КНИГА: Захар Прилепин. Санька. М.: Ад Маргинем, 2008. 368 c.
.
Опубликовано: Новые хроники:
Яков Шустов
Первые числа ноября были отмечены не только чередой забавно-утомительных политических хэллувинов. В это же самое время разгорелись и дебаты вокруг рецензии президента «Альфа-банка» Петра Авена на книгу лауреата премий «Вдохнуть Париж» и «Ясная Поляна» Захара Прилепина – «Санька».
Суть происходящего такова – Петр Авен, даром что олигарх, а стало быть, человек умный, принимает за чистую монету все написанное в книге «Санька». И разражается антиреволюционным кудахтаньем в журнале «Русский пионер». В свою очередь, известный политтехнолог Станислав Белковский принимает написанное Авеном за «идеологический манифест правящей российской элиты». Начинается форменная ролевая игра, где Авен – квинтэссенция буржуинства, а Прилепин – «над седой равниной моря, черной молнии подобен». Повелись на этот толкиенизм чистой воды некоторые центральные СМИ, и множество блоггеров. Единственным почти правильным пацаном в этой истории оказался Игорь Свинаренко из Газеты.ru. Правда, до абсолютной правильности ему не хватило сообщить о сумме, которую Прилепин забашлял Авену за такой PR. А так все сплошные стоны а-ля «как смеет банкир журить поэта».
В этой истории все прекрасно. Взята книга, рисующая абсолютно фэнтазийную ситуацию. На нее пишется не менее фантастическая, по сути, рецензия. И, в конце концов, разворачивается бесконечно далекий от реального мира спор любителей ролевых игр между собою. Возможно, что мессир Авен и обитает в Башне из моржовой кости. Но людям-то надо жить в реальном мире. И поэтому каждый должен знать, о чем роман «Санька», желательно – не читая его.
Прилепин — ярко выраженный «птенец гнезда Лимонова», как и ещё несколько модных ныне литераторов. С самим Лимоновым все ясно. Этому всё равно, чем фарцевать. Штанами, живыми ль поклонниками или мёртвыми подругами, «негросексом» аль революцией. Прилепин – из другого теста. Типологически это такой хитренький деревенский мужичок-кулачок есенинского типа. Сделаем человеку комплимент, и сравним его с украинским парубком из пролетарской семьи Андреем Вархолой, который под именем Эндрю Уорхола делал модное искусство для «самых продвинутых и прогрессивных» и стал знаменитым. Наделает такой «прилепин» зимой свистулек, городским чудакам впарит, купит детям петухов на палочке. Лепит еще – «антилигенты» чуть с руками не отрывают. Слепил он «леворюцонера Санькю» — у клиента от восторга из ушей дым идет. Теперь по княжьим салонам ходит, на сопилке играет. Косоворотка шёлкова, а на груди крест весом в полпудика.
Свистулька получилась настолько реальная, что даже Авен взялся за перо. Хотя боятся-то ему совершенно нечего. Наоборот радоваться надо, что есть такая пария. А именно НБП сотоварищи. Что такое НБП? А НБП это статистико-профилактический филиал ФСБ. Такой же продукт селекции лубянских мичуринцев как МОЦР или СЗРиС. В Федеральной Службе люди серьёзные, занятые. Недосуг за всеми у кого тараканы в голове приглядывать. А тут инициативник Эдя с проектом НБП. Потенциальные смутьяны сами туда слетаются как мошки на пламя одинокой свечи. Специальная анкетка в каждом номере «Лимонки» печаталась. Заполнил, отправил, и тебя уже посчитали. С паспортными данными, с адресами, паролями, явками и геранью на подоконнике. Всё это протоколировалось и каждый год отправлялось в Минюст на регистрацию. Минюст партию регистрировать отказывался, но кто сказал, что досье на членов НБП не отправлялись куда следует? Дальше из имеющихся «потрясателей основ» выбирались самые пассионарные, или по-русски бОрзые. Им поручалось какое-нибудь «революционное задание». Достаточно нелепое, что бы представлять какую-либо угрозу, но достаточно криминальное, что бы получить срок. Смутьяны сидят, подозрительные под колпаком. Схема безупречно работала, пока нацболы не начали туфтить и не натуфтили почти полтораста тысяч членов, заполняя анкеты на бабушек, домашних животных и завсегдатаев вытрезвителя. Тогда органы сказали – Ша! И прикрыли лимоновский проект.
Кто не верит, пусть проверит. Вот, например, сцена допроса четвертой степени «кровавой гебнёй», главного героя. Она фактически списана с реального эпизода произошедшего с активистом НБП парубком Б*. Только в реальности по итогам эпизода, парубок Б* был удален из рядов НБП за… «контакт с ФСБ». Или, история девушки, отсидевшая два с половиной года за покупку оружия в Саратове. Сначала ее выставили у здания на Лубянке с плакатом «ФСБ – враг народа», а потом, даже не переодев, отправили «за покупками».
С фамилией у Саньки, вообще цирк. Она принадлежит человеку, своими признательными показаниями, фактически инспирировавшему Саратовский процесс. Хотя на суде он от них отказался, и лавры «предателя» достались другому, что называется, послевкусие осталось. И наградить юношу «со взором горящим», такой фамилией скорее глумливая шутка постмодернистского изврата, чем творческий акт для лауреата премии «Ясная поляна».
Получается, что рецензия Авена инспирирована собственными страхами, а не сколько-нибудь реальной угрозой? Получается так.
С Прилепиным, верней, с прилепинским «Санькой» более-менее разобрались, теперь разберем, кто же такой этот самый Авен? Вот что пишет про Авена и «авеноидов» Станислав Белковский: «Представляя себя консерватором и охранителем, А., — и в его лице вся правящая элита — бросает самый что ни на есть разрушительный вызов традиции, на которой много веков стояла русская цивилизация. Прилепин, же, напротив, — защитник и воплощение этой традиции. Так что кто – рецензент или рецензируемый – должен называться революционером, это еще большой вопрос». Ошибается Белковский: никакого вопроса тут нет, сплошной ответ.
Петр Авен – воплощенный Грядущий Хам Мережковского, «краснопузый» самого что ни на есть троцкистского разлива, недаром тарелочки эпохи перманентной революции коллекционирует. Вот пассаж, где он благодарит советскую власть за то, что извела она «тысячи ничего не делающих, живущих в грязи малограмотных старичков, которые столетиями морочили голову народу (и отнимали у него массу времени — к ним ведь еще доехать надо было). К началу двадцатого века институт подобных страдальцев-отшельников сохранился в христианском мире, кажется, только у православных». Человека, так относящегося к Вере страны, где он живет, иначе как хамом сложно назвать. Но главная благодарность Авена Советской власти, конечно же, не за истребленных старцев. Откуда у Авена деньги, коими он так гордится? Это богатства, революционно отнятые у законных владельцев, 70 лет находившиеся в государственном пользовании и приобретенные Авеном и Ко по троцкистскому принципу «грабь награбленное». Вот откуда в авеновской рецензии пассаж об ограниченной легитимности наследников – он больше чем Саньку-санкюлота боится элементарной реституции и возвращения подлинного порядка вещей. Мысля глобально, можно с уверенностью сказать, что и нынешний экономический кризис заказан такими же вот Авенами, неспособными функционировать в нормальном режиме капиталистических отношений, а способных только к «Большому Хапку». Собственно и отношение Авена к Прилепину и его герою, это троцкистское отношение к винтикам трудовой армии, обязанных трудится в поте чела своего, для его, Авена, коммунистического комфорта. Однако квазибуржуазная фразеология Авена ввела в заблуждение почти всех участников дискуссии, увидевших буржуазность, в ее полной противоположности – замаскированной идеей паразитарности, а проще говоря, в троцкизме.
Вообще, суета вокруг Авеновского понимания творчества Прилепина имеет столько же смысла, сколько очередная серия «Дома-2» или очередное пуппен-шоу Гордона. Но «имеющий очи, да узрит истину».
