Яков Шустов
После просмотра полнометражной анимации «Девять», я выходил из кинотеатра с мучительным чувством дежавю. Где-то я это уже видел. Ну с тряпочными защитниками «человеческого. слишком человеческого» всё ясно. Как все русские писатели вышли из гоголевской «Шинели», так и они из мультипликационной «Варежки» Романа Качанова. Дистопические интерьеры и ландшафты вроде как уже стали обязательны для постапокалиптических фильмов и мультфильмов, как салуны и каньоны для вестерна. Птероморфные и кракеноподобные машины-убийцы давно уже давно кажутся родными, после многочисленных «Матриц» и «Терминаторов».
Ценности борьбы
Вернувшись домой после просмотра и войдя в Интернет, я стал искать объяснения странному послевкусия «Девять» в отзывах кинокритиков и зрителей. Большинство из них признавало высочайший технический класс фильма. Но одновременно были распространены мнения, что лента является слишком дидактичной, затянутой, скучной, одним словом не цепляющей. Причем, кто смотрел первый «блин» Щейна Экера, одинадцатиминутный «немой» мультик, стараниями Бертона и Бекмамбетова, ставший полнометражной анимацией, удивлялись целостности творения Экера в отличии от распухшего последыша Бекмамбетова. Особое раздражение вызвал финал фильма, когда люди-штопанные-носки оказались образцовой семьей с социального плаката «Роди двойню – спаси Россию». Зритель начинал ёрзать на кресле, а на экране, с присказкой «щас закончим», действие ползло, как издыхающая машина-убийца.
И вот на глаза попалось : «Такое чувство, будто посреди руин и рыщущих по ним чудовищ тебя ухватил за пуговицу пожилой пионервожатый и монотонно объясняет, что дружба, верность и отвага – самое главное на свете (благо, металлолом и макулатуру тут уже сдали окончательно)». Действительно фильм заставляет вспомнить, такой шедевр постапокалиптической дидактики, как «Записки мертвого человека» и прочих адаптированных под борьбу за мир «Сталкеров».
Если бы я писал в советское время (в которое навязчиво отправляет нас фильм), то отметил бы крайнюю реакционность фильма. Но не классическую реакционность костров инквизиции и женского порабощения кухней, а некое принуждение к инакомыслию, нонконформизм как догму и чиновный панк. В короткометражке Эккера тряпочные игрушки бились с жестяными в лучших традициях легенд про рыцарей и драконов. Это были настоящие «Brave heart’s» постчеловеческой эпохи. Как только они стали сражаться не ради выживания в реальности, пусть и выдуманной Эккером , а за абстрактные общечеловеческие ценности, которые настолько не актуальны в отсутствии человека, что борьба за них приобретает какой-то двусмысленный суицидально-луддитский оттенок, сама их борьба потеряла всякий смысл. В полнометражном фильме, созданном с участием двух мэтров – Бертона и Бекмамбетова, «тряпочные» обрели новые сердца. Но не доброе и большое сердце Железного Дровосека, а лицемерное сердце из песни «Агаты Кристи»: «Сверху оно набито мягкой травой, а снизу каменное, каменное дно». Это, наверное, от того, что теперь, когда мы слышим слова «свобода», «демократия» и «толерантность», то нам представляются не счастливые хороводы мультинациональных детей, а рядовая Линди Ингланд, глумящаяся над пленными иракцами.
Кому-то антитоталитарный пафос фильма покажется своевременным, подгадавшим решения Ярославского форума, Но по моему скромному мнению – этот пафос кажется каким-то вчерашним и очень запоздавшим. Особенно не порадовал переводчик Глуховский, вложивший в уста тряпичных героев речи про «братьев и сестер» и лозунг «победа будет за нами». Пародирование речи Сталина настолько неуместно в свете недавнего постановления ОБСЕ о «равноответственности», что начинаешь думать про Глуховского плохо. На экране один из еврофашистских режимчиков, бурно разросшихся в Европе в 1920-30-е годы. Характерный знак, выполненный в цветах Бисмарка и антиклерикальная тема не оставляют права намекать зрителю о равноответственности их фашизма и нашего «проклятого, коммунистического прошлого» за гибель человечества. Кто такие государства ОБСЕ, пеняющие России? Это, прежде всего, бывшие коллаборационистские или откровенно фашистские режимы, своим решением о «равноответственности», напоминающие хор персонажей из известного фильма. Уродцев скандирующих за пиршественным столом: «Ты одна из нас!». Присоединятся к этому хору неприлично даже модному фантасту.
Победа романтизма
Кроме душной «дидактики» у ленты есть ещё одна подспудная странность, напрямую относящаяся , развернувшуюся на страницах РЖ. Фильм разрешает конфликт физиков-реалистов и лириков-романтиков в пользу последних. Машины – это злые самовоспроизводящиеся практики. Машины – порождение Системы. А романтики, разумеется, наивные и добрые бойцы тряпичного резистанса. Символ Системы – это появляющийся в середине фильма червь-живоглот с антропоморфной мормышкой на хвосте. Притворяясь «своим», он с помощью стробоскопа обездвиживает жертву и уносит для питания главной машины. Машина, как и положено главному врагу романтиков, Системе, обездушивает «тряпочных», а полученную энергию тратит на производство новых роботов-убийц. Убивая главную машину, Девятый и его товарищи осуществляют кино-победу романтизма Души над прагматическим реализмом Механизма. Победу человеческого начала в условиях доведенного до логического абсурда мальтузианства. Триумф доброго «душевного» волшебства над злым «научным». Разумеется, за «тряпочными» незримо стоят все герои подобного рода дистопий от Сэма Лаури из стилистически близкой «Бразилии», до Нео из идеологически родственных «Матриц». Сходство с «Матрицей» усиливается 80% похожестью Седьмой, озвученной Туттой Ларсен, на Тринити.
Разбив (в буквальном смысле) зловредное творение ВПК, персонажи приступают к операции, судя по обстановке торжественности ее сопровождающей, главной в фильме. Это отправка душ, временно находящихся в юдоли тряпичных тел, в место их посмертного пребывания. Судя по месту действия — Европе, это христианский рай. Вообще, линия пересадки души самое сомнительное, что есть в фильме. Когда такое подается в развлекательном ключе, а у Голливуда есть немало комедий на эту тему, это одно. Когда идея о том, что человеческую душу можно засунуть в любой малоподходящий для этого предмет, становится моралью философской притчи, а именно на этот жанр претендует фильм, это уже серьезно.
Какие практические выводы можно сделать из просмотра «Девять»? «Уверен что у него появится толпа фанатов, которые будут ходить в мешковатых свитерах, рисовать себе номера , согласно своему мироощущению и устраивать ролевухи по спасению мира». Так блоггер Денис Тихонов. Вряд ли. Тоже самое писали и о «Стилягах». Однако толп в дудочках и с коками не наблюдалось. Но влияние ленты может аукнуться по-иному. Если следовать логике фильма, надо объявить крестовый поход против машин, коль скоро они еще не высосали наши души. «Пока они еще маленькие», как в известном анекдоте о человеке, уничтожающем чайники, после того как он попал под паровоз. И если это произойдет, то первым падет «АвтоВАЗ», который является настоящей фабрикой смерти.
Опубликовано: Русский журнал:
