Опубликовано: Русская народная линия.
Олег Валецкий
Часть 1 / Часть 2 / Часть 3 / Часть 4 / Часть 5 / Часть 6 / Часть 7
Югославия 90-х годов стала полем, где была опробована новая военная стратегия США, отличие которой от былых «военных стратегий» прошлого заключалась в том, что она создавалась не ради интересов одного государства, но ради целого т.н. «мирового сообщества», основанного на институтах ООН, НАТО и Европейского Сообщества. Война в бывшей Югославии показала то, что именно в подобных внутренних вооруженных конфликтах стали решаться внешнеполитические проблемы. Закономерно, что ряд западных военных теоретиков, в частности, профессор иерусалимского университета Мартин ван Кревельд в своей книге «Трансформация войны», на основе опыта таких войн, сделал вывод еще в самом начале этого века о том, что такие войны будут войнами будущего, и именно они будут решать ключевые моменты мировой политики в XXI веке [1]. Согласно этим теоретикам, не столь важно, что боевые действия в них достигают, как правило, лишь тактического размаха, ибо имеют стратегическое значение и при этом, согласно этим же американским теоретикам, как это не покажется парадоксальным, победы определяются силой идеи одной из сторон.
Судьба СФРЮ также хорошо показывает действительную надежность современных «механизмов международной безопасности», как и различных международных гарантий, ибо они без подкрепления силой оружия стали никому не нужны, как не стала нужна и сама СФРЮ после распада СССР. Ключевой фигурой для понимания причин как создания, так и распада СФРЮ, был Иосип Броз Тито. Как ни странно, но о нём при его жизни было известно очень мало. Лишь после начала распада СФРЮ начали выходить книги, посвященные его личности, но при этом, в силу негласного табу на критику Тито, эти книги практически оставались неизвестными. Между тем понятие Югославии неразрывно связанно с именем Иосипа Броза Тито, он её породил, и с его смертью начались предсмертные конвульсии этой страны.
Созданное в 1918 году Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев, переименнованое в 1929 году в Королевство Югославию, хотя и послужило Тито для создания его СФРЮ, но, по сути, представляла собою слабо связанную конфедерацию различных народов, достаточно быстро распавшуюся под ударами Германии. Впрочем, и не будь Второй Мировой войны, та Югославия быстро бы распалась из-за постоянно нараставших противоречий между национальными элитами и не имея при этом серьёзной международной поддержки. Тито же, имея исключительно крепкие связи с мировой элитой, чьим членом он и являлся, попытался, по сути, слить все народы Югославии в один котел, и ему оставалось не так уж и много до полного осуществления его замысла.
В силу этого сама биография Иосипа Броза Тито исключительно важна для понимания процессов, происходивших в самой СФРЮ. Так, сербский драматург Райко Джурджевич, создав драму «Маршал», описывающую Тито, в этой драме высказал мысль, что роль Тито в судьбе сербов подобна роли Ленина в судьбе русских, с тем, что Ленин у власти был несколько лет, а Тито несколько десятков лет. Между тем происхождение Иосипа Броза Тито — бессменного с 1937 года главы югославских коммунистов и пожизненного президента социалистической Югославии — до сих пор окутано тайной и служит поводом многочисленных дискуссий в Югославии. Самым фундаментальным трудом, в котором изучалось происхождение Иосипа Броза Тито, является вышедшая в 1992 году в Сербии, в самом начале войны в бывшей Югославии, книга «Тайное досье Иосипа Броза» автора Момчило Йокича, переизданная в 2004 году.
Само его участие в гражданской войне и жизни в России до сих пор тайна, но известно, что Иосип Броз Тито, после возвращения в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев, стал членом Коммунистической партии Югославии. При поддержке Загребской организации коммунистов и одного из ее руководителей, Стево Краячича, имевшего связи в Ватикане, Иосип Броз быстро расширил свое влияние среди коммунистов Югославии [2]. В тюрьме Лепоглава, куда он попал со многими другими коммунистами после запрета Коммунистической партии королём Александром в 1929 году, он пользовался привилегированным положением и совершенно спокойно вёл политическую деятельность. Как раз в этой тюрьме сербский еврей Моше Пияде от имени коммунистической партии Югославии подписал договор о совместной борьбе против королевской власти Югославии с представителем движения хорватских усташей Миле Будаком в 1935 году [2].
В то время как усташи, так и коммунисты вели кампанию террора против представителей власти королевской Югославии. Так, в ходе только «красного террора» в Югославии было убито несколько тысяч чиновников, офицеров и жандармов. Усташи в это же время в лагерях в Италии и Австрии вели подготовку террористов, которые потом организовывали террористические акты против представителей власти в Югославии. Закономерно, что данные обстоятельства привели стороны к тактическому союзу, и дабы его обеспечить, Тито интригами смог дискредитировать влияние руководившего тюремной организацией КПЮ черногорца Петко Милетича, участника восстания Белы Куна в Венгрии и одного из основателей организации коммунистов в Черногории [2]. Бывший югославский дипломат Милан Тыршнич в своем интервью Йокичу рассказал, что двое осужденных усташей — участников нападения в 1939 году на отделение жандармерии в Брушанах под Госпичем в его родной Лике — в 1941 году уже были коммунистами после отбытого в тюрьме срока [2].
Самого Тито его бывший командир взвода Томашек отправил в лагерь подготовки хорватских усташей Стара Пуста, где Броз встретил племянницу полковника Штанцера — Терезу Штанцер, участвовавшую в подготовке убийства югославского короля Александра в 1934 году в Марселе. Впоследствии как Томашек, так и Штанцер, служившие в Абвере, были взяты в плен в 1945 году после прорыва Сремского фронта и расстреляны генералом Костой Наджем (венгерским евреем и ветераном Интербригад в Испании) по приказу Иосипа Броза. Тито в своей деятельности, помимо сотрудничества с Абвером и ОГПУ/НКВД, все же главную поддержку получал от спецслужбы Ми-6 Великобритании, чьим агентом он, как и его близкий сотрудник Мирослав Кырлежа, являлся внутри самого Коминтерна.
Все свои планы Тито осуществлял в договоре с этой службой, в том числе через находившегося при штабе Тито британского бригадира Фицроя Маклейна, а еще в 1944 году Тито тайно встретился в Ватикане с Папой и с Черчиллем.
Британской поддержке способствовало и то, что Тито, как пишет Йокич, был членом масонской ложи «Максимилиан Вырховец», созданной в Загребе, а затем и другой масонской ложи «Либертас», тогда как один из его ближайших сотрудников — Иван Рибар — был масоном и членом старого масонского рода. В 1937 года ЦК Коммунистической партии Югославии был основан в Париже, и там Тито умело создал собственную группу в партии, и его люди, такие, как Стево Краячич и Влайко Бегович, формально сотрудничая с НКВД, на деле подчинялись лишь Тито. Иван «Стево» Краячич, которого на связи с 1935 года держал Андреев — заместитель Мануилского, работавшего в разведке Коминтерна вместе с Тито, Влайко Беговичем, Владимиром Поповичем, Прежихов Воранцем, Алешей Беблером, Костой Наджем, Петаром Драпшиным, Срджаном Прицом, Сретеном Жуйовичем составляли в среде югославской коммунистической эмиграции в Париже тайную группу заговоршиков, устранявшую доносами в ГПУ/НКВД и убийствами всех тех, кто стоял у них, точнее, у Тито на пути.
Сам Тито с 1935 года вместе с Аугустином Аугустинчичем через Владимира Дедиера установил к тому времени тесные связи с Секретной службой Великобритании. В дальнейшем Тито поддерживал связи с британской спецслужбой через Иосипа Копинича, которого держал на связи Дик Бейли, с тем, что сам Копинич в годы войны был на прямой связи с Коминтерном и со Сталиным, передавая по тайной радиостанции из Любляны свои шифрограммы. С началом войны в Испании Иосип Броз начал сотрудничать с НКВД, которое имело своего человека, Ивана Антонова, работавшего с югославскими коммунистами в Париже, собирашимися в книжном магазине «Горизонт» Живоина Павловича. Как раз через Париж и шла отправка югославских интербригадовцев в Испанию, и здесь был создан центр отправки добровольцев в Испанию, в котором работали Иосип Броз Тито, Живоин Павлович, Стево Краячич, Мустафа Голубич, Родолюб Чолакович, Коста Надж, Владимир Дедиер, Иосип Копинич, Благое Парович, Велько Бегович, Милан Калафатич и другие югославские коммунисты при поддержке органов ОГПУ-НКВД.
Как пишет Момчило Йокич, путем интриг и доносов Иосип Броз с помощью своих соратников (таких как Копинич и Краячич) сумел уничтожить всех тех, кто мешал ему в Коммунистической партии Югославии, например Милана Горкича, бывшего секретарем КПЮ и представителем югославских коммунистов в Коминтерне, поддержкой руководства которого он и пользовался. Тито, поставив организацию КПЮ в Югославии под свой контроль, сначала провозгласил Горкича агентом полиции, а затем последовал донос в Коминтерн Владимира Велибита (тайного сотрудника британских спецслужб и близкого сотрудника Тито), обвинившего Горкича в том, что он является британским агентом и с очевидной легкостью сфабриковавшего доказательства. Подобными методами Тито, представлявший себя верным последователем Ленина и Сталина, руками НКВД уничтожил практически весь руководящий состав югославских коммунистов в Москве, в том числе секретаря коммунистической организации в тюрьме Сремской Митровицы Петко Милетича, обвиненного Тито в том, что он «троцкист». Однако его истинная вина заключалась в том, что он хотел тюремную организацию югославских коммунистов поставить во главе партии.
Целью Тито была власть, и с 1939 года он дал указание начать кампанию по замене «старых» кадров новыми, верными ему. При этом Тито стравливал между собой членов руководства КПЮ, например, благодаря ему возник конфликт между Миланом Горкичем и главой коммунистов Далмации Иваном Маричем, дабы после того, как Горкич был расстрелян в СССР в 1937 году, самого Марича в 1940 исключили из партии, а после войны осудили на десять лет как агента гестапо.
Помимо этого Тито организовывал ликвидации своих врагов в партийных рядах, как, например, Благое Паровича и других коммунистов-интербригадовцев, убитых по указанию Тито руками его агентов в ходе гражданской войны в Испании, либо как Марко Орешковича и Петра Радовича, убитых в ходе Второй Мировой войны в рядах партизан в подстроенных «несчастных случаях», либо выдавая их гестапо: как Мустафу Голубича, участника Сараевского покушения на Франца-Фердинанда в 1914 году. Другого известного югославского коммуниста Живоина Павловича, издателя органа КПЮ — «Пролетер», первого организовавшего по приказу КПЮ отправку добровольцев в Испанию, убил коммунист Видан Мицич по указанию Александра Ранковича и Слободана Пенезича — близких сотрудников Тито в 1941 году в тюрьме города Ужицы, находившегося тогда под контролем партизан. Тито никому ничего не прощал и всех тех, кто мог угрожать его позиции, старался ликвидировать, и более 80% югославских коммунистов в Коминтерне ликвидировали по инициативе Тито [2].
Так, самого Ивана Антонова, начальника разведывательного центра Коминтерна в Париже, Тито выдал в 1943 году хорватским усташам, заплатив им за его ликвидацию 200 тысяч хорватских кун [2]. Впрочем, и сам Тито получал поддержку союзников. Вождя сербских четников — генерала Драже Михайловича — выдали в 1946 году Тито сами британцы, бывшие союзниками Михайловича, предоставившие Тито частоту радиостанции и шифры к ней. Сам Тито после войны неоднократно заявлял, что его главные враги находятся в Сербии, которую его армия в 1944 году практически завоевала лишь благодаря успешным действиям Красной Армии в Белградской операции 1944 года.
Благодаря этому в Белгараде и появилась номенклатура, которая в своем большинстве пренебрежительно относилась к самой Сербии, так как её основу составляли выходцы из Хорватии, Боснии и Герцеговины, Черногории. Они вели себя в соответствии с указаниями Тито о том, что Сербия враг, так что с былой политической и культурной элитой Сербии, возникшей в ней в 19 веке в ходе борьбы за освобождение от турецкой власти, было быстро покончено. Основу этих кадров представляли как раз сербы, которые в рядах партизан Тито, вошедших в 1944 году в Сербию из Черногории и Боснии, составляли абсолютное большинство.Тут следует учитывать, что многие сербы в Австро-Венгрии, в том числе в аннексированной Боснии и Герцеговине, в 1914 и 1915 годах в составе австро-венгерской армии воевали против Сербии.
Так же сербы из Боснии и Герцеговины и из Черногории резко отличались в культурном отношении от сербов из Сербии в силу куда более длительного турецкого влияния, и это не могло не повлиять на их отношение к «эксплуататорскому» классу в Сербии и особенно в Белграде. В данном случае Тито умело сыграл на этническом факторе, ибо психологически эти сербы, в первую очередь боснийские, были чуждыми среде Сербии, а тем более в Белграде, отличаясь к тому же наречием и культурно. При этом в данном случае речь шла не просто о сербах из Боснии и Герцеговины и из Хорватии и даже не просто о партизанах армии Тито, но о командных кадрах этой армии, положивших начало номенклатуре в Сербии.
Помимо этого в Белграде в рядах партизан появилось много мусульман и хорватов, для которых исторически Белград был нередко городом враждебным.Так же, как партизаны в Сербии в 1941-42 годах были во многом выбиты силами местных сербских формирований пронемецкого правительства Недича, то особо теплых чувств к Белграду они не испытывали, так же как и руководство коммунистической партии Югославии, традиционно преследовавшейся королевской властью Югославии. Таким образом в Белграде произошла настоящая революция, с полной сменой правящей элиты, сопровождаемой массовыми физическими ликвидациями.
Своими главными противниками Тито считал не немцев, а как раз сербских контрреволюционеров как из состава вооруженных формирований Милана Недича и ему союзных добровольческих отрядов Дмитрия Лётича и четников Косты Печанца, так и силы четников Дражи Михайловича, представлявших собою до сентября 1944 года войска королевского правительства Югославии в Лондоне, дабы затем, под давлением Черчилля король Петр Второй провозгласил Тито верховным главнокомандующим. В государственных архивах Сербии находятся документы, в которых сообщается о практике внесудебных репрессий 1944–1946 гг. ОЗНА Белграда, в ходе чего было убито до 30 000 «врагов народа» – столько немцы не убили во всей Сербии в ходе войны против враждебных им партизан и четников. Большая часть «врагов народа» была расстреляна за то, что до войны принадлежала к высшему или среднему классу Сербии, а после не подалась в партизаны, а осталась жить и работать при администрации Милана Недича. Для них «освобождение» Белграда в октябре 1944 г. выглядело как захват Белграда турецкой армией в октябре 1813 г.
Эти репрессии случайностями не были, ибо были следствием политики по борьбе против тогдашнего фашизма, как он понимался тогдашним Коминтерном, который в 30-х годах данный термин и ввёл для обозначения всех антикоммунистических праворадикальных движений.
В определённой мере своей цели югославские коммунисты данными репрессиями достигли, и так, со смертью большинства добровольцев СДК, в сербском обществе была оборвана линия приемствености идей Дмитрия Лётича — самого опасного идеологического врага коммунизма, выдвигавшего праворадикальные идеи создания общества «сталежей» («сословного»), основанного на христианских ценностях, на героизме и здоровой морали, под властью короля и в границах единой Югославии.
Партизаны Иосипа Броз Тито, как и всякие революционные бойцы, пренебрегали какими-либо моральными ограничениями в отношении своих побежденных врагов как предрассудками прошлого. Диалектика революции требовала, чтобы революционеры мстили «врагам революции» вне зависимости от их пола, возраста и моральных убеждений. Данные положения легко найти в работах практически всех теоретиков марксизма-ленинизма и в официальных документах коммунистических партий, ведших революционную борьбу, в том числе и югославской. Требование «беспощадной борьбы» с «врагами революции» понималось исполнителями буквально, да и коммунистическое руководство вряд ли стало бы с этим исполнителями, учитывая их уровень образования, говорить аллегориями. Ради этой «беспощадности» руководство коммунистов Югославии вполне сознательно поощряло рост социальной нетерпимости в обществе, апеллируя к чувствам зависти и мести беднейших слоев и одновременно рассматривая в качестве революционного авангарда местный уголовный элемент. Подобный элемент с началом войны был необходимым компонентом революционной борьбы, ибо число коммунистических активистов было слишком мало для начала широкомасштабной кампании. В этой кампании руководство Коммунистической партии вполне сознательно поощряло все самые аморальные преступления по отношению к пленным немцам и «неприятельскому» населению, дабы ответными мерами сербское население было вынуждено поддержать партизан и массово вступать в их ряды. Большое внимание уделялось подбору способных и опытных командиров и поощрялось проведение самых смелых замыслов вне зависимости от риска, дабы эффективно использовать имевшийся в людях заряд ненависти к врагу, чтобы этот заряд превратить в убежденность в правоте «революционных идей».
Те в сербском обществе, кто представлял собою преграду в распространении «революционных идей», должны были быть сломлены, либо физически ликвидированы, либо запуганы убийствами и мучениями своих родных и близких, либо просто известных и авторитетных в обществе людей. И чем более жестокими были убийства таких людей, что подразумевало пытки, изнасилования и ликвидацию малолетних, – тем лучше был эффект. То же, каких убеждений придерживались подобные жертвы, никого в коммунистическом руководстве не интересовало, они могли быть за или против немцев – это было малосущественно в деле революции. Подобные факты были широко известны в сербской эмиграции, тогда как в самой Югославии они представляли собою «табу», и лишь после распада СФРЮ с большим трудом было выпущено несколько работ, посвященных данной теме. Одна из них – книга Василия Кулича «Преступления коммунистов в Герцеговине» — описывает, как в маленькой Герцеговине, где сербское общество было тесно связано между собою родственными узами, согласно вышеописанному сценарию разворачивалась революционная борьба [3]. Тогда в условиях практического отсутствия в этом обществе класса «эксплуататоров» (помещиками здесь были турецкие «спахии», являвшиеся местными сербскими мусульманами) уничтожены были тысячи сербов своими же «братьями-сербами» из рядов партизан Иосипа Броза Тито еще до начала междоусобной войны четников и партизан [3].
Вряд ли можно удивляться тому, что Иосип Броз Тито, с началом наступления своей партизанской армии из Боснии и Черногории, Сербию рассматривал как своего рода революционную «Вандею», тем более, что власть в Белграде отправила до начала войны как самого Тито, так и его единомышленников во главе с Моше Пияде в тюрьму за революционную деятельность. Согласно широко известной практике подобных революционеров, хорошо было известно, как они подавляют такие «Вандеи», и потому вполне закономерно прошла своего рода «зачистка» всего Белграда от «реакционных элементов» и, разумеется, членов их семей, а в их квартиры заселялись «революционные кадры». Эти кадры, главным образом пришедшие в Белград в 1944 г. из сербских и мусульманских сел Боснии, Черногории и Герцеговины, воспринимали свой поход на Белград как своего рода племенную войну против проигравшего им «белградского» племени, незаслуженно, по их мнению, пользовавшегося привилегиями столичных жителей, ибо быть профессорами и инженерами, по их мнению, было куда проще, нежели пасти коз и овец.
В силу подобной «племенной» логики новые революционные кадры, у которых былая христианская мораль, насажденная их предками, была выкорчевана политработниками Иосипа Броз Тито, не обращали внимания на то, что в отдельных районах их новые дома соседствуют с могилами расстрелянных ими хозяев этих домов и квартир, как, например, на Сеняке. «Война, как говорится» – что для коммунистических пропагандистов всех времен служит оправданием любых преступлений.
Сами факты расстрелов не отрицал и бывший начальник ОЗНА Белграда Йово Капичич, который в своем интервью белградскому журналу «Стандарт» (№ 112 от 11 февраля 2008 г.) заявил, что не жалеет об этих расстрелах и готов их повторить. Можно упомянуть также пытки и издевательства, которым подвергались в «революционных» лагерях все «враги народа» – от немецких колонистов (тогда вопрос «этнических чисток» немцев, поголовно отправленных в лагеря и лишенных своих домов и имущества, как-то власть Югославии не интересовал) и русских белогвардейцев до сербских четников, недавних союзников партизан.
В данном случае нельзя говорить о каких-то ошибках, свойственных всякой гражданской войне. Впоследствии, после начала конфликта Тито и Сталина (Информбюро 1948 г.), многие из коммунистов познакомились с практикой коммунистического перевоспитания, так что и Капичич признавал, что во многих случаях «перегнули палку». А с распадом Югославии появилось много свидетельств «информбюровцев», которые из-за своей приверженности Сталину пережили пытки и мучения, в которых всякие моральные границы отсутствовали. При этом преследованию подвергались в обществе и их дети, о чём написал в своем комментарии на интервью Йово Капичича сербский адвокат Светозар Павлович, сын одного из репрессированных после резолюции Информбюро – Живомира Павловича [4].
«Террор» для коммунистического руководства был необходимым средством в достижении поставленных Коминтерном целей, и на самом-то деле, вопреки иным авторам, это руководство состояло из далеко не глупых людей, закаленных войной и опытных в политике. Они прекрасно знали, против кого и чего они воевали в годы Второй мировой войны, и пропагандистский тезис о «нацистских преступлениях» в данном случае для них был не столь существенен. Коммунисты в Югославии вели не освободительную войну своего Отечества – понятие, которое ещё В.И. Ленин охарактеризовал как признак «соглашательства», а революционную борьбу, для которой начало Второй мировой было лишь выгодным революционным моментом. О том, как готовятся революции и как подавляются её враги, достаточно хорошо известно по опыту Русской революции, которую югославские коммунисты вполне открыто и сознательно копировали. Тем самым для них массовые «чистки» после победы, как и во время войны, служили средством уничтожения «врагов революции», а вовсе не были «мщением».
«Врагами же революции» были для них, как, впрочем, и для всех тогдашних коммунистов, все те, кто выступал за сохранение национальных традиций, тесно связанных в силу исторического процесса с христианскими ценностями, и кто решился бы выступить против уничтожения религии и традиций своего народа. Такие лица, согласно коммунистической практике как в Югославии, так и во всей Европе, объявлялись фашистами. Конечно, Иосип Броз Тито отлично понимал различие между сербскими «зборашами» Дмитрия Лётича, итальянскими фашистами и немецкими национал-социалистами, как, впрочем, и знал о провокаторской роли Адольфа Гитлера в тогдашнем немецком контрреволюционном движении. Сам термин «фашист» был применен впервые не Тито, а Коминтерном по инициативе И.В. Сталина, дабы охватить одним термином всех, кто в Европе решил противодействовать мировой коммунистической революции.
То, что подобная борьба прикрывалась идеями о борьбе против немецкой агрессии, для югославских коммунистов было удобным лозунгом, который послужил для мобилизации масс южных славян, в которых была жива память о действительной немецкой агрессии времен Первой мировой войны. Однако в данном случае Германия, несмотря на провокаторскую деятельность Адольфа Гитлера, была тем полем, где коммунисты проиграли разнородным контрреволюционным силам, остановившим тем самым распространение «мировой революции». Никакой борьбы славян с «тевтонами» тут уже не было – этого не скрывали вожди Коминтерна и Коммунистической партии Югославии, и, дабы в этом убедиться, достаточно прочитать их труды.
То, что иные политические и религиозные мыслители в Сербии после распада СФРЮ решили придать той войне характер «борьбы цивилизаций», говорит лишь о том, что людям тяжело признавать факт того, что южных славян в годы Второй мировой войны просто обманули те, ради которых они положили сотни тысяч жизней, поставив в итоге свои земли фактически в колониальную зависимость от них. Естественно, в 1930-е гг. далеко не все были очарованы идеями «славянского» братства. После Русской революции, в которой главными разрушителями христианского порядка стали как раз славянские массы, было закономерно, что «контрреволюционные» силы как в Европе, так и в Югославии стали возлагать надежды в борьбе против коммунизма на Германию и с началом Второй мировой войны вступали в те или иные формы союзнических отношений с немцами.
Для этих сил, в том числе в сербском народе, к которым принадлежал и святитель Николай (Велимирович), наступление коммунистов означало наступление «антихриста», о котором они читали в Откровении Иоанна Богослова, и, естественно, они в конечном итоге предпочитали союз со своими политическими врагами – немцами, дабы противостоять своему врагу религиозному. Разумеется, в Сербии все подобные «контрреволюционные» силы, не знающие беспрекословного порядка в рядах коммунистов, были поприщем для борьбы самолюбий вождей и партий, что дало возможность той же британской дипломатии, действовавшей в интересах победы коммунизма в Югославии, дестабилизировать их отношения, что и привело к их разгрому коммунистами.
