Россия и Узбекистан: скованные одной цепью. Что ждет текстильную промышленность двух стран в 2001 году?

ФОТО: GoodLancer (Менеджмент и консалтинг): www.goodlancer.com.

Опубликовано: Забелло Я.Ю., Собянин А.Д. Россия и Узбекистан: скованные одной цепью. Что ждет текстильную промышленность двух стран в 2001 году? // Транскаспийский проект. 24.07.2001.

Об авторах: Забелло Ярослава Юрьевна – главный редактор аналитического журнала «Профи»; Собянин Александр Дмитриевич – заместитель главного редактора «Профи».

«Нам непонятна политика правительства…»

С таким заявлением выступила группа руководителей российских предприятий легкой промышленности, обратившаяся 28 апреля 2001 года с открытым письмом Президенту Российской Федерации Владимиру Владимировичу Путину (1). Следует признать, что у них были все основания для недоумения.

Российская текстильная промышленность в том виде, в каком она сформировалась к концу 1980-х годов, перерабатывала более 1 млн. т хлопка-волокна в год. Неудивительно, что распад СССР больнее всего ударил именно по ней. На протяжении 1990-х годов ежегодный объем переработки хлопка-волокна в России упал в пять раз и почти никогда не превышал 200 тыс. т. С 1990 по 1998 год объем производства сократился на 85%. Главными причинами спада стали недостаток собственных оборотных средств и невозможность брать кредиты из-за высокой ставки рефинансирования. Резко обнищавшее население перестало покупать одежду и ткани. К тому же воспроизводственный цикл обновления технологического оборудования был практически разрушен, и на сегодняшний день большинство машин на российских фабриках безнадежно устарело. Расчеты показывают, что треть находящихся сегодня в эксплуатации машин сошла с конвейера в далекие 1970-е годы.

Правда, за последние два года как-то незаметно утвердилась мысль о том, что российская экономика находится на подъеме – медленном, но верном. Легкая промышленность продемонстрировала самые высокие темпы роста из всех отраслей: производство выросло с 1998 года на 46,5%, главным образом за счет импортозамещения. Однако у ведущих производителей текстиля и швейных изделий есть сегодня все шансы полагать, что благополучное положение дел долго не продлится. По мере того, как последствия кризиса уходят в прошлое, в Россию опять поступает все больше импорта.

«Наши предприятия, – писали авторы письма, – не имеют равных условий в конкурентной борьбе с иностранными фирмами. В отличие от них, мы не можем получать кредиты под 5-7% годовых, приобретать новое современное технологическое оборудование по лизингу, реализовывать продукцию оптовым организациям и др. Инофирмы не обременены, как многие из наших предприятий, затратами на содержание объектов социальной сферы. До настоящего времени в стране не созданы таможенно-тарифные условия, поощряющие и защищающие отечественного товаропроизводителя. Громадные объемы товаров завозятся “челноками” и продаются на 30-45% дешевле…».

После того, как с начала текущего года были снижены на 5-10 пунктов ставки импортных таможенных пошлин на ткани, одежду и обувь, положение российских производителей уже несколько ухудшилось. Однако настоящая угроза для российской легкой промышленности пока впереди – она связана с введением в действие с 1 июля 2001 года второй части Налогового кодекса, что повлечет за собой, в частности, отмену льготы по НДС на хлопковое сырье, завозимое из стран СНГ (в основном из Узбекистана). Последствия этого пока трудно предсказать во всей полноте, но, по мнению большинства участников отрасли, очевидно одно – грядет масштабный кризис. О политике России в этом вопросе и о сложных отношениях с узбекскими производителями хлопка и пойдет речь в данной статье.

Предыстория вопроса

Сегодня из ста стран, возделывающих хлопок, лишь пять производят его в крупных объемах, составляющих в совокупности 97% мирового производства. Крупнейшие производители распределяются следующим образом (по данным журнала Cotton outlook): Китай (29% мирового объема), США (28%), Индия (20%), Пакистан (12%), Узбекистан (8%). Что касается торговли хлопком, Узбекистан занимает второе место в мире после Китая.

На долю УзССР приходилось в свое время 60% хлопка-волокна, производимого в нашей стране. При этом в самой республике было построено всего четыре хлопчатобумажных комбината. Основной объем тканей производился в РСФСР, для которой Узбекистан был главным поставщиком сырья (хлопок из других среднеазиатских республик и Казахстана использовался на внутренние нужды). В период максимального развития монокультуры хлопчатника (1970-1985) в республике ежегодно собиралось до 5 млн. т хлопка-сырца. Однако уже в 1980-е годы началось стойкое падение урожайности, которое не удавалось остановить даже массовым применением гербицидов. Это явление нельзя назвать специфически узбекским – так, в некоторых районах США фермерам пришлось вообще отказаться от выращивания хлопка, поскольку колоссальные средства, затрачиваемые на гербициды и борьбу с вредителями, сделали его нерентабельным. Кроме того, после коллапса плановой системы с ее гарантированными поставками продовольствия Узбекистан стал испытывать острую нехватку зерна и других продовольственных культур, поэтому с 1987 по 1991 годы земли, отведенные под хлопок, были сокращены на 16% в пользу пшеницы.

В первые несколько лет после распада СССР торговля хлопком, как и все экономические контакты между странами СНГ, развивалась довольно хаотично. Так, с 1992 по 1995 год российские торговые компании имели возможность закупать узбекский хлопок довольно дешево, за счет субсидий российского правительства, что, впрочем, подвигло их не на спасение отечественной текстильной промышленности, а на реэкспорт хлопка в «дальнюю заграницу». В 1995 году подобная деятельность была, наконец, остановлена правительственным указом о запрете реэкспорта хлопка, произведенного в странах СНГ. Впрочем, начиная с 1998 года, этот запрет не продлевался, и сейчас реэкспорт хлопка не практикуется по другим, чисто экономическим причинам.

Первоначально торговля хлопком внутри СНГ шла по бартеру. Двусторонние соглашения о поставках хлопка в обмен на российское зерно, газ или нефть стали обычной практикой. Идти другим путем было бы сложно из-за нехватки наличных средств и отсутствия специализированных торговых организаций. Ситуация изменилась в 1995 году, когда указом президента Узбекистана бывшие хозрасчетные подразделения Министерства внешних экономических связей республики были преобразованы в государственно-акционерные компании “Узмарказимпэкс”, “Узпроммашимпэкс”, “Инновация” и “Узвнештранс”, в обязанности которых отныне входил централизованный экспорт узбекских товаров на основе контрактов, заключаемых производителями экспортной продукции. Была воссоздана система государственного заказа, под который подпадало в разные годы от 30% до 70% выращенного хлопка – его следовало продавать государству по фиксированным закупочным ценам в узбекских сумах. Эту часть работы осуществляла государственно-акционерная ассоциация “Уздавпахтасаноатсотиш”. Оставшуюся часть хлопка разрешалось продавать на Республиканской товарно-сырьевой бирже или через государственные торговые организации: ту же “Уздавпахтасаноатсотиш”, “Инновацию“ и “Узмарказимпэкс». Они же занимались продажей за рубеж государственного хлопка и сырья от частных фирм, при наличии у последних лицензии МВЭС и зарегистрированного в МВЭС контракта (2).

В 1997 году лицензирование экспорта хлопка было отменено, однако уже в следующем году Узбекистан прекратил также бартерные операции в этой сфере и перевел всю торговлю хлопком на денежную основу со 100%-ной предоплатой. Сейчас хлопок-волокно входит в перечень из 47 наименований продукции, экспорт которой может осуществляться только в СКВ. Взамен предприятия-экспортеры получают значительные налоговые льготы: продукция, экспортируемая за валюту, освобождается от уплаты экспортных тарифов и акцизного налога, для производителей значительно снижается ставка налога на имущество, а с 1 июля 2000 года средства, полученные от экспорта, освобождены и от уплаты налога на прибыль. Тем не менее, доход, недополученный государством от налогообложения экспорта хлопка, взимается косвенным путем: поскольку большая часть узбекского экспорта – госзаказ, разность между внутренней закупочной ценой и ценой, по которой хлопок-волокно продается за рубежом, выступает в качестве дополнительного налога на сельское хозяйство (2). Так же можно рассматривать и обязательную 50%-ную продажу валютной выручки по государственному курсу сума, в разы отличающемуся от рыночного. В Узбекистане не существует установленной минимальной цены на экспортный хлопок, однако обязательная регистрация экспортных контрактов в МВЭС играет роль регулятора ценообразования.

Сейчас в самом Узбекистане потребляется менее 10% произведенного хлопка-волокна. Остальное идет на экспорт. Хотя при СССР основными потребителями узбекского хлопка были текстильные комбинаты Центральной России, начиная с 1992 года, Узбекистан все больше переориентировался на поставки за пределы СНГ. В результате в 2000 году в Россию было продано всего 286 тыс. т хлопка-волокна (38,6% всего экспорта хлопка из Узбекистана). Российские производители тоже стали понемногу переходить на индийский, китайский и пакистанский хлопок, где к тому же преобладают длинноволокнистые сорта, тогда как 95% узбекского хлопка – это средневолокнистые сорта с длиной волокна 32-33 мм.

При этом Узбекистан уже давно отказался от прямых продаж самим текстильным комбинатам или регионам – узбекский хлопок поступает на российский рынок исключительно через посреднические коммерческие организации (“Теско”, “Пауэр Интернешнл”, “Классик Плюс Текстиль”, “Тексконтракт”, “Легсырьеконтракт”), которые закупают его крупными партиями под предоплату. Поэтому текстильные предприятия России сегодня практически лишены возможности приобретать хлопок напрямую у продавцов (Анитэкс).

«Транскаспийский проект» уже писал о том, что разные российские регионы стали искать выход из этого положения разными путями (http://www.transcaspian.ru/cgi-bin/web.exe/rus/14962.html, 24). Некоторым подспорьем стало общемировое снижение цен на хлопок с $1100 в среднем за тонну хлопка в 1999 году до $900 в 2000 году, но положение осложняется, особенно для небольших текстильных комбинатов, тем, что российские цены на хлопок в любом случае значительно выше мировых. Это связано с “фактором риска”, который трейдеры закладывают в цену в связи с особенностями российской экономики. В среднем разница составляет $100-150 на тонну, а в 2000 году внутрироссийские цены, в преддверии изменений законодательства, росли даже быстрее, чем Котлук А Индекс (ценовой индекс, рассчитываемый на основе пяти самых дешевых из четырнадцати основных сортов хлопка, котируемых на Ливерпульской товарной бирже), и разрыв еще сильнее увеличился.

Ждать ли перемен?

В сложившейся ситуации самое интересное – то, что ни Узбекистан, ни Россия не сомневаются: положение в торговле хлопком надо менять. Однако причины, побуждающие их так думать, кардинально различаются.

Для Узбекистана хлопок – проклятие и спасение. При том, что в стране всего одна десятая земель пригодна для обработки, хлопок составляет до 40% всей сельхозпродукции (в период господства монокультуры этот показатель достигал 50%). Попытавшись после обретения независимости засеять часть хлопковых полей пшеницей, узбекские агрономы столкнулись с серьезными проблемами: система ирригации, само расположение участков, особенности механизации и устоявшаяся система кредитования были ориентированы на производство хлопка. Структурная перестройка АПК потребовала бы больших инвестиций, к которым Узбекистан был не готов. К тому же очень скоро выяснилось, что экспорт хлопка – почти единственный надежный источник валюты, особенно при том, что в целях продовольственной безопасности экспорт большей части сельхозпродукции в Узбекистане сейчас запрещен (2).

Сегодня около 90% узбекского хлопка выращивается в колхозах, 2% – в дехканских хозяйствах, остальное – на предприятиях других организационных форм. В производстве преобладает ручной труд. По оценкам экспертов ТАСИС, машины убирают менее половины узбекского хлопка (3). Основная причина этого, кроме изношенности машинного парка, – демографическое давление в сельской местности. При том, что прирост населения составляет в среднем 3% в год, количество избыточных трудовых ресурсов в агросфере так велико, что, несмотря на рекомендации МВФ, государство вынуждено в скрытой форме поощрять преобладание ручного труда в сельском хозяйстве, дабы избежать массовой безработицы и социального взрыва.

Неудивительно, что средняя производительность труда в узбекском хлопководстве не превышает 3 кг хлопка-сырца на час затрат труда (для сравнения, в США в среднем около 150 кг за то же время) (4). При этом возникает парадокс: государственные закупочные цены до того низки, что колхозы часто не могут выплачивать даже копеечные зарплаты сезонным рабочим и вынуждены использовать «административный ресурс» – бесплатный труд школьников и студентов.

При том, что продажа хлопка – основной для Узбекистана источник валюты, доходы от нее в последние годы постоянно падали. Причиной стали плохие урожаи из-за непогоды (динамику урожаев см. табл. 1) и падение мировых цен на хлопок. Так, по данным МВЭС Узбекистана, в 1999 году, когда мировые цены на хлопок-волокно упали до рекордно низкой цены 44 цента за фунт ($980 за тонну), Узбекистан заработал на экспорте 1 млн. т хлопка всего $887 млн. Для сравнения, в 1997 году примерно такой же объем был продан за $1,5 млрд. Другими негативными факторами стали устаревание оборудования, применяемого при очистке хлопка-сырца, недостаточное развитие систем сертификации и контроля качества экспортной продукции, сложная система оформления таможенных и внешнеторговых документов и т.д.

Таблица 1. Производство хлопка в Узбекистане

Источники: Министерство внешнеэкономических связей Республики Узбекистан, журнал «Текстильная промышленность», сайт www.worldstat.ru.

Необходимость реформировать хлопковую отрасль стала ясна руководству страны уже давно. В 1995 году был разработан так называемый «Хлопковый проект» (общая стоимость – $84,59 млн., в том числе $66 млн. – кредит МБРР), включающий в себя четыре программы: сертификация хлопкового волокна по международным стандартам, модернизация семеноводства, внедрение автоматизированного контроля над расходом поливной воды и интеграционная защита хлопчатника. Реализация проекта началась в 1996 году и должна была завершиться в 1999 году, однако поставленные задачи в полном объеме решить не удалось, и МБРР продлил срок проекта до конца 2001 года. На данный момент наиболее полным можно считать исполнение первой программы: в 1998 году в Узбекистане начал функционировать независимый центр сертификации хлопкового волокна СИФАТ, в состав которого вошли центральная классировочная лаборатория в Ташкенте и сеть из 15 региональных лабораторий. Японская Tomen Corporation поставила для СИФАТа 35 измерительных систем для автоматизированной оценки качества хлопкового волокна на всех хлопкоочистительных заводах республики (5). Начиная с 2000 года, весь объем хлопкового волокна, производимого в Узбекистане, сертифицируется по международным стандартам – если ранее применялась система классификации, определенная советским ГОСТ 3279-76, согласно которой существовало шесть классов хлопка (Первый, Второй и т.д.), а длина волокна обозначалась в миллиметрах, то сейчас в Узбекистане используется система, основанная на пяти сортах качества, с пятью классами. За основу для нее взят сорт «Биринчи Урта», от цены которого устанавливаются скидки или, наоборот, надбавки, образующие цены на хлопок других сортов. Контрактные цены образуются на основе среднеазиатского компонента Котлук А Индекса (4). Считается, что внедрение новой системы сертификации позволит выручать как минимум дополнительных $50-100 на каждую тонну экспортируемого хлопка за счет увеличения процентной доли высоких сортов.

Гром среди пасмурного неба

В мае 2000 года в Ташкенте при содействии Международного консультативного комитета по хлопку (МККХ) и журнала Cotton Outlook прошла международная конференция “Хлопок 2000 – Узбекистан”. На конференции министр внешних экономических связей Узбекистана Э. Ганиев обрисовал суть политики государства в области хлопководства: увеличение доли хлопка-волокна в собственном текстильном потреблении, стимулирование потребления хлопка в мировом масштабе, развитие новых технологий, улучшение качественных и технических характеристик узбекских сортов. В дни конференции ситуация в узбекском хлопководстве еще виделась как достаточно благополучная, однако по итогам 2000 года стало ясно, что, несмотря на успешное развитие «Хлопкового проекта», отрасль находится под угрозой. Сильная засуха летом 2000 года и сразу же за ней проливные дожди и заморозки как раз накануне сбора урожая привели к уменьшению объема хлопка-сырца на 12,5% по сравнению с 1999 годом; в результате вместо правительственного задания в 3,9 млн. т было собрано всего 3,3 млн. т сырца, а экспорт хлопка-волокна упал до 786 тыс. т. Несмотря на то, что цена тонны к этому времени достигла $1500, ущерб все же был значительным.

Планами правительства на 2001 год было намечено засеять хлопчатником приблизительно столько же, сколько в 2000 году, – 1,44 млн. га, с которых должно быть собрано 3,9 млн. т сырца. Тем не менее, как сообщило информационное агентство Кыргызстана «Кабар», примерно четверти узбекских хлопковых полей может в этом году не хватить поливной воды. Дело в том, что в свое время Узбекистан прекратил поставки газа соседней Киргизии, которая в ответ была вынуждена использовать для производства недостающей энергии воду из Токтогульского водохранилища, снабжающего узбекские поля. Из-за этого Узбекистан рискует потерять $400 млн. – намного больше, чем удалось сэкономить на газе.

Кроме последствий неудачной внешней политики, по Узбекистану, скорей всего, ощутимо ударит и международная конъюнктура. В течение 2000 года цены на хлопок довольно сильно поднялись, однако уже в январе 2001 года начался их новый спад, который вряд ли скоро прекратится. Несмотря на то, что мировое производство хлопка в последние годы несколько снизилось из-за болезней растений в ряде стран, потребление хлопка-волокна тоже упало и продолжает падать, в первую очередь из-за финансового кризиса в Японии и Турции и замедления темпов роста экономики в США. Кроме того, Китай объявил, что намерен в 2001/2002 годах увеличить площади, засеянные хлопком, на 15%. Поэтому в начале марта Международный консультативный комитет по хлопку пересмотрел прогноз средней мировой цены волокна сезона 2000-2001 годов, снизив ее с 65 до 62 центов за фунт (приблизительно $1380 за тонну) (РосБизнесКонсалтинг, 05.03.2001).

Сочетание всех этих факторов вызвало в Узбекистане немало беспокойства. 29 марта 2001 года, выступая на специальном совещании, посвященном проблемам хлопкоперерабатывающей промышленности, президент Ислам Каримов заявил, что в отрасли сложилось «критическое положение». Главную причину неудач он усмотрел в «пороках административно-командной системы», носителем которых хлопководство остается по-прежнему (6). По мнению главы государства, выращивание, переработка и сбыт хлопка до сих пор не стали единым процессом, что приводит к серьезным потерям. Производство сырца идет в отрыве от сбыта, без учета мировой конъюнктуры спроса, в результате 40% производимых сортов хлопчатника заведомо не находит покупателей на мировом рынке. Как отметил Ислам Каримов, дехканин не знает о судьбе своего продукта – государство независимо ни от чего оплачивает его труд авансом.

Выступление Каримова, конечно, не стало для специалистов неожиданным, но заставило предположить, что в ближайшее время в хлопководстве Узбекистана произойдут действительно радикальные изменения. Прежде всего, видимо, полным ходом двинется самая сложная часть «Хлопкового проекта», связанная с либерализацией хлопковой отрасли. Уже подготовлены указ президента и соответствующее постановление правительства о мерах по ее демонополизации. Вероятно, будет начата постепенная отмена госзаказа, закупочные цены приближены к рыночным, созданы частные семеноводческие компании. Однако очевидно, что на данный момент никто, – в том числе президент Узбекистана, – не способен предсказать, как далеко продвинутся эти реформы и сколько времени они займут.

«Скоро будут здесь купцы заграничные…»

Важнейшей частью грядущей реформы станет изменение самой стратегии развития отрасли. Узбекистан намерен отказаться от нынешней роли «сырьевого придатка» индустриальных государств. Сегодня в республике перерабатывается не более одной пятой всего производимого хлопка-волокна, остальное идет на экспорт. Дело в том, что промышленная база переработки хлопка в Узбекистане полностью отсутствовала до начала 1920-х годов, и толчок ее созданию «с нуля» дала индустриализация в РСФСР. Было построено четыре крупных текстильных комбината – Ташкентский, Бухарский, Андижанский и Ферганский, – в результате чего с 1940 по 1960 год производство хлопчатобумажных тканей на человека в Узбекистане выросло на 89%, с 11,6 кв. м до 21,9 кв. м.

Этого было уже достаточно для удовлетворения средних потребностей, и если бы подобные темпы сохранились, то даже при существующих темпах прироста населения Узбекистан к 1980 году производил бы около 40 кв. м на человека в год, догнав или даже обогнав по этому показателю РСФСР. Однако ничего подобного не произошло, поскольку около 1960 года из соображений специализации на производстве хлопка узбекская текстильная промышленность была законсервирована. Новые комбинаты строить не разрешалось, и вместо того, чтобы стать новым общесоюзным центром текстильной промышленности, Узбекистан вернулся к статусу аграрно-сырьевого района. Очень скоро продукции четырех существующих фабрик перестало хватать, и к 1980 году, когда в Узбекистане ежегодно собиралось 5 млн. т хлопка-сырца, на каждого жителя республики приходилось всего 11,4 кв. м хлопчатобумажных тканей – вдвое меньше минимальной потребности и даже меньше, чем в начале индустриализации (расчеты сделаны авторами по данным: 4).

К перестройке своей экономики Узбекистан приступил лишь в 1995 году, но темпы, которыми она осуществлялась, и объемы этой перестройки поражают. С 1995 по 2000 год были введены в строй девять новых крупных хлопкоперерабатывающих комбинатов. Была создана на примере Джизакской области компьютерная имитационная модель сельхозпредприятия, объединяющего производство, очистку и глубокую переработку хлопка. В 1999 году в Сеуле прошла презентация узбекского хлопка; в результате последовавших переговоров корейская Kabool textiles Co Ltd. подписала с правительством Узбекистана рамочное соглашение, согласно которому она инвестирует в течение нескольких лет $1 млрд. в техническое перевооружение узбекских текстильных предприятий. В качестве первого инвестиционного проекта в том же году Kabool textiles создала с «Узбеклегпромом» СП «Kabool-Ferghana Co. Limited» и вложила около $13 млн. в реконструкцию Ферганского текстильного комбината (общая стоимость проекта – $118,1 млн., основное финансирование за счет кредита в $61 млн., выданного Японским банком международного сотрудничества, вклад «Кабул-Узбек» – $2 млн., вклад Национального банка внешнеэкономической деятельности Узбекистана – около $10 млн.). В 2000 году узбекско-корейское СП начало реконструкцию Кувинского комбината в Ферганской области, стоимостью $28,2 млн., а всего в сфере реформирования текстильной промышленности в Узбекистане было освоено с 1995 по 2000 год $450 млн. иностранных инвестиций (по материалам НИА «Туркистон-пресс»).

В мае 2000 года на международной конференции «Хлопок 2000 – Узбекистан» председатель правления ассоциации «Узбеклегпром» Б. Иргашев объявил, что в ближайшие пять лет государство намерено дополнительно инвестировать в текстильную отрасль колоссальную сумму – $1,271 млрд. На эти деньги предполагается провести техническое перевооружение двадцати действующих предприятий и построить шесть новых хлопкопрядильных фабрик (13). Комплекс запланированных мер позволит довести объем перерабатываемого в республике хлопка-волокна до 50%, что позволит Узбекистану через пять лет сократить экспорт хлопка-волокна и увеличить экспорт пряжи и готовых тканей. Бурный рост узбекской текстильной промышленности выглядит особенно впечатляюще на фоне России. Так, Т.П. Крюк, генеральный директор компании «СТС-Москва» (официального представителя Saurer Textile Sistems в СНГ), совместно с немецкой Unionmatex осуществлявшей проект реконструкции прядильно-ткацкой фабрики в г. Уйчи Наманганской области, с горечью заметил, что «в отличие от Узбекистана, Россия до сих пор не имеет специальной инвестиционной программы по текстильному комплексу; отечественное машиностроение находится в крайне непростом состоянии, а техническое перевооружение на базе оборудования ведущих западных фирм остается под большим вопросом» (14).

Однако если узбекская текстильная промышленность не испытывает проблем с финансированием, она тем не менее нуждается в серьезной структурной перестройке. Управление хлопчатобумажными комбинатами отягощено теми же «пережитками административно-командной системы», о которых Ислам Каримов говорил в связи с сельским хозяйством. Так, независимо от формы собственности сырье поступает на комбинаты через монопольные государственные структуры. Из-за этого не всегда удается наладить постоянное снабжение хлопком необходимой сортности – сплошь и рядом сырье из той же области, где находится комбинат, идет на экспорт, а руководству предприятия приходится тратить массу времени и средств на «добывание» необходимых поставок, включая завоз хлопка из соседних областей и поездки в Ташкент. Не меньшими ограничителями являются обязательная регистрация зарубежных контрактов в МВЭС и продажа 50% валютной выручки по государственному, сильно завышенному курсу сума. Каждый документ для осуществления экспорта требует прохождения длительной бюрократической процедуры с обязательными поездками в Ташкент, поскольку местные представительства МВЭС необходимых документов не выдают. Кроме того, определенная часть продукции подлежит обязательной продаже государству по низким внутренним ценам (15).

Однако в определенном смысле это же государственное регулирование является для узбекской текстильной промышленности не столько злом, сколько благом. Текстильные комбинаты получают фактически огромные государственные субсидии, закупая хлопок-волокно по ценам в несколько раз ниже мировых, поскольку все расчеты идут по тому же завышенному курсу сума. Размер этих косвенных субсидий превышает суммы потерь, которые комбинат несет, продавая часть продукции и валюту государству по фиксированным ценам. Собственно, только внутренние низкие цены на хлопок-волокно пока и позволяют узбекской продукции успешно конкурировать на внешнем рынке.

Реальная проблема состоит в том, чтобы определить, где находится покупатель. Предполагается, что экспортный потенциал текстильной отрасли Узбекистана, который сейчас равен $98 млн., к 2005 году возрастет до $500 млн. Сложно предположить, что узбекские ткани в таком количестве будут поглощены перенасыщенным европейским рынком. Поэтому, вероятней всего, Узбекистан намерен к 2005 году расширить свое присутствие на рынках России и СНГ. При этом он неизбежно вступит в конфликт с интересами российских производителей, поскольку поставки хлопчатобумажных тканей, белья и т.д. из Узбекистана идут, как правило, по уже налаженным маршрутам – в те области РФ, куда традиционно поставлялся хлопок и где существует, соответственно, собственное производство хлопчатобумажных тканей. При этом узбекские изделия обычно выигрывают за счет низких цен. Так, успех продукции предприятия “Бизинтруд-Хорезм” (Ургенч) в Барнауле побудил руководство предприятия задуматься об открытии на Алтае собственного торгового дома (16), несмотря на то, что в Барнауле существует собственный хлопчатобумажный комбинат, руководство которого в свое время безуспешно пыталось склонить узбекскую сторону поставлять хлопок-волокно по бартеру – в обмен на тракторы и другую технику. Пока объемы экспорта хлопчатобумажных тканей и продукции из них из Узбекистана в Россию остаются незначительными, однако в ближайшие несколько лет острой конфронтации интересов не избежать.

День независимости от импорта

Тем временем производители текстиля в России пытаются изыскать способы избавиться от хлопковой зависимости. Сегодня потребность в импортном хлопке-волокне составляет более 230 тыс. т в год, причем две трети его – узбекского происхождения. Однако лишь половина этого количества завозится напрямую из Узбекистана, остальное поступает через Латвию. Кроме того, небольшие партии хлопка-волокна закупаются в Китае, еще часть (до 25 тыс. т) завозится из США по программе американской контрактной корпорации GSM-102. Хлопок из «дальнего зарубежья» более высокого качества, нежели узбекский, однако последний за счет льготы по НДС до недавних пор был дешевле. Никто не сомневается в том, что подобная зависимость от импортного сырья опасна, и российская текстильная промышленность пытается избавиться от нее чуть ли не с 1991 года. Особый интерес в этой связи представляют два направления: развитие льноткачества и программа по воссозданию хлопководства в самой России, – на которых ниже мы остановимся подробней.

Несколько пилотных проектов по льноткачеству было реализовано в России в рамках федеральной программы “Развитие льняного комплекса в 1997-2000 годах”. Большие надежды связывались при этом с производством котонизированного волокна, способного частично заменить хлопок, что позволило бы в перспективе экономить на каждой тонне льноволокна до $1000 (7). Однако все специалисты признают, что, несмотря на впечатляющие успехи на отдельных направлениях, в целом программа обернулась большим разочарованием. В 2000 году льняных тканей в России было наткано приблизительно в 15 раз меньше, чем хлопчатобумажных. «Никогда еще Россия не имела такого низкого урожая, качества и объема выработки льняного волокна», – заявил на страницах журнала «Текстильная промышленность» президент ОАО “Концерн “Ростекстиль” Б. М. Фомин (8). Основным препятствием оказалась, как ни странно, нехватка сырья: несмотря на все принятые меры, площадь посевов льна в России упала с 1990 года почти в 4 раза (с 418 тыс. га до 108. тыс. га), и большая часть льноперерабатывающих заводов по-прежнему работает на дорогом французском и голландском льне. Частично неудача обусловлена и тем, что отечественная семенная база льноводства была в значительной мере утеряна в 1960-е годы, когда руководство страны увлеклось перспективами синтетических тканей.

Недостаточна и техническая оснащенность фабрик: так, если в Бельгии и Франции длинное льноволокно составляет 60-75% продукции льнозаводов, то в России этот показатель в лучшем случае не превышает 25-30%. Это значит, что до трех четвертей ценнейшего сырья бесцельно уходит в производство грубых мешков и упаковочной ткани (9). В последние годы в России сделан большой шаг вперед в производстве машин для льняного комплекса, и теперь на отечественных станках можно ткать льняное полотно, тонкостью и нежностью равное батисту. Однако, как справедливо отмечается многими экспертами, даже использование самых передовых технологий не решает главной задачи производства – не делает его рентабельным. Дело в том, что, независимо от организации производственного процесса, лен сам по себе очень дорогой продукт. В растительной массе льна содержится не более 20% волокна (в хлопке – 30-35%), выделение которого требует к тому же значительных энергозатрат. Поэтому цена чистого льноволокна всегда почти вдвое превышает цену хлопка.

Впрочем, лен, как правило, не применяется без смески с другими волокнами (шерсть, хлопок, синтетика). Однако чтобы сделать ткань мягкой и приятной на ощупь, требуются сложные процессы (механическая предварительная обработка, обработка смолами, ферментами, жидким аммонием, машинная промывка и т.д.), что дополнительно удорожает продукцию. Сегодня лен не по карману большинству жителей России, поэтому 80-90% отечественных тканей поставляется на экспорт. При этом вывозятся, главным образом, чистольняные ткани в суровом виде или прошедшие лишь начальную стадию отделки, которые используются затем на бельгийских и французских комбинатах как полуфабрикат (10), так что, закупая дорогое сырье и неся значительные затраты на производство ткани, российские фабрики получают в итоге очень маленькую прибыль.

Выход лежит отчасти в технологиях, позволяющих перерабатывать ВСЮ растительную массу льна, чтобы получать из нее не только длинное волокно для текстильной промышленности, но и льняное масло, и короткое волокно для производства упаковки, веревок, геотекстиля и т.д. Кроме того, сегодня все участники льняного комплекса – агрохозяйства, льнозаводы, текстильные комбинаты – пытаются решать свои проблемы в одиночку, из-за чего отношения между ними сводятся в основном к ценовой конкуренции. Необходим межотраслевой координирующий орган, который мог бы выстраивать схемы сотрудничества, удобные для всех участников отрасли, и лоббировать важные для них законопроекты. Как показал опыт последних лет, федеральная программа не очень успешно справляется с этой задачей – государственные деньги уходят, в основном, на «латание дыр» в бюджете хозяйств. По мнению президента «Ростекстиля” Б. М. Фомина, такую роль могла бы взять на себя Российская льняная ассоциация, которая объединила бы всех звенья – от аграриев до сбытовиков продукции – и совместно с государственными органами управления осуществила бы доработку и выполнение Федеральной программы. Однако, учитывая те проблемы, с которыми столкнулись российские текстильщики в нынешнем году, вряд ли такая ассоциация будет создана в ближайшее время. Пока что приходится констатировать, что заменить хлопок льном в России в ближайшие годы не удастся.

«Сомневаться нельзя… — это наша культура …»

Толчок второму направлению, в котором развиваются попытки создать в России собственную сырьевую базу, был дан в 1999 году. Тогда Московская палата хлопка представила на заседание Комиссии по оперативным вопросам при правительстве РФ предложения по развитию текстильной промышленности, где речь шла, в частности, о возрождении хлопководства на Ставрополье, в Краснодарском крае, Астраханской области, Калмыкии и Дагестане. В 2000 году Минэкономики России утвердило Концепцию структурной перестройки и развития хлопчатобумажной промышленности РФ на 2000-2005 годы, на основе которой был разработан проект федеральной программы “Хлопок России”.

Первые попытки выращивания хлопка на территории России предпринимались по указу царя Алексея Михайловича в XVII веке. В 1796 году в “Трудах Вольного Экономического общества” описан опыт посева хлопчатника у Царицына. Департамент земледелия России охватил тогда опытными посевами около 300 географических точек. Урожай был получен от пуда до 10 центнеров хлопка-сырца с десятины. В.Г. Ротмистров вел работу с хлопком и писал: «Сомневаться в возможности культуры хлопчатника нельзя – это наша культура».

В начале XX века в Астраханской области были засеяны хлопчатником первые значительные площади. Работу прервала Первая мировая война, и эксперимент возобновился только в 1920-е годы. В 1930-х на юге России и на Украине уже существовал собственный хлопковый комплекс, который давал около ежегодно 240-250 тыс. т хлопка-сырца (80 тыс. т хлопка-волокна). В 1930 году в Буденновске был организован Институт хлопководства (НОВНИХИ) с сетью опытных станций и полей в Краснодарском и Ставропольском краях, Дагестане, Ростовской и Астраханской областях. Во время Великой Отечественной войны работы прекратились, но после Победы, в 1949 году И.В. Сталин подписал новое постановление Совета Министров СССР – «О дальнейшем развитии хлопководства в южных районах России» (11).

Урожайность российского хлопка никогда не была высокой – в среднем 3-10 ц/га (максимальный показатель, 18 ц/га, достигнут в начале 1950-х годов), – поскольку растили его без полива. Однако в те годы средняя урожайность и в Узбекистане достигала всего 16-20 ц/га, упав во время войны до 10,9 ц/га (4). Разумеется, даже в период своего максимального развития российское хлопководство могло обеспечить сырьем не более одной десятой российских текстильных фабрик, однако оно играло исключительно важную роль в стратегии развития СССР в целом, являясь частью курса на создание сбалансированного общесоюзного хозяйства. С одной стороны, деятельность НОВНИХИ позволяла не допускать диктата монокультур (хлопка в республиках Средней Азии, зерновых – на юге России и на Украине). С другой стороны, институт выступал в качестве базы для быстрого, в случае необходимости, развертывания автономного хлопкового производства в РСФСР. Вероятность того, что это понадобится, была невелика, но все же существовала: о распаде СССР тогда, конечно, никто не думал, но оставалась опасность массового поражения посевов в Узбекистане вредителями, в результате стихийного бедствия и т.д. Пример Соединенных Штатов, где из оборота были вынуждены вывести большие районы традиционного сева хлопчатника, подтверждает серьезность подобных опасений.

К сожалению, уже при Н.С. Хрущеве российское хлопководство было принесено в жертву новой стратегии – специализации экономических районов. В 1953 году НОВНИХИ был расформирован, а с 1955 года выращивание хлопчатника в РСФСР полностью прекратилось. Функционировала только Прикумская опытно-селекционная станция в Буденновске. Разумеется, курс на специализацию принес в тактическом плане немалый экономический эффект, позволив поднять урожайность узбекских посевов до 29,4 ц/га (1980), однако в итоге он обернулся грандиозной экологической катастрофой для Узбекистана и полной зависимостью от импорта для России после распада СССР.

Нынешняя федеральная программа «Хлопок России» почти полностью основывается на деятельности одного человека. Выдающийся генетик и биолог Виктор Николаевич Фурсов до начала 1990-х годов работал в Туркмении, где занимался селекцией хлопчатника, в том числе выведением цветных листопадных сортов. По этой же теме защищал в свое время диссертацию в Тимирязевской академии его сын Николай. После распада СССР В.Н. Фурсов еще некоторое время работал в Туркмении, однако грошовая зарплата и притеснения националистов вынудили его перебраться с семьей в Россию. В 1992 году ученый впервые попытался районировать привезенные с собой семена хлопчатника на единственной (тогда) в России Прикумской опытной станции на Ставрополье. Вручную засеяли 10 га, но из-за плохой экологии почти весь урожай погиб. Больше рисковать семенным материалом было невозможно, и, рассмотрев все возможности, Фурсов выбрал для новой попытки Лиманский район Астраханской области – здешние условия (100-110 мм осадков в год, бурые полупустынные, ильменно-луговые и пойменные почвы) лучше всего подходили для выращивания хлопчатника.

Фурсовы поселились в с. Михайловка, куда переехал затем с семьей и второй сын, Василий – специалист по молекулярной генетикой. Глава администрации Лиманского района Павел Тарасов помог получить землю. В 1993 году Фурсовы засеяли первый хлопок на площади всего в 68 соток. Специальной техники не было никакой, сеяли кукурузными сеялками, убирали вручную. Первые два года было крайне тяжело – семья кормилась тем, что выращивала на огороде, хлопок обменивали у соседей на мясо, молоко и масло. Местное население поначалу отнеслось к пришельцам враждебно, – понаехали, мол, тут всякие беженцы…

В то же время приходилось вести исследования по адаптации хлопчатника к астраханским условиям. Туркменские семена, впрочем, не прижились, и за основу российского хлопка были взяты североамериканские сорта. Всего за 10 лет на Ставрополье и в Астраханской области было испытано 1540 селекционных линий хлопчатника, культивируемого в США, Индии, Узбекистане, Туркмении, Греции, Болгарии. В итоге появились новые ультраскороспелые сорта РХ-95, РХ-148 и РХ-162, которые отличаются крупной коробочкой и длинным волокном высокого качества. Урожайность разных сортов составляла на землях Лиманского района от 15 до 30 ц/га, в среднем – 20-22 ц/га. В 1994 году была запатентована технология выращивания природно-окрашенного хлопка, в 1999 году сертифицирован сорт РХ-95, еще два сорта проходят сейчас государственную сертификацию, а всего в распоряжении созданного Фурсовыми ООО «Русский хлопок», коммерческим директором которого стал Василий Фурсов, находится богатейший 15-тонный семенной фонд хлопчатника.

В 1995 году был получен первый урожай с 33 га, что позволило взять кредит и купить джин – волокноотделительную машину для хлопка. В 1998 году в Лиманском районе прошел первый Всероссийский семинар по хлопку, и тогда же ООО “Русский хлопок” заключило первую крупную сделку. В 1999 году предприятие приняло на баланс колхоз «40 лет Октября», на уплату долгов которого ушел весь доход. Сейчас «Русский хлопок» располагает двумя земельными участками размером 200 га и 1056 га, в хозяйстве есть одна хлопкоочистительная машина, в рамках областной целевой программы приобретена линия по производству пищевого хлопкового масла. «Русский хлопок» поставляет волокно Буденновскому производственному лентоткацкому объединению и трейдерам Московской палаты хлопка, причем тонна волокна обычно продается на $50 ниже рыночной цены из-за новизны товара для покупателей и малых объемов. Практически вся полученная прибыль уходит на расширение производства и селекционную работу (12).

Таблица 2. Производство хлопка в Астраханской области

Источник: сайт администрации Астраханской области, www.adm.astranet.ru; www.marketsurveys.ru/s0100695.html.

Если сохранится конъюнктура, благоприятная для текстильной промышленности, то, по прогнозам президента «Ростекстиля» Б.Н. Фомина, к 2005 году потребность в хлопке-волокне возрастет до 590 тыс. т в год. К этому времени около 100 тыс. т планируется получать за счет федеральной хлопковой программы (8), при этом себестоимость тонны хлопка, как предполагается, не будет превышать $800. Кроме Астраханской области, федеральная программа должна охватить Краснодарский и Ставропольский края, Калмыкию и Ростовскую область. Помимо ООО «Русский хлопок», сейчас селекционной работой по хлопководству в России заняты Астраханский НИИ овощных и бахчевых культур (НИИОБК) и Нижне-Волжский НИИСХ. В Волгоградской области получен хлопчатник, способный без ущерба для качества волокна и семян выдерживать мороз до минус одного градуса. В Республике Дагестан испытан новый сорт «Синтетик-13», полностью созревающий к концу сентября, волокно которого пригодно для изготовления джинсовой ткани и бязи. Однако площадь посевов пока можно назвать сколько-нибудь значительной только в Астраханской области: на Ставрополье хлопок выращивают не более чем на 100 га, в Волгоградской области планируется засеять первые 1000 га весной текущего года (12).

Кое-что заставляет думать, что вряд ли федеральная программа будет реализована в полном объеме. Прежде всего, выращивание хлопка требует больших первоначальных вложений. Так, кроме «Русского хлопка», в Астраханской области занимаются хлопководством всего два хозяйства: ТОО СП «Килинчинское» Приволжского района (на 9 га) и колхоз «Красная звезда» Лиманского района (16 га). Прочие же не могут позволить себе приобрести даже самое необходимое оборудование, не говоря о хлопкоочистительных машинах. В частности, хлопковая сеялка СЦПН-8 стоит 60 тыс. рублей, хлопкоуборочный комбайн – около 1 млн. руб. Ни один колхоз или фермерское хозяйство не могут самостоятельно изыскать такие средства.

Оказывать «всестороннюю помощь хозяйствам, занимающимся выращиванием хлопчатника» предполагается в Астраханской области в рамках инициированной губернатором А. Гужвиным целевой программы «Производство и переработка продуктов хлопчатника на 2000-2005 годы», согласно которой в 2005 году посевами будет занято 11,5 тыс. га, что позволит получить 24 тыс. т хлопка-сырца (более 9 тыс. т хлопка-волокна). Область берет на себя обеспечение хозяйств оборудованием, консультативную помощь, предоставляет земли под хлопок. Как стало известно, в начале апреля текущего года свою поддержку областной хлопковой программе обещал и уполномоченный Президента в Южном федеральном округе В. Казанцев. Однако при общей стоимости астраханской программы 385 млн. руб. из федерального бюджета предполагается выделить всего 2,62 млн. Еще 4,08 млн. вкладывает область (12), но основные средства предстоит затратить самим предприятиям. Пока что, по предварительным данным, львиную долю затрат (366 млн.) готово взять на себя все то же ООО «Русский хлопок». Хотелось бы верить, что российская хлопковая программа даст лучший результат, нежели льняная, но очевидно, что проект федеральной программы, держащийся фактически на труде и энтузиазме одной семьи, как минимум слабо проработан.

Заплатил налоги? Мало не покажется…

Пока все участники текстильной отрасли убеждены в одном – наступает переломное время в ее развитии, по итогам которого она либо выживет, либо окончательно вступит на путь, ведущий к распаду. В ближайшие месяцы положение российских текстильщиков, по всей вероятности, существенно осложнится, при этом традиционная проблема – добиться гарантированных поставок хлопка-сырца из Узбекистана по ценам и в количестве, достаточным для нормальной работы, – отходит на задний план.

Как известно, с 1 июля текущего года Россия в одностороннем порядке переходит в торговле со странами СНГ на принцип взимания косвенных налогов по стране назначения. Этот принцип, давно применяющийся в торговле со странами «дальнего зарубежья», означает, что косвенные налоги – НДС и акцизы – будут уплачиваться в бюджет той страны, которая является импортером и потребителем товара (в случае с хлопком – в бюджет России). Ранее хлопок из стран СНГ облагался НДС только с разницы между ценой тонны волокна, поступающего в страну, и ценой тонны волокна или готовой продукции, реализуемой в России. Это означало, что при покупке сырья по $1000 за тонну и продаже его в России по $1100 за тонну трейдер платил только $20, причем после реализации. Теперь же каждая тонна хлопка будет облагаться НДС полностью, причем еще на таможне (17), из-за чего ее цена в России сразу же подскочит минимум на $200 (сейчас она колеблется в районе $1500). Зато будет уже, собственно, все равно, где этот хлопок закупать – если раньше сырье, поставляемое напрямую из Узбекистана, было значительно дешевле латвийского, то после введения НДС цены выровняются.

На сегодняшний день Россия применяет принцип взимания НДС по стране назначения в торговле с Киргизией и Арменией, подготовлены соответствующие соглашения с Азербайджаном и Казахстаном. Результаты неутешительны – как сообщил заместитель председателя Государственного таможенного комитета РФ А. Каульбарс, в марте текущего года в результате перемен в механизме взимания косвенных налогов объем торговли с Киргизией и Арменией уже сократился вдвое (18). Для текстильщиков, в себестоимости продукции которых сырье составляет 70%, введение этого принципа в отношении Узбекистана станет серьезнейшим ударом. Как ожидается, после введения законодательных новшеств из-за сокращения производства в Российской Федерации работу потеряют от 20 до 100 тысяч человек. А председатель совета Ивановской областной ассоциации текстильных предприятий А. Златкин считает, что уже через год погибнут 25% всех предприятий отрасли (19). Конечно, это коснется в первую очередь мелких фабрик, однако даже у самых стойких, по словам Златкина, крах отсрочен «лет на десять, не больше»… Не приходится сомневаться, что за этот срок государство смягчит налоговую удавку на текстильную промышленность, однако большой вопрос, – сколько фабрик к этому времени успеет погибнуть.

Проблема НДС в связи с текстильной отраслью обсуждается в России уже больше года. Так, еще в марте 2000 года на совещании работников текстильной и легкой промышленности в городе Иваново, где присутствовал и В.В. Путин, говорилось о сырьевой проблеме. Тогда планировалось даже снизить (!) таможенные пошлины на ввоз в Россию текстильного сырья, однако по прошествии года происходит, как мы видим, совсем обратное (20). В декабре 2000 года на встрече во Владимире президента РФ с руководителями 18 краев и областей губернатор Ивановской области В. Тихонов предупредил, что взимание НДС в полном объеме чревато обвальным падением производства текстиля. В марте 2001 года концерн «Ростекстиль» направил в правительство поправку ко второй части Налогового кодекса, предусматривающую отмену налога на ввоз хлопка. Тогда же на московском предприятии “Трехгорная мануфактура” состоялось выездное заседание депутатского объединения “Товаропроизводители России”, участники которого выразили серьезную обеспокоенность в связи с налоговой политикой правительства.

Сторонники введения НДС по принципу страны назначения полагают, что это позволит получить $80 млн. дополнительного дохода (19). Эти $80 млн. рассчитаны по простой схеме – в пересчете нынешних объемов на планируемые ставки налога, безо всякого учета падения производства вследствие этих самых налогов. С учетом же спада, как указывают текстильщики, следует ожидать скорее потерь бюджета в размере 400 млн. рублей еще до конца 2001 года (21). По мнению президента “Ростекстиля” Б.М. Фомина, те же $80 млн. можно заработать намного проще, за счет неприменения НДС на ввозимый хлопок, что позволит закупить дополнительно 50 тыс. т хлопка-волокна и дать дополнительные платежи в бюджет (8).

Опасения участников отрасли вызваны еще и тем, что у ее предприятий очень малый «запас прочности». Действительно, рост объемов производства наблюдался здесь на протяжении всего двух последних лет. Этот подъем стал в равной степени результатом пересмотра в 1997 году таможенной политики в сторону повышения пошлин на импортный текстиль и финансового кризиса 1998 года, заставившего население начать «покупать отечественное». Однако именно тот факт, что отечественные товары оказались не хуже импортных, как ни странно, и подвел производителей, поскольку уже в 2000 году российский текстиль исключительно за счет высокого качества стал дорожать быстрее, чем привозной. Затем в связи с подготовкой к вступлению России во ВТО последовало снижение таможенных пошлин, вызвавшее рост импорта, и в результате уже с начала текущего года объемы производства российского текстиля упали на 13%.

Таким образом, накопленный опыт успешного функционирования даже самых устойчивых предприятий еще очень невелик. Двух лет недостаточно для создания прочной финансовой базы. Например, на большинстве предприятий так и не была произведена модернизация оборудования (две трети которого находятся в эксплуатации больше 10 лет), а темпы обновления основных производственных фондов были ниже, чем даже в 1993 году. Стоимость парка технологического оборудования текстильной промышленности в 1997 году составляла 25,3 млрд. руб., следовательно, его обновление потребует около 6-7 млрд. руб. ежегодно (22). Для отрасли, отягощенной бременем налогов, объектами соцкультбыта и отсутствием оборотных средств, это непосильные суммы. Помимо не проведенной модернизации оборудования, за последние два года так и не был создан стратегический запас сырья, о необходимости которого так много говорилось. Не были отработаны сложные вопросы законодательства, в частности, не разработаны оптимальные критерии банкротства, из-за чего в последние годы был ликвидирован ряд перспективных предприятий, имевших незначительную задолженность.

На подобном фоне введение НДС на привозное сырье может, действительно, привести к катастрофе, что и побудило производителей заговорить о грядущем масштабном кризисе бюджетообразующей отрасли. Участники XVI Федеральной оптовой ярмарки товаров и оборудования легкой и текстильной промышленности (апрель 2001 года), обратившиеся с открытым письмом к президенту (см. выше), призвали его принять решительные меры в защиту отечественной индустрии, в частности, поручить правительству внести в Государственную Думу предложение по изменению Налогового кодекса в части предоставления льготы по НДС на хлопок и другие виды сырья. По всей вероятности, последний раунд борьбы между текстильщиками и налоговиками разгорится ближе к июлю, но предсказать его исход пока невозможно.

Некоторые выводы

1. Внутренняя несогласованность российской государственной политики. История борьбы российских текстильщиков против НДС, на наш взгляд, говорит прежде всего о несогласованности интересов между отдельными ветвями власти в России. Отмена льготы по НДС грозит лишить Россию узбекского хлопка, а значит – лишить и половины текстильной промышленности. Об этом же говорит история банкротств текстильных предприятий – только за последние четыре года было ликвидировано порядка 200 компаний, многие из которых были перспективными, имели весьма незначительную кредиторскую задолженность и были объявлены банкротами по формальным причинам. Очевидна необходимость координации деятельности различных ветвей власти с тем, чтобы защитить интересы российских производителей. Снижать же налоги уже после смерти производителя представляется не вполне разумным. Что же касается искусственных и синтетических волокон, играющих важнейшую роль в текстильном производстве, то из всего их объема, произведенного в России в 2000 году, из-за «некорректной в отношении текстильщиков налоговой и таможенной политики» 80% было отгружено на экспорт (8).
2. Отсутствие взаимной увязки различных аспектов внешней политики. Так, в истории поставок хлопка из Узбекистана Россия пока еще никогда не использовала свой основной ресурс – возможность поучаствовать в обеспечении национальной безопасности Республики Узбекистан. Справедливости ради нужно отметить, что до 1999 года это вряд ли было возможно из-за несколько холодных отношений между двумя странами, однако сейчас у Ислама Каримова нет другого выбора. Нынешний визит президента Узбекистана в Москву, начавшийся 3 мая, будет полностью посвящен вопросам безопасности – так, по предварительным сообщениям, будет обсуждаться вопрос о принятии Узбекистана в «Шанхайскую пятерку», но, возможно, речь пойдет и о российской военной помощи Узбекистану в связи с предстоящей кампанией против боевиков ИДУ. Узбекистан сейчас заинтересован в России как никогда, и очевидно, что это наилучший момент, чтобы обеспечить наиболее выгодные для российской стороны условия поставок узбекского хлопка (см. также: 23).
3. Прорыва не будет, если государство реально не поддержит Фурсовых. Хлопковая программа России возникла лишь благодаря чистой случайности: Туркменбаши – лидер, способный на серьезные решения, и если бы его правильно информировали о потенциале научной семьи Фурсовых, он мог бы обеспечить им все условия для серьезной работы. Фурсовы уехали в Россию, но, к большому сожалению, и в России не были оценены по настоящему. За исключением губернатора Гужвина, государственные структуры не оказывают серьезной поддержке и программе отечественного хлопководства («…Это наша культура» – было сказано о хлопчатнике еще в 1796 году!). Инвестиционных возможностей одной лишь Астраханской области не хватит на то, чтобы задействовать основную козырную карту, – Россия может вывести на мировой рынок цветные сорта и сорта с самоопадающимися листьями (что чрезвычайно актуально ввиду экологической моды в мировой текстильной промышленности).
4. Фактор строительства новых ХБК в Узбекистане. Зависимость российской текстильной промышленности от сырья из Узбекистана неизбежно сохранится на протяжении, как минимум, ближайшего десятилетия. Возможно, через несколько лет к ней добавится и конфронтация из-за широкого вторжения на российский рынок продукции узбекских текстильщиков. Пример автомобилей «УзДэу» показывает некоторую слабость подхода, при котором, с одной стороны, узбеки делают ставку на российский внутренний рынок, а, с другой стороны, продолжается конфронтация в экономической сфере. Напомним, что, в свое время, попытка широкомасштабной экспансии «УзДэу» на российский рынок захлебнулась потому, что были построены корейские сборочные заводы в Таганроге и Ростове-на-Дону, и сами крупнейшие российские автопроизводители вышли из отраслевого спада. Ставка на российский автомобильный рынок при таком подходе оказалась ошибочной (подробнее об ошибках «УзДэу» см: 25). Так и здесь – строительство новых хлопчатобумажных комбинатов в Узбекистане вряд ли серьезно будет угрожать российским текстильщикам, поскольку Россия всегда сможет защитить своих производителей. Однако подобный подход авторам представляется конфронтационным. Альтернативой ему, в случае политической воли президентов Путина и Каримова, могло бы стать сотрудничество российских и узбекских производителей.
5. Противоречия между требованиями МВФ и демографическим давлением в Узбекистане неразрешимы в ближайшей перспективе. Несмотря на радужные перспективы, рисуемые узбекскими аналитиками, авторам представляется сомнительным, что в ближайшие несколько лет удастся добиться коренных изменений в хлопкопроизводстве и текстильной промышленности Республики Узбекистан. Дело в том, что требования либерализации рынка находятся в неразрешимом противоречии с внутриполитической ситуацией. У Узбекистана нет достаточной инвестиционных возможностей, чтобы суметь быстро создать несколько сот тысяч или миллионов рабочих мест, которые потребуются после высвобождения людей из хлопковой промышленности (напомним: 3 кг хлопка на час трудозатрат в Узбекистане, 150 – в США). Пока лишь непроизводительный ручной труд на хлопковых полях позволяет занять работой население многих областей. Как известно, сопротивление новым технологическим подходам особенно сильно при массовом ручном труде, и неясно, каким образом можно быстро внедрить новые сорта и технологии производства хлопка.
6. Сложная ситуация в Узбекистане с «урожаем-2001». Целый ряд факторов приведет, очевидно, к тому, что осенью этого года Узбекистан столкнется с серьезными трудностями в обеспечении продовольствием населения. Это и нехватка воды (прежде всего в Токтогульском водохранилище в Киргизии), и огромные затраты на войну с исламистами, и неблагоприятные прогнозы погоды на лето, и некоторые другие факторы. Если Казахстан будет требовать живые деньги за поставки зерна, то Россия могла бы помочь Узбекистану, оговорив оплату поставками хлопка по льготным ценам. Бартер в условиях войны и голода мог бы быть более приемлемым для Узбекистана, одновременно став подспорьем для российских текстильщиков.

(1) Опубликовано: ЛегПромБизнес. 2001. № 4 (77) [http://textile-press.ru/?id=211].

(2) Регулирование внешней торговли Узбекистана в условиях либерализации экономики: Доклад/Исслед. группа под рук. Р. Гулямова. Центр экономических исследований. Ташкент, 2000 [http://www.cer.uz].

(3) Межгосударственная программа действий ТАСИС. Поддержка развития торговли сельскохозяйственной продукцией и продовольствием между государствами СНГ (проект СИАФ). Направление 5.3: Регулирование рынка хлопка.

(4) Растянников В.Г. Узбекистан. Экономический рост в агросфере: Аномалии XX века. М., 1996.

(5) Крестьянские ведомости [http://www.k-vedomosti.ru/xlopok11.htm].

(6) См.: http://www.ferghana.ru/news2001/28_03_02_04_2001.html.

(7) Гребенкин А. Стратегия развития льноперерабатывающего комплекса России в современных условиях // www.textileclub.ru/discassion.

(8) См.: http://textile-press.ru/?id=73.

(9) Эфрос В.Л. , Гальцов В.А. (ВНИИЛтекмаш). Машиностроение для льняного и пенькового комплекса ждет своего часа // www.textileclub.ru/discassion.

(10) Ольшанская О.М. Системный подход к созданию ассортимента льняных и льносодержащих текстильных, швейных и трикотажных изделий в рамках развития льняного комплекса России // www.textileclub.ru/discassion.

(11) Агентство финансовой информации «Консультант» // www.dinform.ru/newanalit/main.asp?k=38382&t=1789.

(12) Источники: Агентство финансовой информации «Консультант», газеты «Версты», «Ведомости», «Российская газета», сайт администрации Астраханской области и др.

(13) См.: http://www.e-journal.ru/novost438.html.

(14) См.: http://www.textileclub.ru/analitics/analitics_1-46.htm.

(15) Политика замещения импорта и расширения экспорта, включая вопросы укрепления платежного баланса: Доклад/Исслед. группа под руководством Ш.Р. Гафурова. Центр экономических исследований. Ташкент, 2000 [http://www.cer.uz].

(16) См.: http://www.press-service.uz/russian/businru/businru24.htm.

(17) Время новостей. 27.02.2001.

(18) См.: http://www.e-journal.ru/n26043780.html.

(19) См.: http://textile.spb.ru/index.php3?id=88.

(20) См.: ЛегПромБизнес. 2001. № 2 (75).

(21) См.: ЛегПромБизнес. 2001. № 4 (77).

(22) Малафеев Р.М. Перспективы развития российского машиностроения для текстильной и легкой промышленности // www.textileclub.ru/discassion.

(23) Бушков В.И., Мажаров И.В., Собянин А.Д. Россия в Средней Азии: как преодолеть негативные тенденции // Независимая газета. 31.01.2001.

(24) Забелло Я.Ю., Собянин А.Д. Регионы России в Казахстане и Средней Азии: Правила эффективного сотрудничества // Транскаспийский проект. 24.04.2001.

(25) Комиссина И.Н. Всегда ли эффективны иностранные инвестиции: опыт СП «УЗДЭУАВТО // Центральная Азия и Кавказ. 2000. № 1 (7). С. 88-97.