ФОТО: С-300.
Опубликовано: Информационно-аналитическое издание «Столетие». .
Игорь Панкратенко
«Иран по-прежнему считает, что контракт ПВО С-300 был легитимен, он ни в коем случае не попадал под санкции, – заявил посол Ирана в России Мехди Санаи. – Во-первых, он был подписан до введения санкций, во-вторых, это оборонительная, а не наступательная система. Иран ожидает реализации поставок».
…Уличный торговец в Мешхеде, к которому я подошел за батарейками для фотоаппарата, неспешно раскладывал свой товар. «Откуда ты?», – спросил он, услышав непривычный акцент для города, в котором за год бывает до пяти миллионов паломников из всех стран, где есть хоть сотня шиитов. «Из России, уважаемый», –ответил я. Исчезла невозмутимость, маленькая горячая ладонь сжала мою: «Из России… Скажи Путину, обязательно скажи, что мы ему верим. Он не позволит развязать войну против нас. Передай там, в Москве, что мы ждем ваших зенитных ракет, тогда сионисты и американцы подавятся своими угрозами бомбить нас». Вера была в глазах этого маленького человека на залитой солнцем улице иранского города…
Так для людей в этой стране выглядит контракт по С-300. Его неисполнение породило волну разочарования среди наших друзей и серьезные репутационные издержки Москвы на всем Ближнем Востоке.
Постоянно возвращаясь к этой теме, настаивая на выполнении именно этого контракта, иранцы хотят получить гарантии, что больше подобного не произойдет.
Вспомнить обстоятельства этого злосчастного контракта будет совсем не лишним. Чтобы еще раз понять: чем же оборачивается либерализм в российской внешней политике, и каковы последствия прозападной ориентации для нашей страны.
История с контрактом по С-300 нашпигована пикантными деталями, как хорошая домашняя булка – изюмом. В ней, как в зеркале, отразились некоторые «родимые пятна» российской дипломатии: стремление «усидеть на двух стульях» разом, неумение определить приоритеты и просчитать последствия, неадекватность в оценке обещаний третьих стран и пренебрежение нуждами отечественного оборонно-промышленного комплекса в угоду западным партнерам.
Для начала – немного обобщений. Финальной точкой внешнеполитического курса Владимира Путина стало событие, произошедшее уже при Д. Медведеве – война в Южной Осетии и победа над Тбилиси. Операция «Принуждение к миру» стала финальной точкой путинских усилий по изменению настроений в российском обществе, по изменению отношения к собственной армии, по изменению внешней и оборонной политики.
Способность России к предельно жесткому силовому ответу в отношении враждебной деятельности и недружественной экспансии стала и «холодным душем» для Запада. Марш-бросок по Грузии, малоубедительный в военном отношении, во внешнеполитическом плане выглядел более чем весомо. Россия показала всему миру, что в определенных обстоятельствах, при вероломном нарушении обязательств, при угрозе ее интересам, готова ответить танковой колонной. Запад оказался в новой для него ситуации: теперь к заявлениям и мнению Москвы следовало относиться совсем по-иному, чем это было при «друге Борисе».
Впервые после М. Горбачева, у России был лидер, который имел достаточно целостную сумму взглядов на характер государства, возникшего после 1991 года. И эти взгляды, как бы ни пытались уверить нас в обратном либералы, разделялись значительным большинством населения России, отвечали их представлениям о внешнеполитическом курсе президента.
В котором, замечу, Иран занимал достаточно важное место.
Для В. Путина очевидными были как минимум три вещи. Во-первых, то, что США, оккупировав Ирак и Афганистан, главной своей мишенью видят теперь Иран. А в случае операции против него, создается угроза дестабилизации не только Ближнего Востока и Средней Азии, но и России.
Во-вторых, даже весьма ослабленных позиций внешней разведки и ГРУ было достаточно для того, чтобы дать исчерпывающее заключение: Иран не стремится к обладанию ядерным оружием, и вся шумиха вокруг этого носит исключительно искусственный характер.
И, наконец, третье: укрепление отношений с Ираном необходимо российскому ОПК, на развитие которого В. Путин делал ставку.
Было и еще одно обстоятельство. В. Путин, гораздо лучше других представителей российской политической элиты, знал детали российской трагедии на Кавказе – и о тех, кто поддерживал сепаратистов, кто спонсировал террор, в каких странах укрылись лидеры боевиков. И о пророссийской позиции Ирана по Чечне, которая помогла России не допустить более катастрофического развития событий.
Внимание В. Путина к Ближнему Востоку и Средней Азии в конце его второго президентского срока, его попытки вести там не «реактивную», а осмысленную политику, предоставили России определенный кредит доверия в регионе, создавали задел для дальнейшей работы, формировали достаточно широкий «коридор возможностей». В некотором смысле это был достойный финал восьми лет «на галерах», это была победа.
Получив наследство с такими «заделами», Д. Медведев решил эту победу использовать в политической игре. Чем это обернулось?
В глазах либералов задач у внешней политики России было две. Первая: «Нам нужно решить, сотрудничество с какими странами даст наибольшую отдачу для развития в России соответствующих технологий и рынков для выхода отечественной высокотехнологичной продукции на региональные и глобальные рынки». И вторая: «Укрепление институтов российской демократии и гражданского общества. Мы должны способствовать гуманизации социальных систем повсюду в мире, и, прежде всего, у себя дома». Но если для США «демократия» и «гуманизация» во всем мире – лишь инструмент достижения геополитического господства, блестящий фантик, в которую завернут «софт-колониализм», то наши либералы были искренне убеждены в том, что внешняя политика строится на таких понятиях…
Коммерческий подход к внешнеполитическим вопросам предопределил и отношение к вопросу важности российско-иранских отношений. Запад ни на минуту не скрывал: ему было крайне необходимо, чтобы Россия поддержала западное видение «окончательного решения иранского вопроса». Следовательно – не скупился на обещания, озвучивать которые взялся израильский премьер-министр Беньямин Нетаньяху.
Почему именно он? Как минимум по двум причинам. Стремление к партнерству с Израилем – это, на мой взгляд, своеобразный индикатор истинных внешнеполитических намерений российского правящего класса. Дружеские отношения с Израилем, не приносящие видимых экономических выгод, зависящие от отношения с третьей стороной – США, оцениваются в Вашингтоне как доказательство лояльности, рассматриваются, как подтверждение готовности следовать в кильватере американской внешней политики.
Д. Медведеву очень хотелось доказать Б. Обаме свою искренность в деле «перезагрузки», а потому и Б. Нетаньяху принимали в Москве с распростертыми объятиями. Ну, а о чем тот может говорить? Только о наболевшем – об Иране.
Израильский премьер обещал все: расширение военно-технического сотрудничества, инвестиции, технологии производства новейших беспилотников…
Он был столь красноречив, что на переговорах даже не возникло желания задать ему хоть несколько неприятных вопросов: например, о российско-израильской конкуренции на оружейном рынке, о поставках оружия в Грузию и Азербайджан, о действиях Израиля в отношении сбыта российских необработанных алмазов, о падении закупок нефти из России при общем росте объемов закупок из стран СНГ…
К настойчивым просьбам Б. Нетаньяху добавилась еще одна беда – переговоры медведевской команды с саудитами. И если В. Путин рассматривал нормализацию отношений с монархиями Залива исключительно с целью нейтрализации экспансии саудовского королевства и Катара в мусульманские регионы России, то Д. Медведев прежде всего видел монархии как источник инвестиций. На чем саудиты и сыграли, не мудрствуя лукаво предложив Медведеву миллиард долларов — по другим источникам три миллиарда – «отступных» в виде безвозвратного кредита. Условия получения были следующими:
– не продавать Ирану С-300;
– пересмотреть свои контракты на поставку российского оружия Сирии в сторону полного прекращения этих поставок;
– не накладывать вето на резолюции ООН по Сирии, которые будут предусматривать «гуманитарные интервенции»;
– присоединиться к санкциям против Ирана или как минимум не накладывать вето на резолюцию СБ ООН, предусматривающую их ужесточение.
Понимая, что миллиард, или даже три, все же несколько малая сумма за такой пакет «политических уступок», саудиты дали понять, что готовы еще и российского оружия прикупить: 150 танков Т-90, 100 вертолетов Ми-17 и Ми-35, 100 БМП-3, 20 комплексов ПВО, всего – на 4 миллиарда долларов.
Ну, и кроме того шейхи обещали предоставление разведывательной информации по террористам, посредничество в переговорах с ними и «поддержку интересов России» на Ближнем Востоке. Плюс еще и инвестиции в мусульманские регионы России – Татарстан и Северный Кавказ.
Сделке с шейхами помешало только одно обстоятельство. Д. Медведев уже согласился на большую часть этих условий, но – в качестве исполнения обязательств перед Израилем. Дважды получить деньги за одно и то же не представилось возможным.
После того, как Б. Нетаньяху «выложил» еще один козырь – пообещал, что «Газпром» получит преимущественное право на разработку месторождений в Средиземном море – Д. Медведев окончательно утвердился в решении наложить запрет на продажу Ирану зенитных ракетных комплексов С-300, бронетехники, боевых самолетов, вертолетов и кораблей. Сделки России с Ираном по ЗРС на общую сумму 800 миллионов долларов, как и предстоящие контракты по ВТС еще на 4,2 миллиарда, не состоялись. Кроме того, своим указом Д. Медведев запретил использовать Россию для перевозки вооружений в Иран транзитом, вывозить вооружения непосредственно с территории России, а также передавать их вне пределов страны под флагом России.
Также был наложен запрет въезжать на территорию России некоторым гражданам ИРИ, в частности, Аббасу Резаи Аштиани — одному из руководителей Организации по атомной энергии Ирана по геологоразведке и добыче, доктору Мохаммаду Эслами – руководителю учебного и научно-исследовательского института оборонной промышленности, бригадному генералу Мохаммаду Резе Нагди – бывшему замначальника Генштаба вооруженных сил Ирана по тыловому обеспечению и промышленным исследованиям…
Одновременно с официальным указом последовали и закрытые решения. В частности, было окончательно похоронено соглашение начала «нулевых годов», касающееся обмена разведывательной информацией по террористическим группировкам между специальными службами Ирана и России. И – подписано соглашение об обмене разведывательной информацией с Израилем.
Итог: строительство завода по производству беспилотников действительно началось. Только в Азербайджане. Жирную точку в вопросе о перспективах военно-технического сотрудничества между Россией и Израилем поставил директор военно-политического бюро министерства обороны Израиля генерал-майор в отставке Амос Гилад: «Единственное, что мы продали России, это БПЛА «Серчер», который представляет собой 30-летний устаревший аппарат с устаревшими системами… Российская сторона хотела получить его для производства собственных БПЛА. Мы выполнили свою часть соглашения по БПЛА, но ни одна современная система не была продана и не будет продана России».
В беседах с автором этой статьи военные специалисты утверждали, что «иранский» контракт на С-300 вполне мог стать для нашего ОПК тем же, чем был «бушерский контракт» для атомной промышленности России в середине девяностых – серьезным источником финансирования и развития для отрасли. Но – не стал.
Да, кстати. Два дивизиона С-300 в модификации «Фаворит», по распоряжению Д. Медведева, были все же в 2010 году проданы. За 300 миллионов долларов. Азербайджану. Стратегическому партнеру Израиля и США на Южном Кавказе. Стране, чьи чиновники в полуофициальных заявлениях прямо говорят о том, что «Россия является естественным противником Азербайджана». Стране, сделавшей все для ликвидации российской РЛС в Габале.
Мне уже неоднократно доводилось говорить, что отношение к Ирану – это индикатор того, способна ли Россия проводить самостоятельную внешнюю политику.
И от того, каким будет финал в истории с С-300 – станет понятно то, насколько Россия готова проводить самостоятельный внешнеполитический курс на Востоке. Ведь с вопросом о поставках С-300 Сирии тоже еще окончательной ясности нет…
В Тегеране надеются, что возникшая вокруг поставок Россией комплексов С-300 в Иран проблема в скором времени решится путем переговоров – об этом в середине уходящей недели заявил глава МИД Ирана Джавад Зариф. «Мы очень рады, что по этому вопросу провели переговоры министры обороны Ирана и России, – сказал он. – Надеемся, что проблема получит быстрое решение. Мы за решение вопроса путем диалога».
Надежда живет.
