причина этому довольна проста. Да, сербы любят договариваться о чем угодно, умело сопрягая процессы переговоров с провождением времени в «кафанах» за стаканчиком ракии (местной водки) и юными (и не совсем юными) гуриями.
Обсуждать они могут все: от того, что сегодня сосед купил в магазине, до того надо ли России наносить ядерный удар по США и каким образом это сделать.
Однако, если обсуждение заканчивается договором и договаривающиеся стороны расходятся, как правило, результат этих переговоров в лучшем случае нулевой, а в худшем — обман кого-то из договаривающихся сторон.
Конечно, бывает, что о чем-то договорятся, но, как правило, тогда, когда есть один, у кого деньги и, как правило, сила.
Причем долговременные договора тут очень редки, т.к. как в самой обыденной жизни, так и в общественных делах главное — кратковременная выгода.
Сами сербы как индивидуумы достаточно способный народ, и примеров их успешной карьеры в той или иной области предостаточно. Однако при этом непропорционально большой процент успешных сербов, сделавших карьеру вне Сербии. И дело не только в политической системе, но и в самих общественных отношениях в сербской среде. В ней успех достигается не столько личными талантами, сколько умением интриговать. И даже это не столько уж непреодолимый барьер, т.к. интриганство веками характерно для южных народов, а в установившейся коммунистической системе без обмана прожить было нельзя.
Куда большим барьером является огромное «эго», а попросту гордость как на индивидуальном, так и на общественном планах, которая приводит к тому, что успех одного моментально вызывает ненависть остальных. Последнее, конечно, россиянам хорошо знакомо по собственному опыту, однако Сербия, ограниченная и территорией, и населением, и финансами, просто не давала возможность талантливым людям прийти к успеху, что вызывало массовую эмиграцию квалифицированных кадров. Те же кадры, что оставались в Сербии, были охвачены такой системой отношений, царивших в стране, что без так называемых связей не имели шансов на успех, вне зависимости от личных талантов.
Сербию партийная система, навязанная ей, превратила в мафиозное государство, а любая мафия подрывает влияние государства и разлагает общество.
Одновременно с этим в обществе стали широко распространяться как различные сектантские и оккультные идеи, так и просто всякие бредни, создаваемые авторами с явными психическими отклонениями. Так как самомнение у многих индивидуумов было очень высокое, то, усваивая подобные идеи, они становились их ярыми проповедниками. В итоге на нынешнем этапе сербское общество стало подвержено уже массовым галлюцинациям, и в адекватности его части можно сомневаться. После 2000 года Сербия оказалась под полным влияниям США, которые, как известно, рай для различных сект, которые собственно и основали США. Все события Сербии — от событий 2000 года и последующей выдачи Милошевича, до стратегического партнерства Белграда с Пентагоном по экспорту вооружений в Ирак и Афганистан, как и отправкой туда личного состава для работы в британских ЧВК, — были осуществлены силами югославской коммунистической номенклатуры.
Практически эта номенклатура возвратилась к времени Тито, опять став «троянским конем» США и Великобритании.
Не случайно главную роль в так называемой демократической революции октябрьского года сыграли как раз появившиеся в 90-х годах олигархи, тесно связанные с местными спецслужбами, как и сами спецслужбы. Известно, что после падения Краины в 1995 году и сдачи Косово в 1999, велась масштабная работа по свержению Милошевича и подготовке революции.
Вели ее не сербские четники в Сербии и не сербская эмиграция, а спецслужбы Сербии и Югославии, создавшие десятки различных политических организаций с противоположными политическими программами, но с ясной целью – для полного контроля общества. Они-то и свергли Милошевича по договору с рядом западных центров силы, и в данном случае был достигнут обычный деловой договор между местными и западными олигархами.
Но здесь нельзя во всем обвинять только номенклатуру, которая возникла при Тито, т.к. она создавалась в соответствии с определенными правилами из лиц, которые все-таки должны были соответствовать определённым требованиям в области знаний, образования и личных психических и моральных качеств.
В 90-х годах в СФРЮ возникли десятки различных политико-экономических групп, связанных с теми или иными «номенклатурными» олигархами. Полностью коррумпированные чиновники таких групп и стали определять политику государства, исходя из собственной выгоды и постепенно в руководство выбивались те, у кого корысть подавляла всякие чувства, в том числе элементарную дальновидность и просто чувство самосохранения.
Собственно, обманом, эгоизмом и цинизмом в нынешнем мире никого не удивишь и народы великих государств как США, Великобритания, Франция и Россия в этом сербам могли дать сто очков вперед.
Но эти негативные качества не мешали, однако политическому и экономическому развитию этих стран. Однако в Сербии коррумпированная государственная система, как и партийная система способствовала выдвижению в обществе крикливых «эгоманов», которые заполняли все щели власти, оттесняя сколько ни будь толковых людей.
Такие «эгоманы» могли наобещать что угодно и кому угодно, абсолютно не заботясь о последствиях, в силу своей психической нестабильности.
Таким образом, судьба Сербии была решена, и всякие политические выборы уже ничего не могли изменить даже после падения Милошевича. Политика как внутренняя, так и внешняя на Балканах достаточно сильно зависит от общества, тесно связанного внутри себя различными родовыми, религиозными и земляческими связями. Местные спецслужбы, благодаря подобным связям, достаточно цепко контролируют общество, но они же, благодаря таким связям, и сильно зависимы. Распространение в этом обществе тех или иных идей, либо просто психическая неадекватность части этого общества может тем самым сорвать любые планы, которые следует осуществить через местные спецслужбы. Поэтому любые внешнеполитические планы на Балканах в отношении сербов могут иметь совершенно неожиданный эпилог для их творцов.
Ведь чтобы что-то планировать, надо иметь четкую картину действительности. Планировать же какие-то действия, исходя из абстрактных понятий «сербский народ или «сербская власть» — нельзя. В Сербии уже нет былой «вертикали власти», характерной для времен Тито или даже для времени Милошевича. Все решают различные, условно говоря, политико-финансовые группы, в которые входят и сотрудники судебных, и правоохранительных органов. Политическая стабильность держится на их взаимных договорах. Конечно, все они связанны с теми или иными политико-финансовыми центрами заграницей, но благодаря соперничеству различных государств в регионе — США, Великобритании, Франции, Италии, Германии, России, Израиля и Турции, данные связи не являются гарантией того, что в «экстренных ситуациях» можно будет в Сербии, а и в соседних с ней регионах что-то контролировать.
Собственно, тут сами сербские органы правопорядка из-за взаимного соперничества сербских политико-финансовых групп могут потерять контроль над ситуацией, и тогда все будет решать народная стихия. В народе же, как выше указано, возникло много различных формальных и неформальных общественных групп, которые, благодаря связям в силовых органах, будут вести самостоятельную политику. То, что основная масса сербского народа вполне законопослушные граждане, которые не желают каких-то конфликтов, не играет особой роли. История, да и действительность показали, что несколько десятков, а тем более сотен тысяч человек и являются главным фактором в различных революциях. Нынешние столицы-мегалополисы легко блокируются подобными группами, естественно, при поддержке каких-то политико-финансовых групп и потворстве силовых структур. У сербов при том достаточно сильна региональная раздельность, так что имеется факт даже психологической несовместимости сербов из различных регионов. Так, сербы из Восточной Боснии, из Герцеговины, из Черногории и из Косово и Метохии до сих пор очень сильно отличаются от сербов в самой Сербии, что служит причиной конфликтов, как на бытовом, так и на общественном уровнях. Если учесть нерешенные межнациональные проблемы в отношениях сербов с албанцами в Косово и Метохии, с мусульманами (бошняками) в Боснии и в Санджаке (на юге Сербии), как и междоусобная рознь в Черногории между сербами, считающими себя сербами, и сербами, ставшими себя считать черногорцами, то есть серьезные основания предполагать, что в случае повторных вооруженных конфликтов на территории бывшей Югославии, она имеет все шансы повторить судьбу Сирии.
