Опубликовано: Русская народная линия.
Олег Валецкий
Продолжение
Часть 1 / Часть 2 / Часть 3 / Часть 4 / Часть 5 / Часть 6 / Часть 7
Создание СФРЮ привело и к идеологической трансформации народов, её населявших, сербы в итоге на десятки лет оказались под большим влиянием идеологии югославянства, которое при Тито было синонимом западного образа жизни, а не идей братства с русскими, болгарами и поляками. При этом, если в СССР понятие «западный образ жизни» было, по крайней мере на словах, понятием отрицательным, то в СФРЮ это было положительным, и как раз сербы и оказались под самым большим влиянием этого образа жизни. При том с самого начала югославский коммунизм отличался исключительным неприятием идеи сербского национализма, и сам Тито именно Сербию во время Второй Мировой войны отмечал своим главным врагом.
Никаких обращений, подобно Сталину, к национальным лозунгам у Тито не было, и югославский коммунизм по сути был куда более логическим продолжением ленинской политики в национальном вопросе, нежели коммунизм советский. Тито был в данном случае идейным противником Сталина, и его скорее можно было связать с Троцким, нежели со Сталиным. Конфликт Информбюро возник не случайно и не ради интересов Югославии или СССР. Этот конфликт был следствием идеологической борьбой внутри Коминтерна. Сама идея югославского единства, усвоенная коммунистами, делала невозможным идеологические маневры, подобные «сталинским» в направлении «державной» идеологии. Сам Тито подобной идей «югославянства» сослужил Сербии не лучшую службу, развратив её возможностью «жить не по средствам».
Жить в собственное удовольствие, конечно, хорошо, но рано или поздно приходится расплачиваться за долгосрочные кредиты собственной политической независимостью. При жизни Тито он, единолично распоряжаясь кредитами, сам постигал неофициальные договоры с западными кредиторами, но в последний год его жизни и после его смерти в югославских верхах возникало все больше тех, кто желал быть «новым Тито» и кто самостоятельно хотел проводить собственную линию не только во внешней, но и во внутренней политике. К тому же и само государственное устройство Югославии по «национальным» республикам и автономным краям, согласно Конституции 1974 года, несло в себе залог его распада, и верх СФРЮ, как и сам Йосип Броз Тито, это хорошо понимали. Смерть Тито и события 80-х годов в Косово и Мехотии, где албанцы организовали кампанию гражданского неповиновения, переходящую в столкновения с полицией, погромы местных сербов и даже вооруженные нападения на армию лишь ускорили закономерный процесс.
Дополнительным стимулом тут была политика, принятая в 70-80-е годах при единой СФРЮ, на разрешение работникам спецслужб заняться экономической деятельностью, используя как созданные ими государственные компании, как, например, «Генекс», так и подконтрольные им «криминальные элементы». В той системе, что была созданна Конституцией 1974 года, это привело к тому, что республиканские управления государственной безопасности стали все более самостоятельными и независимыми от центральной власти как раз благодаря свободе в экономической деятельности.Так же эта деятельность рано или поздно вызывала противоречия внутри этих органов, усугублявшиеся наличием ОПГ, которым покровительствовало то или иное управление, то в итоге главным полем деятельности этих управлений стала междоусобная борьба внутри самой Югославии, что поглощало основные силы и средства. Тем самым действия в интересах всего государства со временем стали все менее нужными, а потом и лишними, и те, кто их продолжал проводить в жизнь, со временем начинали «списыватся» со счетов.
К тому же далеко не все республики СФРЮ находились под одинаковым влиянием «югославянской» идеологии, и если сербский национализм, как и ассоциировавшаяся с ним Сербская православная церковь, преследовались постоянно и без поблажек, то хорватский национализм, несмотря на также проводившиеся против него репрессивные меры, все таки имел поблажки, тогда как католическая церковь пользовалась защитой Ватикана, с которым СФРЮ поддерживала более или менее партнерские отношения. В силу этого многие хорваты к идее «югославянства» Югославии относились с открытым недоверием, что для большинства сербов, находившихся под полным влиянием идеологии социалистической Югославии, было тогда неприемлемым.
Однако социалистическая Югославия имела много общих черт с СССР, и потому нельзя списывать распад СФРЮ на хорватский национализм, т.к. хорватские партийные кадры также строго следовали «заветам» Тито. Сам её распад был скорее результатом конфликта в среде самой югославской номенклатуры, разделившейся на тех, кто остался верен коммунизму, и тех, кто решил эти идеи реформировать в том или ином виде. Конфликт этот был достаточно сложным, и его не разделишь ни границами республик, ни национальностями. Разумеется, полной картины положения внутри югославской номенклатуры до сих пор получить невозможно, однако условно можно определить, что югославская партноменклатура делилась в идеологическом плане на два направления. Одно, являвшееся полностью прозападным, находилось у власти, так как во его главе стоял сам Тито.
Продолжателем дела Тито были многие чиновники госаппарата Югославии, а вовсе не одно хорватское республиканское руководство, как пытались это представить в Белграде, хотя действительно тогдашний лидер «хорватской» фракции в Союзе коммунистов Югославии Иван Краячич пользовался действительно очень большим влиянием на Иосипа Броза Тито.
Однако не менее влиятельно было данное направление и в Белграде. До сих пор непонятно, почему один из видных представителей именно этого направления — Иван Стамболич — тогдашний руководитель партийной организации СКЮ в Сербии, способствовал выдвижению к власти именно Слободана Милошевича, а не какой-либо иной личности из числа последовательных «титоистов», как, например, Десемира Тошича, который позднее, при Милошевиче, был вынужден эмигрировать в Лондон под защиту тамошних властей.
Приход к власти Слободана Милошевича послужил своего рода катализатором новой сербской «национальной» революции внутри номенклатурного аппарата Югославии. Разумеется, сам Милошевич ничего бы не изменил, если бы не заручился поддержкой в Сербии той части партийной номенклатуры, которая воспринимала свое положение как «второразрядное» после того, как в 1966 году произошло падение Александра Ранковича, уроженца Сербии и бессменного шефа аппарата безопасности СФРЮ с 1944 года. Формальной причиной была известная афера с прослушиванием государственной безопасностью, по указаниям Ранковича, Тито, организованной против Ранковича Управлением военной безопасности ЮНА и «чисткой» сначала его на сьезде ЦК СКЮ на Брионах, а затем и его стороников, и то, главным образом, сербов организованной «хорватской» фракцией во главе с Краячевичем и супругой Тито Йованкой [2].
Данная афера способствовала возникновению условно говоря сербского «лобби» в государственно-партийных органах как Сербии, так и Боснии и Герцеговины, Хорватии,Черногории. Тем самым, после смерти Иосипа Броза Тито в 1980 году, уже сама партноменклатура Сербии не захотела поддерживать существование СФРЮ, чему существовала достаточно серьезная поддержка и в самом сербском обществе. Данное обстоятельство в русскоязычной литературе часто не учитывается, т.к. считается штампом «западной» пропаганды о «великосербской агрессии». Разумеется, в США и Западной Европечасто исследователи подпадают под влияние, прежде всего, хорватских авторов, делающих постоянные параллели между королевской властью Югославии и Социалистической Федеративной республикой Югославии. В данном случае хорватских авторов не смущает то, что Иосип Броз Тито официально был хорватской национальности, и в его партийном окружении доминировали как раз кадры из Хорватии и Словении. В данном случае хорваты ведут себя вполне «по-балкански», пытаясь завоевать в Европе и США симпатии в своей вековой борьбе против единокровных сербов. Вместе с тем нельзя отрицать, что в среде сербской номенклатуры с годами власти, тем более, что сербские кадры доминировали в военной среде, росли политические амбиции. Этому способствовала и традиционная склонность сербов к национальной и личной эгомании. Вполне возможно, что кому-то в мире данная склонность показалась подходящим средством в деле развала Югославии, ибо последняя, представляла собою достаточно крепкое государство с большой и современной армией. Одних сепаратистских тенденций в номенклатурном и, прежде всего, в партийном аппарате Словении и Хорватии тут было явно недостаточно, тем более, что большинство сотрудников данного аппарата даже хорватской и словенской национальности были против открытого сепаратизма, а тем более вооруженных столкновений. Тут нужен был катализатор в самой столице Югославии, т.к. оттуда куда легче было вызвать реакцию в Хорватии и Словении
Конечно, это не означало требований полной независимости Сербии, но так как СФРЮ была созданна на компромиссах и, главным образом, за счет сербов, то любое нарушение таких компромиссов порождало ожесточенное сопротивление у хорватов и словенцев, тогда как у сербской номенклатуры политика велась скорее на основе «эго» тех или иных политиков и подчинения их интересам остальной массы чиновников, умело управляющих народной массой. Поэтому без такой фигуры, как Слободан Милошевич, никакая подобная «революция» в Сербии была бы невозможна, и Милошевич был, безусловно, ключевой фигурой, т.к. имел поразительные способности по умению вести борьбу в бюрократическом аппарате. В силу важности сыгранной им роли в югославской войне, следует привести его биографию.
Слободан Милошевич родился 20 августа 1941 года в Пожаревце в Сербии. Его отец Светозар был учителем богословия в школе, а дед — православным священиком, однако сам Слободан Милошевич, после того, как отец оставил семью после войны, рос в антирелигиозной атмосфере и никогда верующим не был. После его смерти появились различные теории о его отношении к православной церкви, служившие интересам тех или иных политиков или иерархов, желавших Милошевича «зачислить» в число своих стороников, однако в его неприятии церкви вряд ли стоит сомневаться. Для Милошевича церковь была лишь инструментом, который должен был служить ему, что в немалой мере ему и удалось. В тоже время его верность социалистическим идеям бесспорна, и Милошевич, вступив в коммунистическую партию в 1959 году, до конца остался верен её идеям. В годы его учебы на юридическом факультете университета в Белгараде он стал партсекретарем факультета и после его окончания в 1966 году стал работать в аппарате градоначальника Белграда. Однако более интересна его карьера в банковом секторе, в первую очередь работа с 1978 по 1983 годы руководителем представительства югославского банка «Югобанк» в Нью-Йорке. Показательно, что как раз «Югобанк» в 70-80-е годы был главным югославским партнером Фонда Киссинджера в организации сотрудничества американских и югославских компаний, и как раз этот банк десятками лет работал в интересах военной промышлености СФРЮ, в первую очередь в странах третьего мира, таких как Ливия и Ирак, так и в интересах иных отраслей югославской промышленности заграницей, в том числе в закончившемся крахом проекте по продаже югославского легкового автомобиля «Юго» в США [7].
В то время такие югославские компании как INA, Genex, Tehnogas, Energoinvest, а в первую очередь и югославо-американские предприятия — ICN-Galenika и Energoprojekt — были тесно связаны с американским капиталом, как, например, с Марком Ричем (Marc Rich), одним из близких партнеров Джорджа Сороса. Показательно, что бывший посол США в Белграде Лоренс Иглбергер (Lawrence Eagleburger), бывший также заместителем министра обороны США и представителем США в НАТО, в 80-х годах был в тесном контакте со Слободаном Милошевичем, когда последний работал в Нью-Йорке. Милошевич, очевидно, с согласия и по указаниям из Белграда, поддерживал тесные дружеские контакты c Ричардом Холбруком, а также был достаточно близок с лордом Каррингтоном. Как Холбрук, так и лорд Каррингтон были хорошо знакомы с Иглбергером по ассоциации Киссинджера, из которой и вышел будущий «демократический» верх администрации США в годы президентства Билла Клинтона.
В США Милошевич имел тесные контакты с тогдашним главой Госдепартамента США Сайрусом Венсом(Cyrus Vance) и его заместителем Лоренсом Иглбергом (Lawrence Eagleburger) [8]. Сам Иглбергер был директором американской компании «ITT», получавшей оборонные заказы от Пентагона и одновременно являлся директором в «Ассоциации Генри Киссинджера» вместе с лордом Каррингтоном, и нет смысла описывать роль Сайруса Венса и лорда Каррингтона в «политическом урегулировании» войны в Югославии, тогда как сам Иглберер в 80-х годах был послом США в СФРЮ. Иглбергер был директором также и компании «Kent Associates», чьим клиентом являлся Брент Скотт, дипломатический представитель США в СФРЮ, а партнером Иглбергера в его бизнесе был Марк Рич, тесно связанный с Джорджем Соросем еще по совместным деловым операциям в Российской Федерации по закупке алюминия, который контролировал нефтянную компанию «INA», зарегестрированную в Хорватии еще при СФРЮ, чьим директором был Давор Штерн [8]. Хотя Марк Рич за то, что не платил налоги, был осужден в США, однако по просьбе еврейской организации «Бнай Брит», чьим членом он являлся вместе с Менахемом Бегином, его, как пишет Антэ Божич, помиловал президент Билл Клинтон.
Согласно данным «US-Yugoslav Economic Council», свыше 270 американских компаний при посредничестве «Kissinger Associates» и «Беобанка» работали с СФРЮ, как, например, Raytheon, Lockheed Corp., California Helicopter International, Airco Precision Industries, Rockwell International Corp., Textron Inc., and Radiation Systems [8]. Находившийся на должности посла США в 1985-89 годах Джон Сканлан после своей службы стал одним из директоров совместной американо-югославской компании «ICN-Galenika,» чьим директором был сербский бизнесмен Милан Панич, а одним из сотрудников которой стал позднее и Андрей Козырев [8].
В силу этого нет ничего удивительного в том, что когда сам Милошевич 23 июля 1987 года был избран генеральным секретарем Союза коммунистов Сербии на 8-м заседании этого Союза, то при этом присутствовал американский представитель Вильям Монтгомери (William Montgomeri) [8]. Этот же Вильям Монтгомери в июне 2000 года был назначен главой представительства Государственного департамента США в Венгрии, ответственной за «демократические реформы» в Югославии и, соответственно, за свержение Милошевича с власти 5 октября 2000 года, после успеха которых он и стал послом США в Югославии.
Однако биография Слободана Милошевича будет неполной, если не упомянуть важного, а, возможно, и ключевого события в его жизни — брака с Мирой Маркович. Мать Миры Маркович – Вера Милетич — родила её 10 июля 1942 года в партизанском отряде в Сербии. Вера Милетич принадлежала к семье, многие члены которой были еще до войны сторонниками коммунистических идей, и её двоюродная племянница, дочь её родной сестры Даворьянка Паунович, была в Пожаревце членом коммунистической организации, а с началом войны ушла в партизаны, где стала курьером при штабе Тито, а затем его «гражданской» женой. Как относился Тито к Даворьянке показывает то, что она, единственная из всех жен Тито, была похоронена во дворе его резиденции Белый двор в Белграде, после своей смерти в 1946 году от туберкулеза. Так как Вера Милетич в октябре 1943 года была арестована и расстреляна «специальной» полицией Сербии, то в коридорах госбезопасности Сербии, после прихода к власти Милошевича, стали ходить слухи о том, что Мира Маркович была дочерью не Веры Милетич, а как раз Даворьянки Паунович и Иосипа Броз Тито, однако доказательств тому предоставлено не было. Вне зависимости от того, насколько данные эти были точны, является фактом то, что отец Миры Маркович — Момир Маркович — был комиссаром партизанской армии Тито в Сербии, а после войны был высокопоставленным функционером коммунистического аппарата Сербии. Хотя в 50-х годах карьера Момира Марковича пошла крахом, однако его родной брат Драже Маркович, также активный участник войны, свою карьеру увенчал должностью председателя президиума Сербии, то есть президента Сербии с 1974 по 1978 годы и показательно, что ушел на пенсию как раз в 1986 году, вступив в конфликт со Слободаном Милошевичем.
Таким образом, очевидно, что Мира Маркович, принадлежа к семье югославской номенклатуры, сыграла в судьбе Милошевича очень важную роль, и не удивительно, что в событиях времен распада Югославии она играла равноправную роль со своим супругом Слободаном. Генерал Велько Кадиевич писал об этом в своей книге “Контрудар (Мой взгляд на развал Югославии)”[9]. Впоследствии он это повторил в своем интервью главному государственному телеканалу РТС Сербии, данном им в Москве, заявив, что в политике Сербии не менее важную роль, чем Слободан Милошевич, играла его супруга Мира Маркович. При этом, согласно интервью журналу «Слободна Босна» адмирала в отставке Бранко Мамулы, являвшегося министром обороны СФРЮ с 1982-1987, ключевым человеком в карьере Слободана Милошевича был Никола Любичич, занимавший должность министра обороны (союзного секретаря) СФРЮ до назначения на эту должность самого Мамулы.
Сам адмирал Мамула до этого находился на должности начальника генерального штаба ЮНА (1979-1982), получив назначение лично от Тито, редко ошибавшимся в людях, и был членом близкого личного окружения Тито, причем его сын Владо поддерживал дружеские отношения с сыном Тито Мишо Брозом, тогда как сам Бранко Мамула был близким политическим соратником супруги Милошевича Миры Маркович и, очевидно, знал о чем говорил. Еще одной личностью, тесно связанной с Тито и сыгравшей важную роль в становлении политики Милошевича, был доктор Воислав Савич, являвшийся сербом по национальности, но, вместе с тем, воспринимавший православную церковь с «эзотерических» позиций, чему пример его чертеж создания из православного собора святого Марка в центре Белграда — «гиперборической камеры» по освежению кислородом мозгов сербов.
Сам Воислав Савич в Белграде стал широко известен благодаря Миловану Джиласу, который в своем послевоенном конфликте с Иосипом Брозом Тито нередко открывал тогдашние тайны и, согласно ему, парапсихолог Савич был близок Тито, являясь его «целителем» и одновременно был еще довоенным членом Коминтерна. Официальных данных о Савиче не было, однако в Белграде, где люди были довольно тесно связаны, говорилось, что Савич знал «тайну происхождения» Иосипа Броза Тито, так как многие югославы сильно сомневались в том, что сам Тито вообще являлся уроженцем города Кумровац в Хорватии, где его так никто после войны и не вспомнил во время визита. Как бы то ни было, но Савич создал в центре Белграда, еще при Тито, свой «салон», где открыто произносились антикоммунистические речи, за что в те времена, согласно законодательству СФРЮ, полагалось судебное преследование.
Как потом говорил вице-президент Республики Сербской Никола Колевич, знавший Савича лично, согласно статье на сайте «Видовдан» от 13 июня 2010 года, доктор Воислав Савич был масоном, тесно связан с различными спецлужбами от американской ЦРУ и британской Ми-5 до советского КГБ и, по сути, стоял «над» всесильным тогда Управлением государственной безопасности МВД СФРЮ (UDB MUP SFRJ-Uprava državne bezbednosti Ministerstva Unutranih Poslova SFRJ), обладая при этом исключительным способностями к гипнозу как индивидуумов, так и целых масс [10]. Как писал сам Савич в своем исследовании сербского народа: «…Митинги соотвествуют характеру сербского народа, его стремлением к коллективизму и поддерживают состояние эйфории в нации, которая склонна к депрессии, меланхолии,безделью и паранойе» [10].
Именно в «салоне» доктора Савича в Белграде в 80-е годы частыми гостями были будущий вождь антиправительственных демонстраций 9 марта 1991 года и автор популярной книги «Нож», рассказывавшей о преступлениях усташей против сербов Вук Драшкович и его супруга Даница, а также диссидент из Сараево Воислав Шешель, выступавший тогда с сербских националистических позиций (позднее ставший главой Сербской Радикальной партии), еще один диссидент, но пострадавший в ходе репрессий «Информбюро» Драголюб Мичунович, вышеупомянутый первый диссидент СФРЮ Милован Джилас, сербские поэты Матия Бечкович и Стеван Раичкович, основатель и председатель общества Сербско-еврейской дружбы Клара Мандич, известный тогда официальный писатель и ветеран армии Тито Добрица Чосич, журналист и «великий мастер» масонской ложи Драган Танасич, художник Милич, будущие владыки СПЦ, а тогда ещё монахи (в будущем епископы) Амфилохий, Артемий и Афанасий, будущие лидеры сербов в Республике Сербской Краине Йован Рашкович и в Республике Сербской Радован Караджич, архиепископ Филарет и еще целый ряд деятелей [10]. Как раз Савич, встретившись в Америке с тогдашним главой представительства югославского государственного банка «Югобанк» Слободаном Милошевичем, и сыграл немаловажную роль в карьере последнего [10].
Так или иначе, но после возвращения в Югославию Слободан Милошевич сразу же становится секретарем партийной организации Белграда в 1984 году, а затем, при поддержке тогдашнего генерального секретаря Союза коммунистов Югославии в Сербии Ивана Стамболича, занимает место последнего, тогда как Иван Стамболич становится президентом Сербии. Уже в 1986 году выходит известный «меморандум» САНУ(Сербской академии наук и исскуств), в котором первый раз поднимается «сербский» вопрос. Хотя Милошевич вначале выступил против этого меморандума, вскоре он принял его идеи, а академики Михайло Маркович, Любо Тадич, Добрица Чосич, Милорад Экмечич, Матия Бечкович, как и ряд других академиков, стали поддержкой Милошевичу. Академики САНУ, в первую очередь Михайло Маркович и Тасо Младенович, прибегли к помощи тогдашних диссидентов Добрицы Чосича и Милована Джиласа, хотя если первый и являлся условным националистом, то второй, очевидно, нет. Однако эти группы оказали поддержку Михайло Марковичу, причем Чосич смог установить хорошие связи с тогдашними белградскими сербскими интелектуальными кругами, настроенными антикоммунистически и националистически.
Спецслужбы Белграда, которые и контролировали как все так называемое патриотическое движение Сербии, так и ключевые области экономики от торговли нефтью и оружием до экспорта малины и торговли героином, в данном случае вели заведомо двойную игру. Подконтрольные им олигархи финансировали все разнообразные «военные» проекты, но они же были тесно связанны с различными финансовыми центрами в США и Великобритании, финансировавшими деятельность различных «леволиберальных» организаций в Сербии. Нет смысла обьяснять причины головокружительного успеха номенклатурных бизнесменов СФРЮ в 90-е годы, когда СФРЮ стала не нужна мировым политическим лидерам, и бывшее партийное окружение Тито, продолжавшее сохранять контроль над Союзом коммунистов Югославии, практически разрешило номенклатуре Сербии, во главе с выдвинутым на волне «антибюрократической» революции Слободаном Милошевичем, проводить «национальную» революцию. Партийная диктатура приводила к возникновению «культа личности», который делал политику «партийного» государства очень восприимчивой от личных качеств вождя. Вождь же, как и всякий человек, был восприимчив и к собственному окружению, которое с годами «партийной борьбы», входя во вкус власти, все больше принебрегало «партийными обязанностями» в угоду «партийных привелегий».
Но сами старые номенклатурные кадры отнюдь не ушли с политической арены, а продолжали ее контролировать с помощью созданных в конце 80-х годов олигархических бизнес-империй номенклатурных кадров.
Силовое же прикрытие осуществляли кадры Управления военной безопасности ЮНА, которые создали в конце 80-х годов свою нелегальную службу, стоявшую по силе над остальными спецслужбыми, в том числе бдагодаря тому, что она задержала большую часть иностранных контактов бывшего Управления военной безопасноти ЮНА. Тем самым Милошевич, формально сумев поставить под свой полный контроль партийный аппарат, на деле стал его заложником.
Конечно, новые технологии и новое политическое устройство мира возникшее с распадом СССР, диктовали свои правила, и «глобализация» означала все более тесные финансово-экономические связи политических элит различных государств, и потому представители бизнеса социалистической Югославии могли только приспосабливаться к тем требованиям, которые уже существовали на Западе, однако все таки более чем странно выглядит созданная югославскими пропагандистами картина так называемого «героического» сопротивления Югославии всему блоку НАТО, когда финансовые средства государства Югославии находились в руках олигархов с британскими, американскими и французскими паспортами, чьи капиталы находились в банках США, Великобритании и Франции.
