Опубликовано: ЖЖ Юрия Шушкевича. .
Юрий Шушкевич
В связи с моей недавней публикацией «» некоторые знакомые выразили недоумение, что я связываю состояние культуры Украины с текущей политикой, в то время как vita brevis ars longa – жизнь коротка, искусство вечно.
Спору нет. Вопрос лишь в том, о какой культуре и о каком искусстве идёт речь.
Признаюсь, что пишу данный блог с большой неохотой, поскольку вынужден пусть даже условно делить имена замечательных людей по «национальным квартирам», о которых те в пору жизни едва ли подозревали. Но соглашаюсь на это исключительно ради главного вывода: украинская культура, будучи запертой в национальных границах, обречена на провинциальность и невостребованность. Равно как и любая другая.
В наиболее распространённых в XXI веке пластических видах искусства, работающих с конкретными и осязаемыми образами, скрыть невысокий уровень значительно проще, чем в искусствах, оперирующих со знаками, то есть в литературе, поэзии и музыке. При этом, если мы желаем оценить подлинный уровень, следует ориентироваться, прежде всего, на музыку – она не требует переводов и в минимальной степени подвержена субъективным искажениям. Разумеется, музыка для такого анализа должна быть «серьезной» , поскольку попса, эксплуатирующая обкромсанную мелодию под примитивный аккомпанемент, в лучшем случае может претендовать на статус товарного дистиллята, производимого с объяснимой целью побольше заработать.
Отсюда самый верный критерий для оценки общего состояния культуры – достижения в «серьёзной» музыке.
Музыкальная история Украины свидетельствует об одном – щедрая украинская земля рождала множество замечательных музыкантов, певцов и композиторов, достигать подлинных высот которым удавалось только в культурном поле большой России.
Исторически первым «украинским» композитором считается Максим Березовский (1745-1777). Но происходил он из старого польского рода, на территории Украины провёл лишь первые 13 лет жизни, всё остальное – это Санкт-Петербург, Италия и снова Санкт-Петербург.
Другой «украинец» — Дмитрий Бортнянский (1751-1825) – родом из русинов (лемков), провёл на родине лишь первые семь лет, затем – жизнь в Италии и Санкт-Петербурге. Показательно, что лишь два композитора удостоились быть изображёнными на нижнем фризе памятника «Тысячелетия России», возведённом в в Великом Новгороде в 1862 году, – Глинка и Бортнянский.
И Березовский, и Бортнянский прославились, прежде всего, духовными хоровыми концертами. Обнаружить в них что-либо специфически «украинское» невозможно, там все истоки — от древнего знаменного распева, пришедшего из Византии, до русских кантов и западноевропейских антифонов. Подобно любой великой музыке, исключающей узконациональные элементы, она принадлежит всему просвещённому человечеству, в чём несложно убедиться, прослушав вершину творчества Березовского – гениальный хоровой концерт «Не отвержи мене во время старости», созданный на стихи 70-го Псалма:
Если уж кому угодно делить композиторов малороссийского происхождения на «русских» и «украинских», то из XVIII века к последним можно отнести, пожалуй, только Артёмия Веделя (1767-1808) – и то, если закрыть глаза на его пятилетние пребывание в Москве, пришедшееся на лучшие для творческого становления композитора годы молодости. Вместе с тем, музыка Веделя однозначно принадлежит к единой русской традиции, а если кто считает ее украинской – что ж, с таким украинством не грех иметь дело, жаль только, что в природе его нет!
Чтобы в этом убедиться, достаточно послушать веделевский тропарь «Покаяния отверзи ми двери»:
Не будет преувеличением сказать, что XVIII век – это век почти соборного единства восточнославянских культур. Предпосылки к политическому украинству стали формироваться лишь в веке XIX, с возникновением мелкобуржуазной потребности в национальной идентификации.
Однако собственно XIX век, поистине величайший для европейской и русской музыки, применительно к Малороссии представлен лишь тремя значимыми именами: С.Гулак-Артемовского (1813-1873) – опера «Запорожец за Дунаем», Н.Лысенко (1842-1912) – опера «Тарас Бульба» и Н.Леонтовича (1877-1921), автора хоровых и литургических композиций, а также хоровой обработки украинской народной песни «Щедрик» получившей популярность на Западе под именем «Carol of the Bells».
Перечисляя малороссийских композиторов XIX столетия, я указал лишь их наиболее исполняемые произведения. Таковых в самом деле немного, и понимание данного факта вынуждает идеологов современного украинства приписывать к собственной культурной традиции имена куда более известных русских композиторов, родившихся на территории Украины или имеющих гипотетические «украинские корни». Разумеется, соответствующий список начинается с Сергея Прокофьева, родившегося в Донбассе, в нем также присутствуют имевшие украинских родственников Игорь Стравинский, Михаил Глинка, Александр Вертинский и даже… Пётр Ильич Чайковский, один из предков которого мог-де быть «запорожским казаком по прозвищу Чайка». Но если подобным образом рассуждать, то и одесситка Горенко (Анна Ахматова) – чисто украинская поэтесса, а сказанное ею навеки «Мы сохраним тебя, русская речь, великое русское слово» — не более чем сталинская пропаганда…
Увы, с глупостью спорить бесполезно, как бесполезно отрицать, что все сколь либо значимые явления культуры с украинскими корнями могли приносить плоды только в общем пространстве культуры русской, бежать от которой – не просто безумно, но и смешно. Ограниченность и тщедушность «культурного украинства» как нельзя выразительнее проявилась в давнишней истории с «симфонией Овсянико-Куликовского».
Эта история достойна, чтобы о ней не забывали!
Композитор и скрипач Михаил Гольдштейн (1917-1989), в послевоенные годы работавший в Одессе руководителем музыкальной дирекции областного радио, был вполне привычен к бытовому и служебному антисемитизму, однако чрезвычайно болезненно реагировал, когда его сочинения с «украинской тематикой» отправлялись в корзину лишь на том основании, что «украинскую музыку еврей писать не может». Надо полагать, что Гольдштейну было просто обидно за украинскую музыку, для которой множество достойных вещей создавали русские композиторы, а «чисто украинские» – отчего-то не могли. И тогда с подачи гостившего в 1947 году в Одессе Исаака Дунаевского он решил создать полноценную «украинскую симфонию», приписав её авторство жившему в начале XIX века новороссийскому помещику Николаю Овсянико-Куликовскому, прославившемуся тем, что в 1809 году передал свой крепостной оркестр театру Одессы. Более того – Дунаевский, желая Гольдштейну помочь, подарил ему тему, которую использовал в собственной музыке для кинофильма «Кубанские казаки» — Ой, цветёт калина: мелодия народная, южная, однако имела право звучать и на Кубани, и в Малороссии (данная тема представлена в четвёртой части симфонии под названием «Казачок»). Разумеется, помимо подаренной Дунаевским темы, Гольдштейн вложил в «украинскую симфонию» множество собственных наработок, после чего оркестровал «под эпоху».
Так появилась на свет «Симфония Овсянико-Куликовского №21» – номер, разумеется, был взят от фонаря. Гольдштейн сообщил начальству, что обнаружил в архиве неизвестную вещь, претендуя не более чем на участие в её премьере,– однако породил подлинный девятый вал восторгов и тщеславной суеты по поводу «великого произведения украинского симфонизма»!
Симфония, действительно, получилась ладной, красивой и энергичной, ничего подобного в «этнически чистой» украинской музыке доселе не имелось, поэтому музыкальное начальство в Одессе и Киеве сделало всё, чтобы дать «открытию» полный ход. Более того, неистребимый даже в советские годы национализм украинского руководства наложился на развернувшуюся с 1948 года «борьбу с космополитизмом», предполагающую «упор на традицию». Так что мало было сыграть симфонию в одном Киеве – требовалось во что бы то ни стало вывести её на общесоюзный уровень, добившись очередного признания достижений «украинской культуры»! Соответствующая работа была проведена, и по указанию Министерства культуры СССР «симфонию Овсянико-Куликовского» исполнил лучший музыкальный коллектив страны — Симфонический оркестр Ленинградской филармонии под управлением Евгения Мравинского. А статья о «великом украинском композиторе Овсянико-Куликовском» вскоре появилась в Большой советской энциклопедии.
Мировая история знает множество примеров музыкальных мистификаций (Лист, Крейслер, Куперен и т.д.), и все они так или иначе приносили своим создателям заслуженную славу. В нашем же случае всё вышло с точностью до наоборот. Вскрывшаяся вскоре правда об авторстве распропагандированной «украинской симфонии» явилась для руководства республиканского Минкульта ударом страшным и в высшей степени болезненным, поскольку наряду с упёртым национализмом выявила и его низкую профпригодность: Гольдштейн, не перетруждая себя аутентичной оркестровкой, допустил в «рукописи партитуры» массу элементов, которых попросту не могло быть в музыке начала XIX века, а киевские музыковеды этого элементарно не заметили!
Итог оказался невесёлым: в украинской столице против композитора возбудили уголовное дело, и спасаясь от бесконечных допросов и очных ставок с коллегами-музыкантами (!), ему пришлось срочно перебираться в великодержавную Москву.
Ну а сама симфония Гольдштейна, которая действительно интересна, свежа, преисполнена прекрасными украинскими мелодиями и стилистическими украшениями, вошла в историю своеобразным назиданием: строить обособленную культуру – не просто глупо, но вдобавок и смешно.
Современное исполнение «Симфонии №21» можно прослушать здесь:
PostScriptum
Думается, что основная причина невысокого развития “знаковых искусств» на Украине заключена в отсутствии полноценной городской традиции, единственно в рамках которой они способны существовать, в то время как для развития пластических искусств хорошо подходит и традиционный сельский уклад. В то же время все крупные города на территории нынешней «незалежной» до 1917 были городами русскими (перечитайте Булгакова!), а Львов до 1914 принадлежал Австро-Венгрии. Отсюда лучшее, что в украинской культуре есть – это народное, сельское, казачье. А вот что приходило и продолжает приходить со своеобразной границы между городом и селом, имя которой – посад,– ужасно от начала и до конца! Культура посада – это всегда химера, соединение несовместимых начал, которое никогда не сможет сотворить гармонию!
В России о последнем тоже следует помнить. Про отечественный «блудливый посад», который необходимо уничтожить, я писал в «Футурологии кризиса» ещё в далёком в 2010 году…
