ФОТО: Журнал «Эксперт»
Опубликовано: Быков П. Большая Игра обязательно закончится. России пора определяться, зачем ей Центральная Азия и какую роль она впредь намерена играть в этом регионе // Эксперт. № 40 (486). 24.10.2005.
Павел Быков
В подготовке статьи принимал участие Дмитрий Глумсков, Астана
Кондолиза Райс сделала большое дело — напомнила Москве, что есть Центральная Азия и что у Москвы там есть интересы. За несколько дней американский госсекретарь успела посетить Афганистан, Казахстан, Киргизию, Пакистан и Таджикистан. А как известно, российская элита, да и просто политизированная публика, ни на что не реагирует так остро, как на внимание Вашингтона к постсоветским странам. В данном случае эффект был тем более сильным, что в ходе блиц-визита Райс решался вопрос о перспективах американского военного присутствия в Центральной Азии, и в скором времени в турне по региону отправится министр обороны США Доналд Рамсфелд.
Активность американцев явно вызвана усилением позиций Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) — Америку всерьез беспокоит рост влияния в регионе России и Китая. С президентом каждой из стран Центральной Азии, где побывала, Кондолиза Райс обсуждала возможность создания региональной организации, которая ориентировалась бы на США и стала бы противовесом ныне действующей Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ), ЕврАзЭС и ШОС.
Опыт последних лет говорит, что повышенное внимание Вашингтона к какому-либо региону с высокой степенью вероятности означает для этого региона конец спокойной жизни. Спокойствие же Центральной Азии и без того было относительным. Коль Вашингтон ей заинтересовался, и нам самое время окинуть свежим взглядом пространство от Каспия до Памира. Чтобы по крайней мере разобраться, какие варианты развития событий существуют, и наметить основные подходы к разрешению проблем региона.
По следам Райс
Для начала проанализируем итоги блиц-инспекции Кондолизы Райс, с тем чтобы понять, какие изменения намечаются в центрально-азиатской политике США.
Средняя Азия — единственный регион постсоветского пространства, в странах которого Соединенным Штатам никак не удается сформировать четко «проамериканский курс» (даже если речь идет лишь о риторике). После того как в этом году ряды ГУАМа покинул Узбекистан, регион оказался «не охвачен». К недавно созданной невнятной организации по развитию демократии в Балто-Черноморско-Каспийском регионе среднеазиатские народы интереса не проявили.
Справка. Экономический и военный потенциал некоторых стран Центральной Азии
Казахстан. Население — 15,2 млн человек. ВВП — 118,4 млрд долларов. Безработица — 8%. Расходы на оборону — 221,8 млн долларов в год. Потенциальные вооруженные силы — 2,5 млн человек. Вооруженные силы — 74 тыс. человек.
Узбекистан. Население — 26,8 млн человек. ВВП — 47,6 млрд долларов. Безработица — 20%. Расходы на оборону — 200 млн долларов в год. Потенциальные вооруженные силы — 4,6 млн человек. Вооруженные силы — 50-55 тыс. человек.
Таджикистан. Население — 7,2 млн человек. ВВП — 7,95 млрд долларов. Безработица — 40%. Расходы на оборону — 35 млн долларов в год. Потенциальные вооруженные силы — 1,2 млн человек. Вооруженные силы — 6 тыс. человек.
Киргизия. Население — 5,2 млн человек. ВВП — 8,49 млрд долларов. Безработица — 18%. Расходы на оборону — 19 млн долларов в год. Потенциальные вооруженные силы — 0,87 млн человек. Вооруженные силы — 11 тыс. человек.
Источники: ЦРУ, IISS
В то же время ШОС для американцев закрыта: когда пару лет назад США прозондировали почву на предмет, пустят ли их поучаствовать в ШОС хотя бы в статусе наблюдателя, им недвусмысленно отказали. Данный факт, как ничто другое, даже больше, чем российско-китайские военные маневры, показывает, что ШОС — организация серьезная. Полвека назад с отказа в членстве — Советскому Союзу — начинался НАТО. Шанхайская организация настоятельно подчеркивает свой неблоковый характер, в ее документах механизмы жесткой координации военно-политических усилий не прописаны (в отличие от того же НАТО). Однако из песни слов не выкинешь — на последнем саммите ШОС члены организации единодушно призвали Вашингтон «определиться со сроками военного присутствия в Средней Азии», а Узбекистан и вовсе выдворил американцев с базы в Ханабаде (военную базу в Киргизии Райс удалось отстоять).
К чести американцев, они довольно точно проинтерпретировали посланный им сигнал: страны недовольны той ролью, которую США играют в регионе. Операция в Афганистане затягивается, наркотрафик растет, выгод от американского присутствия никаких, а озабоченность американцев «недостатком демократии» в Узбекистане неестественно преувеличена. Вот истоки идеи Рай создать в Средней Азии региональную организацию (Райс пообещала привлечь в нее Афганистан и другие азиатские страны). А создают эту организацию американцы с самой простой целью — убедить местных лидеров в выгодности сотрудничества с США. Основу нового союза должны составить межгосударственные торговые соглашения. «У региона огромный потенциал. И мы видим этот регион не просто как страны бывшего СССР. У региона есть собственная история, культурные и, самое важное, торговые связи с Европой и Азией. Мы будем предоставлять экономическую помощь, чтобы снизить торговые препятствия для развития торгово-экономических отношений между странами региона», — так уговаривала г-жа Райс и Киргизию, и Казахстан.
Первый шаг к созданию организации США уже сделали: госсекретарь заявила, что Америка готова предоставить странам Центральной Азии 1,4 млн долларов (их, видимо, выделят из сэкономленных 23 млн долларов, которые возмущенный Вашингтон отказался платить Ташкенту за пользование базой в Ханабаде). Деньги эти будут распределены между центрально-азиатскими государствами, чтобы, в частности, «улучшить и облегчить таможенные процедуры». Официальной реакции первых лиц Киргизии, Казахстана и Таджикистана на эти предложения американской стороны пока не последовало.
Анализировать «план Райс» сложно — слишком мало информации. Но некоторые выводы из сказанного сделать можно. Во-первых, новую организацию позиционируют как экономическую. Однако когда это США всерьез брались за подъем чужой экономики там, где они не захватили командные высоты в политике и военной сфере? Во-вторых, в Средней Азии Вашингтон не готов в открытую ломать систему российского патронажа. Основной постулат постсоветского регионального обустройства — Россия способствует становлению советских республик в качестве независимых государств в обмен на роль военно-политического гаранта их целостности и независимости — американцы пока не оспаривают, но почву для этого уже готовят.
Анализировать план Райс сложно еще и потому, что ситуацию в регионе нужно рассматривать на трех уровнях — микрорегиональном, межгосударственном и макрорегиональном.
Долина нестабильности
Самая болезненная точка региона — Ферганская долина, которая поделена между Узбекистаном, Киргизией и Таджикистаном. Плотность населения здесь сопоставима с приморскими районами Китая. Работы нет. Воды для питья и сельского хозяйства катастрофически не хватает. Наркотиков, напротив, в избытке. К тому же в долине исторически сильны исламские традиции. Как показали недавние события в Андижане, взорваться здесь может в любой момент, однако взрыв взрыву рознь.
«Применительно к Узбекистану: если взрыв будет спонтанным, то есть по определению точечным и неорганизованным, власти, скорее всего, успеют его локализовать, пока импульсы не зажгли всю долину. У Ташкента просто нет другого выбора. Если же это будет организованная и широкомасштабная акция, то все будет зависеть от того, на какую именно часть долины будет направлено острие взрыва. Другими словами — каковы будут конечные цели организаторов и непосредственных исполнителей, которые не всегда могут совпадать. Одно дело — образование на территории долины исламизированного анклава, из которого можно потом оказывать влияние на близлежащие территории. Другое дело — если будет поставлена задача смены политического режима в той или иной стране. В этом случае протестная волна должна быть доведена до столицы», — говорит Рустем Лебеков, директор Евразийского центра политических исследований (ЕЦПИ), базирующегося в Казахстане. Итак, предлагаются два сценария — «Переворот» и «Халифат». Рассмотрим их.
Справка. Ферганская долина
Ферганская долина — широкая долина реки Сырдарьи и ее притоков, со всех сторон огороженная отрогами Тянь-Шаня и Гиссаро-Алая. Территория долины площадью 22 тыс. кв. км представляет собой равнину на высоте 400-500 мнад уровнем моря. На протяжении столетий Ферганская долина сохраняла целостность, только в 1920-е годы она была разделена между Узбекистаном, Таджикистаном и Киргизией. Границы были проведены достаточно произвольно, из-за чего возникли эксклавы и анклавы. Это самая плодородная и густозаселенная часть Средней Азии. На территории долины проживают более 7 млн человек, из них 75% — в сельской местности. Большую часть населения составляют узбеки, причем не только в узбекской, но также в таджикской и киргизской частях. Неразвитость экономики и плотность населения ведут к росту бедности: Ферганская долина — один из наиболее бедных регионов Средней Азии
Сценарий «Переворот»
События в Андижане больше всего подходят именно под него. Во-первых, бунт произошел в «светской столице» Ферганской долины, каковой является Андижан. Если бы превалировал исламский фактор, то, более вероятно, взорвалась бы «религиозная столица» — Наманган. Во-вторых, об этом свидетельствует риторика проигравших, они предпочитают разыгрывать карту социального протеста против диктаторского режима Ислама Каримова. В-третьих, в пользу этой версии говорят настроения, царящие сегодня в долине: жители совершенно уверены, что все солдаты, участвовавшие в подавлении восстания, были родом из других областей Узбекистана. Эти слухи породили колоссальное недоверие как к центральной власти (Каримов — представитель ташкентско-самаркандского клана, с которым враждуют бухарский и ферганский кланы), так и к другим провинциям Узбекистана в целом. Из опыта андижанских событий можно предположить, что успешная реализация сценария «Переворот» с высокой вероятностью приведет к междоусобице и распаду Узбекистана на отдельные государства.
Сценарий «Халифат»
Он вероятен, если в дело вмешаются внешние силы. Из Афганистана через перевалы в Ферганскую долину проникнет как минимум несколько сотен хорошо обученных боевиков, которые устроят в долине исламскую революцию. В 1999 году группа боевиков уже проникала подобным образом в Узбекистан, правда, они вышли через перевал у самого выхода из Ферганской долины и сразу же двинулись на Ташкент. Хотя отряд был довольно малочисленный, вторжение поставило государственную систему страны на грань краха. Если подобное вторжение повторится в нынешних условиях и боевики сконцентрируются на Ферганской долине, то Ташкент, Бишкек или Душанбе вряд ли смогут как-то воспрепятствовать появлению в долине исламистского государственного образования.
Сегодня оба эти сценария имеют примерно равную вероятность. Наилучшие шансы стать главной мишенью экстремистов — у узбекской части долины. Здесь суммируются векторы двух сил — внешней (желание ряда внешних игроков раскачать ситуацию в долине и в Центральной Азии в целом) и внутренней (рост социальных и антивластных протестных устремлений). Второй кандидат — киргизская часть долины. Бархатная революция ослабила центральную власть, а люди вкусили «свободы».
В ближайшие годы ситуация в Ферганской долине так и останется крайне напряженной. Ведь для нормализации обстановки в долине ничего не делается. «Насколько мне известно, стратегических планов по стабилизации ситуации в долине нет, в отличие от планов по дестабилизации, и вряд ли такие планы появятся в ближайшей перспективе, — говорит Рустем Лебеков из ЕЦПИ. — Очевидно, что любой стабилизирующий план предполагает как консолидированное участие в этом процессе внутренних участников — Узбекистан, Киргизия, Таджикистан, так и содействие внешних сил. В сегодняшних условиях это утопия. Первые, государства долины, просто не готовы к такого рода сотрудничеству — ни психологически, ни ресурсно, ни с точки зрения политической воли. Вторые же, внешние игроки, могут и помочь, и даже повлиять на сговорчивость первых, но не станут этого делать совместно, потому что у них на регион разные виды».
Мир добрых соседей
Взрывоопасная ситуация в Ферганской долине делает вероятным еще один сценарий — классическая межгосударственная региональная война. Так, существует гипотетическая возможность того, что в определенных условиях руководство Узбекистана инициирует военный конфликт с кем-либо из соседей — «маленькая победоносная война» поможет переключить внимание населения Узбекистана с внутренних проблем на внешние раздражители. Опасения вызывает и склонность Ташкента к конфронтационной дипломатии, и то, что именно у Узбекистана наиболее боеспособная армия в регионе.
Справка. Афганистан
Американский военный контингент в Афганистане составляет 15-18 тыс. человек. Кроме того, в Афганистане присутствуют около 5 тыс. человек из европейских стран — членов НАТО, в частности, из Германии, Польши, Нидерландов и Великобритании. Ключевыми базами США и НАТО являются Баграм и Кандагар. Имеется также 14 второстепенных баз. Из них три — у границы с Ираном, одна — с Таджикистаном и Узбекистаном, и восемь — у границы с Пакистаном. Планируется, что в 2006 году США выберут девять постоянных баз, которые будут соответствующим образом укреплены и подготовлены для размещения сил США и НАТО численностью 15-25 тыс. человек. Концентрация сил во многом вызвана ухудшением ситуации в Афганистане
Причин и поводов для войны в регионе достаточно
Во-первых, это могут быть проблемы национальных меньшинств. Этнический состав в регионе крайне неоднороден. В каждой стране есть внушительные анклавы, где проживают представители этнических групп, являющихся титульными в соседней стране.
Во-вторых, регион очень неоднородно обеспечен водными ресурсами — львиная доля их сконцентрирована в Киргизии и Таджикистане. Остальные страны испытывают проблемы из-за недостатка воды. Например, южные районы Казахстана в том, что касается обеспечения водой, зависят от Узбекистана, тоже не слишком богатого водными ресурсами.
В-третьих, причиной конфликта могут стать разные позиции стран в отношении к исламистам. Так, движение «Хизб-ут-Тахрир» в Узбекистане считается террористической организацией, а в Киргизии действует легально. («Хизб-ут-Тахрир» абсолютно лояльно Бишкеку, ибо едва ли не единственная цель этого международного исламистского движения — свергнуть Каримова; военный центр антикаримовского заговора располагается в Таджикистане.) Напряжение в узбекско-киргизские отношения внесло и то, что беженцев из Андижана, несмотря на протесты Ташкента, пропустили в Киргизию.
Наконец, в-четвертых, Узбекистан и Казахстан соперничают за статус регионально лидера, и отношения между странами довольно напряженные. Причем Астана и Ташкент традиционно демонстрируют взаимное нежелание и/или неспособность к оперативному и конструктивному сотрудничеству, что обернулось отсутствием действенного механизма разрешения возможных конфликтов. Остроты добавляет и то, что Казахстан, как экономически более успешная и политические более либеральная страна, является мощным фактором информационного давления на внутриполитическую ситуацию в Узбекистане. Показательный пример: по заявлениям узбекского правительства, еще в 1997 году страна вышла на зерновое самообеспечение и прекратила его импорт. На деле же Узбекистан по легальным и нелегальным каналам продолжает ввозить казахстанскую пшеницу и муку. Но эта информация не афишируется — как иначе поддержать имидж «страны, добившейся зернового самообеспечения». На соперничество между Казахстаном и Узбекистаном ставят и США — недаром Райс во время визита в Астану подчеркивала, что «США видят в будущем ключевой страной на евразийском континенте Казахстан».
Несмотря на все эти факторы, риск настоящей войны в Средней Азии не слишком велик — в оборонной политике стран региона нет никаких признаков целенаправленной подготовки к войне с соседями. Так что для Средней Азии по-прежнему более актуальной проблемой остаются внутренние конфликты, как это было во время гражданской войны в Таджикистане. Опыт показывает, что прямой экспансии конфликта в соседние государства скорее всего не произойдет, но косвенное негативное влияние будет присутствовать вне всякого сомнения — приток беженцев, рост криминала и прочее. В то же время конфликтный потенциал в отношениях между странами региона постепенно расширяется, чему способствует и различие позиций великих держав.
Инфраструктура войны
Направление и темп перемен в Центральной Азии задаются главным образом политикой Соединенных Штатов. Американцы целенаправленно создают инфраструктуру для военно-политического давления на Китай и Иран. Сегодня эта инфраструктура в целом уже создана, однако на обоих направлениях Вашингтону не хватает ключевых элементов.
Китайское направление. Основным объектом давления является Кашгария (см. карту) — важнейший центр Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР), через который проходят основные пути, связывающие Китай с Центральной Азией. По Кашгарскому направлению готовы работать базы Ганси (Киргизия) и Кандагар и Баграм (Афганистан). Чтобы создать условия для проведения полноценной наступательной операции на Кашгар, армии США не хватает базы в Ферганской долине — в Оше или в Фергане («военной столице» долины).
Присутствие в Ферганской долине принципиально важно для США не только с классической военной точки зрения. Долина — удобный плацдарм для поддержки исламистских и сепаратистских движений в Синьцзяне — чем не удобный способ «поставить Китай на место». В данном регионе Китая проживает большое число уйгур, киргизов, узбеков и таджиков. Зачастую живущие по разные стороны границы ближе друг другу, чем жители одной страны. История Китая знает не один случай, когда проживающие в Китае среднеазиатские народы восставали против власти Пекина. Причем наибольшие проблемы у Китая возникали, когда «вторжение» происходило одновременно с двух направлений — из Афганистана и из Ферганской долины. В XIX-XX веках Россия (СССР) трижды вводила войска в Джунгарию (северная часть СУАР), чтобы развязать руки китайской армии для подавления мятежей в Кашгаре, после чего уходила, оставляя свое оружие китайцам.
При этом надо понимать, что ни сегодня, ни в обозримой перспективе ни одно государство Средней Азии не предоставит базу ни для диверсионных операций против КНР, ни тем более для проведения реальной военной операции против КНР. Единственный для американцев способ получить добро — если в Ферганской долине возникнет марионеточное исламистское государство.
Иранское направление. Здесь все еще проще. США имеют в Персидском заливе отлаженную и разветвленную военную инфраструктуру. Американский флот контролирует Индийский океан. С недавних пор американцы закрепились в Ираке и в Афганистане. Менее известно, что армия США закрепилась и в Азербайджане. Хотя официальный Баку всячески смягчает формулировки, речь идет именно о постоянном военном присутствии в стране. Так, недавно на юге Азербайджана были развернуты две небольшие американские радиолокационные станции (РЛС) — они могут контролировать воздушное пространство северного Ирана и формального статуса баз не имеют. «Это чисто техническое, военно-техническое сотрудничество, и даже не военно-техническое, — в основном оно осуществляется в рамках нашего сотрудничества в области охраны границ», — так довольно путано объяснил общественности появление РЛС глава азербайджанского МИДа Эльмар Мамедьяров. Похожая ситуация и на Апшероне — американской базы еще нет, но для ее развертывания все уже подготовлено (в рамках глобальной программы США по созданию по всему миру сети небольших «баз подскока»).
Единственное, чего не хватает Пентагону для полного счастья, — база Мары (Туркмения), которая была ключевой базой Советской армии в афганскую кампанию. Да и узбекскую базу в Ханабаде, которую тоже удобно использовать для нападения на Иран с востока, США потеряли.
Справка. Крыша мира. Интересы США и Китая в Центральной Азии
Интересы США:
— Активное участие американских компаний в разработке нефтегазовых ресурсов Каспия, создание инфраструктуры для экспорта каспийских нефти и газа на мировые рынки, в частности в США
— Предотвращение расширения политического и экономического влияния Китая в регионе
— Ограниченное сотрудничество с Россией по предотвращению радикализации местного исламского населения и укрепления влияния Китая
— Сохранение секулярных режимов в среднеазиатских странах, ориентированных на Запад и не поощряющих развитие радикального ислама
— Борьба с наркобизнесом, нелегальной торговлей оружием, ядерными технологиями
Интересы Китая:
— Активное участие в разработке нефтегазовых ресурсов Каспия, строительство инфраструктуры для масштабного экспорта нефти и газа из Казахстана и Туркменистана в Китай. Участие в разработке других природных ресурсов (руды металлов, золото, алюминий, гидроэнергоресурсы) региона
— Сохранение секулярных режимов, препятствие развитию исламского фундаментализма и тюркского национализма, отказ среднеазиатских стран от поддержки сепаратистских движений в Западном Китае
— Предотвращение усиления влияния США в регионе
— Сотрудничество с Россией и странами региона в рамках ШОС с целью долгосрочной стабилизации обстановки
В Китае и Иране ситуацию оценивают адекватно. Обе страны имеют свою стратегию нейтрализации угроз. Первое направление китайской стратегии — максимально развивать и укреплять отношения с Пакистаном. Ось пакистано-китайских отношений — Каракарумское шоссе, которое через Кашмир связывает Кашгарию с океанскими портами Карачи и Гвадар (Пакистан), где расположена китайская военно-морская база. Пекин очень заинтересован в том, чтобы Каракарумское шоссе стало основной трассой, обеспечивающей странам Средней Азии, прежде всего Таджикистану, выход в Индийский океан. Второе направление китайской стратегии — собственно средне-азиатские страны. Пекин планирует построить Китайско-Киргизскую железную дорогу (ККЖД). Согласно официальным заявлениям она должна связать Кашгар и Бишкек, однако в действительности главная цель китайцев — достроить ветку до Андижана. Цель строительства дороги декларируется экономическая — восстановление Великого Шелкового пути, который через киргизские перевалы примерно на 1,5 тыс. км короче, чем через Урумчи и Казахстан. Реальная же цель — как это часто бывает с железными дорогами — военная: создать условия для проекции силы в Ферганскую долину.
Что касается Ирана, то и у его стратегии два основных направления. Первое — строительство железных дорог из Ирана вдоль берегов Каспийского моря (это позволит Тегерану привязать к себе страны региона). Второе — канал из Каспия в Персидский залив, интерес к строительству этого канала проявляет Россия. Канал интересен как экономически — развитие транспортного коридора Север-Юг (Россия-Иран-Индия), так и геополитически — Каспийская флотилия выходит в Персидский залив. Иран таким образом становится военным союзником России. За что от России потребуют гарантий.
Правда, ни китайская, ни иранская стратегия сами по себе успехом увенчаться не могут: обе они периферийные по своей сути, баланса сил в регионе они не меняют. Если американцы достроят свою военную инфраструктуру, то ни железных дорог, ни канала не будет. Равно как не будет перспектив у пакистано-китайского сотрудничества.
Единственный вариант, при котором все эти планы могут реализоваться, — российский военный контроль Памира. Одна российской военная база в Оше перечеркивает «стрелочку» от Ганси на Кашгар. «Стрелочки» из Ферганы просто не будет, поскольку не будет никакого марионеточного государства в Ферганской долине, база в Оше — гарантия территориальной целостности Киргизии и Узбекистана. Военное присутствие в Таджикистане (под Душанбе), где на сегодня расположено больше половины всех боеспособных сухопутных частей российской армии, перечеркивает третью «стрелочку» на Кашгар — от Кандагара и Баграма. К китайскому военному присутствию страны региона пока не готовы, да и США китайцев сюда не пустят. России же никто помешать не сможет.
Вроде бы понимание того, что безопасность Средней Азии зависит именно от России, — в России потихоньку формируется. Так, в начале октября генсек ОДКБ Николай Бордюжа заявил: «В настоящее время принято решение о создании крупной военной группировки в Центрально-Азиатском регионе, наподобие существующих в рамках договора региональных военных группировок, таких как российско-белорусская, российско-армянская и коллективные силы быстрого реагирования. Присутствие крупных военных сил, необходимо для того, чтобы в случае возникновения опасности военного конфликта они могли защитить суверенитет государств — членов ОДКБ на всех направлениях».
Однако с созданием базы в Оше, которая могла бы связать в единое целое систему российских военных баз в регионе, ясности пока нет. Нет четкой позиции и в отношении военного присутствия в Таджикистане (до недавнего времени Россия сворачивала свое присутствие в этой стране, проявив недвусмысленный интерес лишь к оптико-электронному комплексу «Нурек», контролирующему космическое пространство). «В отличие от США, Китая и Ирана у России нет выверенной центрально-азиатской стратегии. Если США четко осознают свои цели в регионе и выстраивают под них военную инфраструктуру, то Россия сохраняет за собой какие-то случайные базы, никак между собой не связанные и в комплексе напоминающие не кулак, а решето», — говорит руководитель группы стратегического планирования Ассоциации приграничного сотрудничества (АПС) Александр Собянин.
Долгая игра
Зачем нам вообще ввязываться во все это, ссориться с американцами, у нас и дома дел хватает. А ввязаться придется. Во-первых, отсидеться в сторонке будет крайне трудно. Если же Россия будет уверенно демонстрировать «флаг» в регионе, шансов, что американцы расковыряют-таки Центральную Азию, будет меньше. Значит, будет больше шансов на нормальную жизнь в России. Во-вторых, российское влияние в Средней Азии — хороший аргумент для продолжения равноправного партнерства с Китаем. В конце концов Китай заинтересован в стабильности на своих западных границах не меньше, чем Россия заинтересована в стабильности на своих дальневосточных границах. Наконец, в-третьих, усилия по поддержанию мира в Центральной Азии сулит немалые экономические выгоды.
Тот, кто будет контролировать Памир, получит и контрольный пакет в целом ряде «проектов века» в Центральной Азии. Речь идет прежде всего об энергетике. «Добыча и транспортировка нефти из Каспийско-Среднеазиатского региона — это то, что лежит на поверхности и о чем чаще всего пишут. Повышенное внимание к нефти — это следствие того, что нефтяной бизнес самый простой, здесь больше игроков — и стран, и компаний, здесь жестче игра. Газ — игра гораздо более сложная. Здесь речь идет уже о взаимозависимости, реальных игроков можно пересчитать по пальцам одной руки, проекты более долгосрочные, правила игры более джентльменские. Самая сложная игра — уран. Здесь всего два реальных игрока — Россия и США. У остальных нет необходимой совокупности военных, экономических и технологических возможностей. Эти двое не спешат: они уважают и побаиваются друг друга», — говорит Александр Собянин из АПС.
В самом деле, горы Тянь-Шаня фантастически богаты ураном — по разным оценкам, здесь залегает от 40 до 60% мировых запасов. Условия добычи здесь очень сложные, но рост мировой экономики рано или поздно сделает добычу рентабельной. Памир — ключ ко всему Тянь-Шаню, не контролируя Памир, невозможно обеспечить безопасность газопроводов из Туркмении и Ирана в Пакистан, Индию и Китай. Игра за контроль над Центральной Азией будет долгой, но она неизбежно закончится, и ничьей в ней не будет.
