Яков Шустов
Статья написана для журнала «Смысл».
То, что происходит сейчас с книгой в «самой читающей стране мира», можно назвать «плавильным котлом жанров». Четкие границы стерты не только между жанрами, но и между «высокой» литературой и ширпотребом. Читатель жаждет занимательности.
Ежегодная выставка-ярмарка «» — наглядное тому подтверждение. После выставки наши представления о «литературе без вымысла» становятся зыбкими и размытыми, а отличить ее от «народной» книжной ярмарки на ВВЦ стало довольно сложно. Ярмарка «чистого жанра» не является больше таковой.
Хотя если рассуждать о «чистоте жанра», то в литературе таковым остался разве что жанр «женского романа». «Чистый» детектив можно встретить только на периферии книжного базара в виде книжонки карманного формата никому не известного автора.
То, что сейчас называют детективом, обычно микс из триллера и социальной драмы с элементами фэнтези. Причем именно этого от детектива и ждут читатели. Пресловутая «мениппея» — вид серьезно-смехового жанра — тридцать лет назад существовавшая только в лице «Мастера и Маргариты» и «Альтиста Данилова», похоже, становится жанром-гегемоном.
В общем, сегодняшняя среднестатистическая «книга для чтения» напоминает некий афганский сувенир — традиционный коврик, на котором наряду с этническими мотивами вытканы условно-реалистические автоматы и вертолеты с гуманитарной помощью.
Слияния и диффузии
Кроме проникновения мистики и фэнтези почти во все существующие сейчас жанры, стоит отметить какую-то тотальную политизацию отечественной беллетристики, апофеозом которой, причем самого «кухонного» свойства», стали в этом году «ЖД» Быкова и «Пятая империя» Проханова. Это классические образцы «книги для чтения» нового типа, где политическая составляющая если не доминирует, то является становым хребтом повествования.
Политическая книга шла рука об руку с читателем сквозь всю российскую историю. Радищев пошел на каторгу вовсе не за «толкователь снов». Собственно, и «Что делать?» и «Кто виноват?», прежде всего, политическая литература, и только потом — крылатые вопросы. И горе тем, кто недооценивал силу политической книги. Собственно, виновником октябрьского переворота был не Ленин, Троцкий или Парвус, а безвестный российский цензор, начертавший на «Капитале» Маркса «дозволено к печати, все равно не поймут».
Перестройка и последующие годы актуализировала «политсамиздат», влачивший до этого свое диссидентское существование под неусыпным оком компетентных органов. Мощнейший поток «антисоветчины» обрушился на книжный рынок. Но эффект получился прямо противоположный. Политическая книга, теперь уже не о строительстве коммунизма, а о его разрушении, стала по-застойному пылиться на магазинных полках. Советско-антисоветсий формат политической книги умер.
На смену ему пришел странноватый (и не только для политической книги) формат в стиле Fank. Кремлевские мемуары Коржакова, кремлевские мемуары Трегубовой, «Записки» Грефа и Немцова, неуловимо напоминающие записки барона Мюнхгаузена. «Записки у изголовья» Хакамады. И своеобразные политические заметки Дарьи Асламовой.
Собери себе убеждения
Собственно политическая литература приобрела характер какого-то шоу. О ВИП-персонах. Ведущий шоу тоже ВИП-персона. В орбиту политики включаются домочадцы политиков, их домашние животные и чуть ли не лакеи. В лучшем случае за эталон берется многочисленная английская литература о королевской семье, границы худшего не установлены.
Книги политической тематики — и особенно те, что касаются политики внутренней, — весьма специфичны. Сравнить их можно с книгами по фотографии того времени, когда цифровых камер еще не появилось. То есть они интересны только специалистам. «Они не выпускаются большими тиражами, если не несут какой-нибудь скандальной окраски или не написаны известными высокопоставленными фигурами. Последние, подписывая произведения, сразу создают большой спрос», — пишет Максим Григорьев, генеральный директор консалтинговой группы «Управление PR», автор исследования по «призракам» российской политики «Fаке-структуры».
Однако политическая книга — это не только ВИП-персоны. Наше политизированное общество нуждается и в элементарном ликбезе, чтобы отличать демагогию от убеждений, популизм от демократии, национализм от патриотизма. Отсюда интерес к книгам по текущим политическим событиям, — книгам, которые раскладывают по полочкам партийные программы, перспективы и тенденции.
На смену книгам-однодневкам, рассчитанным на шок, балаганный эффект и некомпетентность читателя, приходят книги-пособия, книги-справочники, книги-шпаргалки. Тяга к ярким игрушкам сменяется потребностью в нужных вещах. Роль издателя политической книги уже выходит за рамки успешного производителя книги-товара. Задача такого издательства более серьезная — она позволяет формировать настроения, убеждения, политическую культуру.
Политическая книга, утратившая пропагандистские функции, становится инструментом расширения кругозора, учебником культуры поведения, дисциплинирующим мышление. Курс, которым должны следовать издательства политической книги, — просветительский курс. Если это совпадает с успешностью продаж — хорошо. И такие издательства сейчас есть, их задача звучит гордо — возродить жанр актуальной политической книги на русском языке.
Звезды и тернии
Выпуск актуальной политической книги — дело тонкое и непростое. Актуальность подразумевает оперативность. Но она зачастую подменяется поспешностью. Выпуск книг «к случаю» и даже по горячим следам событий ставит их в двусмысленное положение интернет-распечаток. Тем более что факты частенько не подтверждаются. Такие сборники не выдерживают конкуренции с текущей прессой.
Разумеется, тщательно отобранные сборники документов и свидетельств очевидцев будут интересны читателю. Но такую книгу трудно сделать быстро. Факты, приводимые в актуальной политической книге, должны быть действительно фактами, а не сетевыми сплетнями. Судьба изданных на скорую руку политических книг бывает воистину удивительной.
Например, сборник цитат пресловутого Эдуарда Лимонова, призванный показать гнилое нутро этого «другоросса», был на ура раскуплен его сторонниками в качестве «маленькой красной книжечки».
Чего ждет читатель от политической книги сейчас? В первую очередь внятности. Если советский политиздат имел четкую космогонию, где почти все вещи находились на отведенных им местах, то политическая литература перестроечной поры этой чертой не отличалась. Лозунги объяснялись лозунгами, зарубежный опыт объявлялся истиной в последней инстанции. Причем это справедливо не только в отношении политики, но и в отношении экономики, истории, культуры.
Сейчас политкнига выходит на иной качественный уровень. Вот книжечка «План Путина: словарь политических терминов» составленная Алексеем Чадаевым и Кириллом Логиновым. Внятность и компактность, вопрос — ответ. На глазах рождается собственный политический язык, столь необходимый для функционирования суверенной политической системы. Книга выгодно отличается от неподъемных теоретических построений или попыток сделать политику доступной путем максимальной вульгаризации. Пока таких книг немного, но их действительно читают.
Поскольку политика сейчас — это уже не форма досуга клуба «пикейных жилетов» и не инструмент честного отбора денег у граждан, а важная составляющая «общества проекта», то язык и формат политической книги должны быть адекватными и современными. Если прежняя политическая культура даже не предполагала какой-либо ответственности за сказанное, то перед сегодняшним читателем придется «отвечать за базар». Он повзрослел вместе со страной.
Опубликовано: Русский журнал:
