ФОТО: Яков Шустов
Опубликовано: Коммунальный комплекс России. 2013. № 6 (108), июнь.
Яков Шустов
Посещая архитектурные и градостроительные выставки, мы с удовольствием любуемся на тщательно сделанные масштабные макеты новых районов и кварталов. Вероятно, трогательная привязанность к кукольным домикам остается в каждом человеке с детства. У кого были электрическая железная дорога со станциями и мостами или розовый дом Барби, меня поймёт. Действительно, смотря «с высоты птичьего полёта» на гармонично расположенные среди зеленых насаждений стройные корпуса новостроек, радуешься за их будущих обитателей. Но так ли хорошо будет им жить, когда проекты претворятся в весомые, грубые и зримые дома и кварталы? Насколько фантазия архитектора соответствует удобству жильцов и функциональным нормам обслуживания здания. Авторы проектов рассчитывают нашу жизнь в городском пространстве «с птичьего полета», но как пелось в некогда популярной песне «птицы не люди». Порой погоня за внешней красивостью или наоборот предельной упрощенностью приводят к тому, что интересы жителей и коммунальщиков игнорируются и отходят на второй план. Это как с дизайнерским оформлением жилища. На страницах глянцевых журналов – заманчивая картинка. Но в реальности жить в рекламном пространстве дизайнерского интерьера очень неудобно.
Мир «хрущовкам», война «сталинкам»
Первая широкомасштабная кампания за удобное и функциональное жилье началась у нас после речи Хрущёва на Втором Всесоюзном совещании строителей, архитекторов и работников промышленности строительных материалов 7 декабря 1954 года. Она получила условное название «Борьба с излишествами» или «украшательством». Было решительно покончено с пилястрами и колоннами, башенками и фигурными карнизами, хрустальными люстрами, скульптурой и барельефами. Придомовые территории лишались беседок с колоннами, кованых решеток, декоративных лестниц, фонтанчиков и садовой скульптуры.
При схожести с проводимой в 1930-х годах борьбой с конструктивизмом, хрущевские претензии к «сталинской» архитектуре лежали не в идеологической, а экономической и социальной плоскостях. Единственный момент, касавшийся идеологии были шпили. «Некоторые архитекторы, — возмущался Никита Хрущев, — увлекаются устройством на зданиях шпилей, и поэтому эти здания становятся похожими на церкви».
«Над жилыми корпусами, примыкающими к высотному зданию Дорогомиловской гостиницы, выстраиваются 8 ротонд. На этих ротондах расположены вазы, из которых вместо зелени растут серп и молот. В архитектуре это называется, видимо, отражать идеи социалистического реализма. Каждая такая ваза стоит 120 тыс. руб., а 8 ваз — миллион, а общая стоимость ротонд около 5 млн. руб. Комментарии, как говорится, излишни, на эти деньги москвичи могли бы получить новый жилой дом на 2500 кв. м жилой площади», — говорилось на совещании в МГК КПСС. Кроме затрат на строительство, обслуживание ротонд обошлось бы городу в гигантское количество человеко-часов работы уборщиков, промышленных альпинистов и реставраторов.
Борьба с «излишествами» проводилась беспощадно. Даже более свирепо, чем с конструктивистами, «последышами Корбюзье». С готовых сооружений сдирали любой декор, а замеченные в «украшательствах» проекты ложились на полку. Детский Мир на Лубянской площади, по проекту богато украшенный, по ходу строительства лишился «излишеств». Круглые медальоны, опоясывающие здание, первоначально предназначались для лепнины. «Борьбу» можно проследить на примере Кутузовского проспекта, где по декору фасадов, или его отсутствию, ясно, когда какое здание вводилось в эксплуатацию.
Опасная балерина
Было решено ликвидировать Академию архитектуры СССР и создать — Академию строительства и архитектуры СССР, в свою очередь ликвидированную в 1957 году. Прошлась «борьба» и по архитекторским судьбам. Архитекторы, допустившие «излишества» при строительстве, лишались ранее полученных Сталинских премий. Так был отстранён от работы автор оформления Октябрьской-кольцевой архитектор Л.М. Поляков. До того его же лишили премии за гостиницу «Ленинградская». «Рекорд (нецелевого расходования средств) побит гостиницей «Ленинградской», где стоимость 1 кв. м составляет 21 000 руб., а с оборудованием 32 000 руб.», — писала «Московская правда». Это с учетом, что квадратный метр площади в элитной высотке на Котельнической набережной стоил 5470 рублей. Но, несмотря на строгости, «борьба с излишествами» проходила в русской традиции, когда «строгость закона компенсирует его неисполнение». Последняя сталинская высотка с богатым декором и полным набором «излишеств» была торжественно открыта в Риге в 1960 году.
Упор делался и на то, что «излишества» из-за несовершенства строительных материалов быстро ветшают и осыпаются. На уровне вторых этажей стали устанавливать защитные металлические сети, чтобы куски «излишеств» не упали на прохожих. Самый известная жертва «борьбы с излишествами» — скульптура балерины, размещавшаяся на угловой башенке многоэтажного жилого дома № 17 на углу Тверской улицы и Тверского бульвара. Этот дом был построен в конце 1930-х годов по проекту архитектора А.Г. Мордвинова. Пятиметровая балерина стояла на одной ноге и ее убрали в 1958 году, опасаясь падения. Но мало, кто помнит, но вся четная сторона улицы Горького, так называлась Тверская, была украшена ростовыми скульптурами. Они были сняты в 1970-х годах, а до этого они долго стояли в металлических «авоськах», предохранявших их от рассыпания.
Так же «сталинским» домам вменялось в вину, чрезмерная забота о внешнем виде в ущерб бытовым удобствам. «Я часто встречал жилье, отлично внешне оформленное, а внутренняя планировка создавала невероятно тяжелые условия для хозяйки. Разместить с толком мебель и создать бытовые удобства в таком доме сложно», — говорил Хрущев. Однако его забота обернулась массовым строительством домов с заниженной кубатурой квартир, отсутствием подсобных помещений, лифта и мусоропровода, совмещенными санузлами и «стоячими» ваннами.
Случались и курьезы. В поездке в Индию Хрущев посетил мавзолей Тадж-Махал. Индусам пришлось выслушать назидания Хрущева по поводу того, что для создания столь роскошной усыпальницы были бесполезно затрачены средства и физический труд строителей. И что если они соберутся еще кого ни будь торжественно хоронить, то пусть берут пример с мавзолея Ленина – скромненько и со вкусом.
Погоня за дешевизной
Борьба с «украшательством» расчистила поле для массового, типового строительства, жилья эконом-класса, призванного решить пресловутый «квартирный вопрос». Принятая в 1926 году норма составляла 5,88 м2 на человека. Но из года в год она сокращалась. Официальной статистики нет, но предположительно средняя фактическая норма жилой площади на одного человека в ряде промышленных городов к 1954 году приближалась к 3 м2. По стране 54% жилой площади не было подключено к водопроводу, 59% – к канализации.
После выхода Постановления ЦК КПСС от 1955 года был намечен курс на возведение жилья по наиболее дешевым типовым проектам. Начались поиски путей удешевления жилья. Были проведены конкурсы на лучшие типовые проекты. Подсчитали, что на лифте удается сэкономить 8% стоимости. Выяснилось, что пять этажей – максимум, на который врачи разрешают подниматься пешком без ущерба для здоровья. Оказалось возможным снизить высоту потолков на 30 см, добившись экономии в объеме стен, лестниц, длине коммуникаций.
Серьезному пересмотру подверглись площадь и планировка квартир. Новая норма жилья 9 м2 на человека были разработаны архитектором Л. Чериковером. По ним для глажения белья человеку достаточно пространства в 90 см2, для вытирания банным полотенцем – 110 см2, для надевания ботинок – 85 см2. Главный архитектор Москвы И. Ловейко был убежден, что 14 метров общей комнаты достаточно для набора мебели семьи из четырех человек, а спальня размером 10,8 м2 – достаточна для сна трех человек. Совмещенный санузел ухитрялись уменьшить до 2,5–3 м2. Говорят, что Хрущев лично тестировал туалет и вынес вердикт: «Я смог, значит и все смогут!».
В проектировании городского пространства, так же допускались решения, лежащие за гранью здравого смысла. Например, некоторые улицы больше напоминающие Великую Китайскую Стену. Когда попасть на противоположную сторону дома можно было только через окно первого этажа, иначе приходилось обходить 1-2 километра. Для работников ЖКХ обслуживание территории домов с минималистскими решениями превратилось в головную боль. Зое ачство строительства заставляло заниматься постоянным текущим ремонтом. Подвалы были устроены таким образом, что каждую весну их заливало. А зимой входы в подвал, расположенные в внешних торцов дома, приходилось откапывать от снега и наледи. Усилий коммунальщиков хватало только на уборку придомовой территории, а пространство вокруг представляло запущенные пустыри. С появлением личного автотранспорта, их застроили гаражами по «индивидуальным проектам», очень напоминающие латиноамериканские трущобы из зарубежных фильмов.
Сборка домов из готовых панелей приводила к тому, что их путали. Можно было увидеть балконные двери, ведущие в никуда и наоборот – балконы, смонтированные на глухой стене. В 1959 году из общего числа зданий, введенных в строй, только половина получила оценку «хорошо». Сильно сэкономить, тоже не удалось. Затраты были небрежно рассчитаны, в результате уже в конце 50-х годов перерасход средств городского бюджета их строительство составил 20 %. Кроме того жизнь нескольких поколений одной семью на ограниченной жилплощади привело к падению рождаемости. Новую квартиру надо было ждать годами, и для детей просто не было места. В 1964 году дальнейшее возведение пятиэтажек-«хрущоб» было признано нецелеобразным. Хотя последняя пятиэтажка серии К-7 была построена в 1985 году.
Фасады «хрущевок» были настолько безликими, что возникал вопрос – можно ли считать, что эти сооружения имеют художественный образ. На помощь архитекторам пришел теоретик Г.Минервин. Он считал, что отдельным типовым домам это не обязательно. И лишь, объединенные в комплексы, они могут создавать общий, коллективный художественный образ.
Как Олимпийская Деревня стала Северным Чертаново
Неудача с пятиэтажным раем не остановила наших проектировщиков. «Хрущевки» были вытянуты в высоту. До девяти, двенадцати этажей. Потолкам тоже прибавили сантиметров. Разделили санузлы. Вернули мусоропроводы. Правда, не на кухни, как было в 30-50-х, а на лестничные площадки. Строительство развернулось в так называемых «спальных районах». Эти дома были более пригодными для жизни, чем предыдущие. Стали задумываться и об инфраструктуре. Учебные и лечебные, досуговые и прочие объекты должны были располагаться в шаговой доступности. Однако наряду с заботой, проектировщики не учли транспортных проблем. Тысячи людей ежедневно уезжали на работу из микрорайонов возвращались обратно. Но транспортные магистрали прокладывались вне зависимости от числа жителей и направления их перемещения. Получалось, что широкие улицы пустовали в часы-пик, а узкие оказывались забиты транспортом. Околодомовое пространство не было рассчитано на всё прибавляющееся количество личных машин. Что уже в 1980-х привело к возникновению хаотичных парковок. Из-за которых случались проблемы с детскими площадками и зелеными насаждениями.
Апофеозом виртуального градостроительства для виртуальных горожан стало строительство в Москве ОПЖР (образцово-показательного жилого района). Первоначально планировалось, что именно в нём разместится Олимпийская деревня. Но ближе к проведению в 1980 году Олимпийских игр, спортсменов было решено поселить ближе к Центру.
При создании этого жилого района использовались самые передовые архитектурные и инженерные идей, которые, как предполагалось, должны были коренным образом изменить городское пространство и сделать жизнь в нем комфортной и удобной. Все проезды внутри микрорайона были сделаны подземными, при этом под каждым жилым домом были устроены подземные автостоянки из расчета 1 автомобиль на 3 квартиры, что опережало нормы того времени. При этом въезд на территорию подземных стоянок осуществлялся через помещение автомойки. Проезды для автотранспорта частично тоже были заключены в тоннели, над которым разместились пешеходные аллеи.
В ОПЖР планировалось внедрение принципиально новой системы отопления зданий, позволяющей автоматически изменять температуру помещений соответственно изменениям температуры воздуха на улице. Для этого на зданиях должны были быть установлены специальные датчики. Также была создана уникальная в практике отечественного жилищного строительства система пневматического мусороудаления. Но все эти инновации остались на бумаге. Батареи, например, можно было регулировать только вручную. Что уже стало прогрессом.
Все секции в каждом корпусе были соединены отапливаемыми холлами на первом этаже, в результате чего из одного конца микрорайона стало возможно пройти в другой конец, практически не выходя на улицу. При этом предприятия торговли и бытового обслуживания устраивались по принципу «всё в доме», то есть входы в них были расположены в вестибюлях жилых домов. Квартиры предполагалось сдавать со свободной планировкой, встроенной мебелью и оборудованными кухнями.
Однако район превратился в символ урбанистической отчужденности. Закоулки и тупички, призванные придать домашний уют городскому пространству стали приютом бомжей и гопников. Гигантские холлы для детских колясок почти пустуют. Посеревшие со временем фасады, украшенные буйной зеленью, вызывают ассоциации с Чернобылем. Все архитектурные начинания в Северном Чертаново заканчиваются долгостроем. Так заложенный в 1978 году торговый центр закончили в 2008 году. Тяжелая атмосфера микрорайона вдохновила писателя Георгия Семенова на мрачную мелодраму «Ум лисицы», более известный свой экранизацией «Осень, Чертаново» с Ингеборге Дапкунайте. Виктор Пелевин долго жил в этом районе, что, по мнению критиков, повлияло на его творчество. Городские мистики считают, что виновата в этом нездоровая аура места, отраженная в народной топонимике — Чертаново, речка Чертановка.
Формальный подход
70-80 лет назад при составлении Генерального плана развития, считалось, что Москва не выйдет за пределы кольцевой железной дороги. А население достигнет 7 миллионов человек только к 2000 году. Транспортные схемы тоже имели аналогичные ориентиры. В планировку метрополитена также был заложен достаточно низкий пассажиропоток. Количество станций метро на 10 км2 и число жителей самое низкое в мире. Если во всех столицах мира, станции метрополитена имеют пешую доступность, то попробуйте не Центре Москвы добраться пешком от одной станции метро до другой, особенно разных радиусов. Частично заменить метро на личный и общественный транспорт, не удается. Возникают еще большие проблемы. Например, специальные полосы для общественного транспорта на московских улицах во многих случаях выделить просто невозможно. А расширение дорожного полотна, даже если оно было заложено в первоначальных проектах, ведется только в редких случаях.
Ярким примером, когда забота о горожанах оборачивается созданием неудобств для них, это кампания установки пандусов для инвалидов. На обеспечение доступности жилых домов и объектов инфраструктуры для пользования инвалидами-колясочниками, ежегодно выделяется около 4,7 миллиардов рублей. Подобная забота стала актуальной только за последнее десятилетие, когда международные здравоохранительные организации стали указывать на недопустимость положения инвалидов в РФ. Хотя сделано многое – в порядок приведены тротуары, процесс адаптации городского пространства к нуждам инвалидов идет крайне формально. Например, к подъезду пандус есть, а дальше ползи, как хочешь. В некоторых домах и подземных переходах проблему решают установкой швеллеров – своеобразных рельсов для колясок. Но только для одного типа колясок.
* * *
Проектирование «с птичьего полета» вообще никак не решает эту проблему, как и множество других вопросов повседневного существования. А зря. Заложить в проект ответы на возможные вызовы городского развития проще сразу, чем озадачиваться над решением проблем потом.
