Управляема кредитная эмисси: мифы и возможности

Питер Брейгель Младший ( Брюссель   1564-1637 Антверпен). Выплата десятины. Дерево, масло. 55 х 87 см

Опуликовано: Финансовый бизнес. 2002. № 3.

Юрий Шушкевич

кандидат экономических наук, заместитель директора НПЦ «ИнвестАгроПроект». В 1993-1995 работал в ЕБРР, в 1995-1996 — консультант Всемирного банка, в 1997-2001 г.г.  возглавлял отдел международных проектов Минсельхоза России

В статье, написанной в марте 2002 года, раскрываются конструктивные возможности управляемой денежной эмиссии как одного из ведущих инструментов государственной финансовой и инвестиционной политики. Приводиться аргументированная критика либерально-монетаристских представлений о «недопустимости расширения денежной базы».

Кредитная эмиссия — хорошо известная совокупность мероприятий по осуществлению кредитной политики, реализуемая как на государственном уровне (денежные власти), так и уровне коммерческих банков и иных финансовых структур. Для России с ее традиционно высокой ролью государственных институтов и сравнительно низким уровнем общественного доверия к негосударственным организациям “настоящими” кредитными деньгами принято считать законные платежные средства, эмитируемые Банком России (Центральным банком). Однако на протяжении последних лет кредитная эмиссия является своего рода запретным плодом, к которому при всех соблазнах страшно прикоснуться.

Подтверждения того, что практика кредитной эмиссии вовсе не так страшна, без труда можно найти в современной экономической истории. Наиболее яркий пример результативной кредитной эмиссии — решающий рывок в развитии экономки США, последовавший после принятия Закона о Федеральном резерве в 1913 году. Денежная эмиссия на основе частичного обеспечения внутренним госдолгом и доступность недорогих кредитных ресурсов для обладавшего необходимым ресурсным и организационным потенциалом хозяйства явились одним из решающих факторов в становлении американской экономики. Схожий опыт можно найти и в нашей экономической истории — например, в пятидесятые годы, когда в СССР были сформированы (или восстановлены после войны) основы индустрии, делающие возможным развитие на базе внутреннего ресурсного потенциала и подготовленных кадров. В этот период расширенное эмиссионное кредитование промышленности позволило не только создать основную массу ныне функционирующих производственных фондов и объектов инфраструктуры, но и форсировать программы промышленной помощи нашим зарубежным союзникам. Достаточно вспомнить послевоенное восстановление стран Восточной Европы, строительство за счет советских кредитов Асуанской плотины в Египте, металлургических предприятий в Индии и Иране. Практически все 100% промышленности и объектов инфраструктуры в Афганистане в 1950-60-е годы были построены нашей страной за счет наших же рублевых кредитов. В современном исчислении стоимость этих программ оценивается в миллиарды долларов. Таким образом, еще не имея нефтедолларов Саматлора, советская экономика на основе внутренних ресурсов была в состоянии осуществлять расширенное воспроизводство впечатляющих темпов и масштаба.

К сожалению, в последующие годы, по мере нарастания неэффективности хозяйственного механизма, заставить экономику работать не могли не нефтедоллары семидесятых, ни щедрые зарубежные кредиты второй половины восьмидесятых годов. На рубеже девяностых годов механизм кредитной эмиссии начал использоваться для финансирования уже сугубо политических целей и задач. Собственно, как только в результате разгоняющейся инфляции реальная ставка процента стала отрицательной и механизм кредитной антиципации перестал работать, эмиссия стала чисто денежной. Апофеозом триумфа печатного станка стала неуправляемая эмиссия рублей центральными банками бывших советских республик при отсутствии (до октября 1992 года) межгосударственного банковского соглашения и прекращения хождения банкнот 1961-1992 г.г., объявленного в России в июле 1993 года.

Несмотря на заявленный в качестве чуть ли не официальной идеологии Правительства России “монетаризм”, трактуемый в узком контексте ограничения денежной массы, эмиссионные механизмы неоднократно использовались для решения проблемы неплатежей в промышленности и банковской сферах. После финансового кризиса 1998 года только благодаря централизованной эмиссии краткосрочных кредитных ресурсов удалось оживить парализованную расчетно-платежную систему и восстановить на минимальном уровне ликвидность банковского сектора. Правительство Е.Примакова в 1998-1999 г.г. рассматривало расширенное предложение денег как один из инструментов развития экономики в условиях неблагоприятной внешнеэкономической конъюнктуры и упавшего кредитного рейтинга страны.

В самом деле, модель экономического развития на основе использования эмиссионного кредитования внутренних инвестиционных программ имеет все основания сыграть ключевую роль в процессе восстановления и структурного реформирования экономики России. Благодаря своим уникальным природным богатствам (углеводородное сырье плюс практически вся таблица Менделеева) и все еще сохраняющимся на достаточно высоком уровне технологической культуре и кадровому потенциалу, наша страна обладает возможностью поддерживать и развивать самодостаточные производственные контуры, замыкающиеся на сферу конечного потребления. В их числе — жилищное и социальное строительство (объекты здравоохранения, образования, общественной безопасности и др.), строительство дорог, агропромышленное производство и сельское развитие, инфраструктура телекоммуникационной сферы, гражданская авиация и т.д. Значение конечных результатов по этим направлениям можно выразить одним — они способны сделать жизнь в России более комфортной и безопасной, а страну — привлекательной (в том числе и для ввоза капитала). Иными словами, на них существует объективный спрос. В соответствующих областях мы располагаем необходимыми технологическими возможностями и факторами конкурентоспособности по большинству межотраслевых цепочек (импорт цемента и песка для нужд строительного сектора никогда не станет рентабельнее их внутреннего производства). Дополнительное денежное предложение, обслуживающее такие направления инвестиционной деятельности, значительно раньше успеет трансформироваться в увеличение массы востребованных товаров и услуг, чем выплеснуться на потребительский или валютный рынок и сыграть роль инфляционного (курсового) налога.

Разумеется, эмиссионное кредитование внутренних инвестиционных программ должно основываться на эффективной системе управления и контроля. Не вдаваясь в детали, в основе этой системы должны лежать механизмы (а) централизованной эмиссии Центральным Банком долгосрочных кредитных ресурсов, передаваемых для освоения уполномоченным коммерческим банкам, (б) обеспечения соответствующих кредитов внутренними государственными гарантиями, выдаваемыми прошедшим квалификацию заемщикам, (в) возможность стерилизации дополнительного денежного предложения, обусловленного эмиссионными кредитами, через нормальный процесс их погашения или оперативную реализацию активов, поступающих в противном случае в распоряжение государственного залогового агентства. Кроме того, должны быть реализованы механизмы, позволяющие (г) контролировать инфильтрацию эмиссионного денежного предложения на финансовый и валютный рынки. Другим определяющим условием является эффективность хозяйственного механизма участвующих в соответствующих программах предприятий. Как ее обеспечить — отдельная тема, предполагающая, в частности, обращение к так и не получившим должную востребованность с восьмидесятых годов наработкам по повышению эффективности производства на микроуровне. Отдельно заметим, что одним из соответствующих механизмов должна являться демонополизация производства, сопровождающаяся сближением центров стратегического планирования и ответственности с центрами организации первичной производственно-хозяйственной деятельности. Последнее, в частности, может быть достигнуто в результате опережающего развития среднего и малого бизнеса в реальном секторе экономики.

Тем не менее, несмотря на впечатляющие перспективы, в силу ряда объективных и субъективных причин денежно-кредитная политика Правительства России практически полностью выводит механизм эмиссионного кредитования из состава активных мер макроэкономической политики. Гораздо чаще можно услышать разговор о тех или иных вариантах денежной эмиссии с целью оживления потребления или снижения реального эффективного курса рубля, определяющего относительную конкурентоспособность промышленного сектора. Представляется, что вакуум, невольно образовавшийся вокруг категории кредитной эмиссии, связан с целым рядом укоренившихся мифов. Длящееся годами игнорирование данной проблематики является и одной из причин отсутствия фундаментального экономического учения, увязывавшего бы кредитно-денежную политику с актуальными задачами промышленного, научно-технологического и институционального развития национальной экономики.

Безусловно, Мифом № 1 является тезис о функциональной взаимосвязи эмиссии и инфляции. Хотя хорошо известно, что увеличение денежной массы не обязательно приводит к инфляционным последствиям. Точнее, цены начинают расти только в том случае, если увеличивающийся спрос сталкивается с ограниченностью мощностей по предложению адекватных товаров и услуг. Одна из причин устойчивости американской экономики по отношению к аккумулированной в различных резервах по всему миру долларовой массе — в наличии огромного потенциала свободных мощностей, способных, прямо или косвенно (через транснациональную организацию бизнеса), удовлетворить практически любой товарный спрос. Если же соответствующий импульс наталкивается на “непроходимость” каналов увеличения товарного предложения, то инфляционный всплеск гарантирован.

Ведущим фактором инфляции в современных российских условиях является высокая степень монополизации экономики. Обладая практической возможностью получать за счет потребителей монопольную ренту, монопольный сектор формирует и поддерживает потенциал для увеличения цен и в немонополизированных отраслях. Кроме того, каждое повышение цен на продукцию отраслей-монополистов провоцирует их рост по цепочке межотраслевого технологического потребления. В результате даже в условиях сокращения в феврале 2002 г. денежной массы (М2) на 6.28% инфляционный скачок, спровоцированный ожидаемым очередным высвобождением тарифов естественных монополий, составил (по данным Госкомстата) 1.2% (в реальности, скорее всего, не менее 2%). Обращаясь к ретроспективе, также видим, что за семилетний “докризисный период” (1991-1997 г.г.) темпы инфляции существенно превосходили темпы прироста М2 в течение 5 лет, и только в течение 1996-1997 г.г. соотношение было обратным. Однако в эти предкризисные годы инфляция была подавлена в основном предельным ужесточением бюджетной политики (переходящей в хроническое неисполнение значительного числа бюджетных статей) и достижением продукцией естественных монополий паритета с мировыми ценами — вплоть до того, что в 1997 г. и в первой половине 1998 года в нефтедобывающую страну стало выгодным ввозить из-за рубежа светлые нефтепродукты.

Наконец, немаловажная роль в поддержании инфляции принадлежит “альтернативному бюджету”, образуемому аккумулируемой монополиями дифференциальной рентой. Сопоставимый по годовой стоимости с федеральным бюджетом России, это «рентный бюджет» (20-30 млрд. долларов) является не только основным резервуаром при вывозе капитала за рубеж, но и источником спонтанного внутреннего спроса, в основном относящегося к сфере потребления и не компенсируемого возможностями хозяйственного механизма по дополнительному предложению товаров и услуг.

Таким образом, на протяжении последних 7-8 лет инфляция в России имела, в основном, немонетарный характер. Активное сдерживание денежной массы обнажило иные причины инфляции, связанные с несовершенством хозяйственного механизма и условий конкуренции. Использование механизма расширенного предложения кредитных денег могло бы, наряду с прочим, способствовать решению этих системных проблем.

Распространенным заблуждением является представление денежной массы М2 как некоего единого целого, в котором любое приращение обладает свойством аддитивности, т.е. одинаково влияет на макроэкономические показатели. В реальности же приращение М2 через увеличение бюджетов личного потребления или через дополнительный инвестиционный спрос имеют совершенно неодинаковые последствия. В первом случае значительная часть прироста денежной массы в течение короткого времени достигнет валютной биржи и вносит вклад в снижение курса национальной валюты, во втором — не менее существенная часть прироста будет заморожена в межотраслевых расчетах, и только спустя время через соответствующее приращение ВВП в виде заработной платы и амортизационных отчислений по отраслям технологической цепочки поэтапно начнет прибывать в сферу личного потребления, на текущие счета или депозиты участвовавших в инвестиционном цикле предприятий. Наличие временного лага, в течение которого первоначальное приращение М2 трансформируется в соответствующее увеличение массы товаров и услуг, позволяет не только гасить эффект “горячих денег”, но и с высокой достоверностью контролировать и управлять эмиссионным процессом.

Отдельного рассмотрения заслуживает и вопрос о допустимом уровне инфляции. Принимая во внимание ту озабоченность, с которой было воспринято сообщение о январском (2002 года) показателе инфляции в 3.1% (что в годовом исчислении эквивалентно 44% против 18.7% в 2001 году), можно сделать вывод об абсолютной недопустимости столь высокого ее уровня. Однако так ли это на самом деле? Опыт развивающихся экономик свидетельствует, что темп инфляции до 50-60% в год — при условии реального экономического роста — является для нашей страны абсолютно приемлемой величиной. Равномерный месячный темп инфляции до 4-5% не препятствует бюджетному планированию на государственном и корпоративном уровнях, позволяет (при наличии политической воли) осуществлять планомерное индексирование социально-значимых расходов, а главное — является не столь уж суровой платой за рост ВВП и увеличение реальных доходов населения. Умеренная инфляция способствует, к тому же, уменьшению реальной стоимости кредита и дополнительному росту инвестиционной активности при условии наличия внутренних источников долгосрочного кредитования.

Самое важное — в условиях реального роста ВВП на умеренном инфляционном фоне реальный эффективный курс рубля прекратит или существенно замедлит свой рост. Благодаря этому внутренние производители получат дополнительный фактор конкурентоспособности. С другой стороны, корпорации, в пассивах которых присутствуют кредиты, номинированные в иностранной валюте, заинтересованы в продолжении роста реального эффективного курса, т.к. это облегчает погашение обязательств за счет финансовых результатов, получаемых на внутреннем рынке. Есть все основания полагать, что именно российские олигархические группы, продолжающие сохранять значительный политический вес, реализуют свой интерес в стратегии сдерживания инфляции любой ценой — прежде всего, разумеется, проверенными «монетаристскими» методами ограничения денежной массы.

Как видим, направленная на поддержание экономического роста кредитная эмиссия не является первоисточником инфляции, а если последняя и имеет место быть — то ее негативные последствия во многом надуманы. Тем не менее, нежелание правительственных инстанций обсуждать вопросы эмиссионного кредитования оправдывается целым рядом других, во многом столь же надуманных стереотипов.

Миф № 2 связан с широко распространенным мнением об отсутствии в России реального спроса на кредиты. Действительно, в условиях стагфляции сетования банкиров на отсутствие должного интереса со стороны потенциальных заемщиков слышатся чаще, чем жалобы на отсутствие кредитных ресурсов. Впрочем, все это достаточно условно. Для банков, большинство из которых (за исключением разве что Сбербанка и Внешторгбанка) не располагает ни собственными ресурсами для кредитования и рефинансирования, ни свободными активами, позволявшими бы привлекать ресурсы с мировых финансовых рынков, идеальный заемщик должен предоставить абсолютно ликвидный залог и довольствоваться сроком кредитования не более года. С другой стороны, для великого множества отечественных заемщиков, привыкших к безответственно «мягким» условиям выполнения требований платности, возвратности и срочности кредита, проблема привлечения средств вряд ли когда-либо будет решаться столь же просто, как во времена социализма или в “мутные” девяностые годы.

Как видим, проблемы “качественного заемщика” и “достойного кредитора” образуют порочный круг. Еще один порочный круг возникает между стагфляцией и инвестиционной пассивностью со стороны немногочисленных заемщиков, положительно квалифицируемых российскими банками. Выход состоит в том, чтобы (1) актуализировать реально существующую потребность в честном и целевом освоении долгосрочных инвестиционных ресурсов и (2) помочь реально существующему обширному слою потенциально качественных заемщиков (например, в среде среднего и малого предпринимательства, а также немонополизированного крупного бизнеса) стать таковыми в реальности. Добиться этого можно с помощью уже упоминавшегося комплекса мер, обеспечивающих расширенное эмиссионное кредитование при государственном учете выставляемого заемщиками обеспечения.

Затронем еще один аспект проблемы якобы присущей российской экономики низкой склонности к инвестициям. В условиях искусственного сдерживания денежного предложения, ограничивающего внутренний спрос, реальными мотивациями сбыта для предприятий реального сектора могут являться, в основном, производство на экспорт или в счет прямого импортозамещения. Однако в силу объективных реалий внешнего рынка экспортные возможности страны ограничены сырьевыми отраслями и металлургией, а аграрный сектор, обладающий на сегодняшний день наибольшим потенциалом импортозамещения, по причине технологической отсталости не в состоянии его реализовать. В результате такого положения дел пропорция потребляемой и накопляемой частей национального дохода неоправданно искажается в пользу потребления. Поскольку это «избыточное потребление» реализуется либо через «серые» схемы вывоза капитала, либо через увеличение внутреннего спроса на валюту, в системе денежного равновесия возникает положительная обратная связь, заставляющая финансовые власти еще сильнее «закручивать гайки». Чтобы не дожидаться очередной обвальной девальвации, способной естественным путем разрешить это противоречие, не лучше ли обратиться к постепенной корректировке инвестиционного спроса через механизм управляемой кредитной эмиссии?

Миф № 3 ставит под вопрос возможность увязки деятельности Центрального банка и коммерческих банков по осуществлению кредитной эмиссии с мерами государственной промышленной политики. Ведь при отсутствии такой увязки кредитная масса либо не будет востребована, либо пополнит собой финансовые активы, оборачивающиеся на спекулятивном рынке. Действительно, в рамках сложившейся системы управления Центральный банк не имеет полномочий по реализации мер промышленной политики, а ведомства экономического блока не располагают возможностями по управлению кредитными потоками. Для эффективного управления кредитными программами в масштабе нескольких смежных отраслей необходима слаженная работа Центрального банка с рядом министерств, ведомств и региональными администрациями, а для управления активами, оформляемыми в залог — эффективное взаимодействие с Мингосимуществом России и РФФИ. Для любого критика, мало-мальски искушенного в особенностях отечественного бюрократического аппарата, подобная многоуровневая система управления будет заведомо нежизнеспособной.

Безусловно, проблема согласования и организации деятельности денежных, экономических властей и уполномоченных банков по кредитованию внутренних инвестиционных программ является одной из наиболее серьезных и труднорешаемых в практическом плане. Всякая инициатива, требующая содержательного участия хотя бы двух ведомств, в нашей бюрократической реальности может быть эффективно реализована лишь при деятельном кураторстве вышестоящей инстанции — например, аппарата Правительства. Отсутствие в российской машине госуправления эффективных механизмов для реализации сложных кроссекторальных проектов, требующих высокой организационной гибкости — результат преждевременного институирования стационарной министерской системы. Подобная система подходит для структурно сбалансированной, сформировавшейся экономики, предполагающей в качестве основных инструментов тонкую настройку и осторожное реформирование (как известно, в СССР министерства появились лишь во второй половине сороковых годов). Необходимо признать, что для нашей страны на современном этапе стационарная министерская система — это непозволительная роскошь. По крайнем мере, если не брать в расчет естественные монополии, нефтегазовый сектор и металлургию, то рано говорить даже об относительной завершенности переходного процесса. Да и в вотчинах естественных монополий и крупнейших финансово-промышленных групп стабильность и определенность существует лишь постольку, поскольку проблема реновации основной части фондов еще не встала перед ними в полный рост.

Управляемая кредитная эмиссия, нацеленная не реализацию внутренних инвестиционных программ, является лишь одним из инструментов комплексной промышленной политики, призванной обеспечить реконструкцию отечественной промышленности и инфраструктуры на конкурентоспособной основе. При этом должна произойти переориентация мотиваций развития с экспорта или простого импортозамещения на создание и поддержание устойчивых условий воспроизводства потребительских благ и факторов жизненного комфорта социума на базе преимущественно внутренних ресурсов. Увязка в один блок задач промышленного развития на основе адресно задаваемого инвестиционного спроса, его кредитования за счет управляемой эмиссии, контроля за индикаторами финансового рынка и уровнем реальных доходов населения, а также задач эффективного управления промышленными залогами с возможностями их оперативной продажи, стерилизации средств, поступающих в погашение кредитов и т.д. — должна составлять прерогативу специального межведомственного органа управления, наделенного достаточно широкими полномочиями в организационно-правовых рамках программно-целевого подхода.

Создание подобного органа государственного управления необходимо еще и потому, что отраслевые министерства малопригодны для объективной выработки инвестиционных приоритетов и по-объектного согласования проектов. Чтобы естественный отраслевой и корпоративный лоббизм не нарушал формируемого на межотраслевом уровне баланса затрат и результатов, роль отраслевых министерств в контексте работы соответствующего межведомственного органа должна, по-видимому, ограничиваться информационно-консультационными функциями.

Таким образом, сложившийся в России механизм госуправления не исключает возможности построения комплексной системы по организации и управлению инвестиционном процессом на основе модели государственного эмиссионного кредитования. Соответствие интересов Центрального банка ее целям и задачам позволяет иметь в составе команды мощного игрока, а объективно высокая поддержка на отраслевом и региональном уровнях — преодолеть вполне предсказуемое сопротивление на уровне министерств “макроэкономического блока”.

Мифом № 4 можно назвать широко распространенный тезис о том, что кредитная эмиссия с экзогенно задаваемыми инвестиционными приоритетами — это грубое вмешательство в худо-бедно сбалансированную и стремящуюся к равновесному состоянию экономику. Действительно, как отмечалось в начале статьи, организация эмиссионного кредитования межотраслевых инвестиционных программ в силу требования максимальной инфляционной безопасности должна предусматривать деятельное участие государственных органов управления в рамках комплексного программно-целевого подхода. Контроль за ходом достаточно сложных процессов, их динамическая увязка, использование широкого инструментария управляющих воздействий предполагают качественного новый уровень управленческой практики. Он однозначно должен быть выше того, на котором сегодня работает большинство отечественных ведомств.

Вместе с тем, требуемый уровень управления не предполагает выхода за рамки хорошо отработанной (правда, в основном за рубежом) практики индикативного планирования и «контроля по отклонениям». Речь при этом ни в коей мере не идет о возрождении «советской» модели административного контроля за производством и обращением по всеобъемлющей номенклатуре. Нет оснований и для повторения другой стратегической ошибки социалистической плановой системы, стремившейся к директивному управлению эффективностью хозяйственного механизма. Наоборот, в результате развития конкурентоспособных производств «зона автономности» в управляемой системе постепенно будет расширяться. А оперативная продажа государством промышленной собственности, отчуждаемой от несостоятельных заемщиков, позволит частично скорректировать одну из ошибок первого этапа приватизации — трансферт собственности безотносительно возможностей новых владельцев по эффективному управлению.

Любое экзогенное управляющее воздействие на уровне народного хозяйства приводит к нарушению существующего в экономике частичного равновесия во имя достижения тех или иных целей и задач. Но чем более гибкой и функциональной является управленческая система, чем меньше в ней «монопольных зон» и искажений базовых условий конкуренции, тем быстрее и «ближе к идеалу» будет восстанавливаться баланс. Именно поэтому не существует никаких оснований полагать, что предлагаемые в качестве сопровождения кредитной эмиссии механизмы управления и контроля будут работать против экономической гармонии.

Таким образом, система регулирования в контексте программ эмиссионного кредитования представляется практичной и реализуемой. И что самое важное — по мере повышения экономической эффективности и конкурентоспособности народнохозяйственной системы функции регулирующих инстанций будут сокращаться — вплоть до признаваемого многими идеала дискреционной денежной политики с ее классической триадой — политикой учетной ставки, операциями на открытом рынке и управлением обязательными резервами).

С мифом № 5, определяющим теорию активной государственной кредитной политики в качестве «порождения левой политэкономии» или неокейнсианства, спорить, пожалуй, труднее всего. Анализ переносимых в идеологическую плоскость категорий лишается технологичности переводит нас в сферу субъективного. Однако, если не утруждать себя поиском исторических аналогий и контекстных совпадений с документами тех или иных политических сил, мы увидим как минимум следующее.

Кейнсианская модель ориентирована, прежде всего, на искусственное расширение сферы потребления — в основном через механизм денежной эмиссии, обеспечивающей финансирование бюджетных расходов. Наоборот, модель кредитной эмиссии ориентирована на обеспечение не искусственного формируемого, а объективно существующего спроса, который далеко не всегда совпадает с приоритетами левых политиков (например, строительство дорогого жилья). Кейнсианская модель предполагает в качестве своего «рабочего тела» бюджетный дефицит. Модель же кредитной эмиссии, как и любая модель кредитных денег, основана на использовании в качестве своего обеспечения долгосрочного внутреннего долга государства. Сбалансированное и регулируемое использование потенциала государства во имя развития самодеятельного частного предпринимательства — не это ли и есть лейтмотив правой экономической политики и просто здравого смысла?

Мы остановились на анализе лишь основных представлений, ставящих под сомнение возможность применения механизма управляемой кредитной эмиссии в интересах поддержания экономического роста и обеспечения необходимых структурных изменений. Безусловно, соответствующая проблемная область не исчерпывается сделанными выводами. Проблема взаимоотношений и взаимодействия денежно-кредитной и промышленной политики в условиях переходного периода отечественной экономики до сих пор не получила адекватного научного осмысления. Тем не менее, в нашем распоряжении остается совсем немного времени для теоретических изысканий. Нарастающая в условиях стагфляционной пассивности деградация основных производственных фондов, усиление структурной разбалансированности экономики, экспансия монопольного сектора при продолжающемся снижении общей конкурентоспособности хозяйственной системы — все это уже в самой ближайшей перспективе способно поставить крест на любых стратегиях экономического возрождения страны.

Ситуация усугубляется еще и тем, что, помимо обычной косности и бюрократической безответственности, реальным тормозом на пути выработки новой экономической модели для России являются интересы финансово-промышленных групп, в своих существенных моментах комплиментарные существующей реальности и блокирующие инициативы по ее принципиальному изменению.

Будем реалистами — стоимость возрождения нашей экономики в десятки, если не в сотни раз превышает те финансовые возможности, которые Россия в состоянии аккумулировать за счет существующего сырьевого экспорта или привлечь с международных рынков капитала.

Только путем последовательной актуализации внутренних ресурсов расширенного воспроизводства при грамотном управлении межотраслевыми инвестиционными потоками возможно обеспечить выживание российской экономики в условиях постиндустриального мира. В контексте этой работы значение и функции активной кредитной политики можно обсуждать и корректировать. Но отказаться от ее возможностей во имя когда-то провозглашенных догм — значит лишиться последних шансов стать хозяином своей экономической судьбы.