ФОТО: Российский Дальний Восток:
Юрий Шушкевич
Минэкономразвития предлагает отдать российский Дальний Восток в аренду
В последние дни января, под раскаты патриотической предвыборной риторики, Минэкономразвития России неожиданно озвучило планы передачи сотен тысяч гектаров сельскохозяйственных земель на Дальнем Востоке в аренду «партнерам по АТЭС». Пока не понятно, является ли подобное заявление неким пиар-ходом перед предстоящим осенью во Владивостоке саммитом АТЭС, либо за ним скрыты более серьезные интересы. В то же время ясно одно – столь открыто признаваться в неспособности управлять и обеспечивать развитие своих территорий власть не решалась даже в «продажные» ельцинские времена…
Логика чиновников вполне ясна: земли пустуют, проживает на них «…сильно маргинализированное население с высокой степенью алкоголизации и не очень эффективными трудовыми навыками», в то время как трудолюбивые азиаты могли бы изменить ситуацию к лучшему. При этом любопытно невольное признание, сделанное заместителем министра экономического развития А.Слепнёвым: несмотря на декларируемый интерес к нашим дальневосточным землям со стороны Японии, Сингапура и Таиланда, трудовые ресурсы этих стран столь же «неконкурентоспособны по сравнению с жителями Китая». Так что дело, судя по всему, отнюдь не в «русских алкоголиках», а в намерении предоставить Китаю еще одну беспрецедентную уступку.
Учитывая катастрофическое падение объёмов сельскохозяйственного производства в дальневосточном округе, значительная часть которого уже сегодня осуществляется «фермерами из Китая», объектом аренды могут стать не 100-200 тыс. гектаров, о которых нам говорят, а все 4.5 миллионов пашни, пастбищ и сенокосов в Амурской области, в Хабаровском и Приморском краях и в Еврейской автономии. При этом любопытно, что никто даже не заикается про сдачу в аренду земель 1.3 млн. гектаров с/х земель «суверенной» Якутии – видимо, понимая, что с местными властями подобный трюк не пройдет.
При объявленной арендной плате в размере 50 рублей за гектар годовой доход государства с этой сомнительной операции не превысит 225 млн. рублей в год – то есть будет составлять сумму, ничтожную по сегодняшним бюджетным меркам!
Излишне говорить, что арендуемые земли немедленно начнут работать на чужую экономику, принося своим операторам в условиях традиционных технологий ежегодный доход порядка 120-200 миллиардов рублей. А если китайские арендаторы внедрят на них по-настоящему современные интенсивные технологии – их доход вырастет до триллиона рублей. Для сравнения: бюджет Приморского края в2012 гутвержден в сумме 77.2 миллиарда рублей, Хабаровского края – 62.7 миллиардов. Абсолютно наивны надежды на то, что с доходов арендаторов удастся обеспечить сбор налогов. Иностранцы заявят, что работают в убыток, а вся бравая рать ОБЭПов налоговиков, преуспевшая в «закошмаривании» отечественного бизнеса, не решиться ввязываться в чреватые политическими осложнениями финансовые проверки «китайских предпринимателей».
Столь же призрачны надежды на то, что выращенная арендаторами продукция поступит на отечественные перерабатывающие предприятия и «насытит рынок». Уже сегодня практически вся дальневосточная соя – почти миллион тонн – вывозится в Китай. Хотя тот же миллион тонн сои для обеспечения кормами наших птицефабрик и свинокомплексов российские производители сегодня вынуждены закупать в Южной Америке…
Не следует также полагать, что упомянутые сельскохозяйственные земли – «это еще не весь Дальний Восток». В том-то и дело, что за исключением 5-7 крупных городов – весь! В окружении гор и неудобий, эти земли – практически единственный пригодный для нормальной жизни территориальный ресурс. И если спустя 10-15 лет на уже упоминавшихся 4.5 миллионах гектаров обоснуются не менее 33 миллионов китайских колонистов (расчет прост, в современном Китае плотность сельского населения составляет 7.3 человек на гектар), то смена государственной принадлежности Дальнего Востока сделается лишь вопросом времени.
* * *
Никто не против ровных и дружественных отношений с дальневосточным соседом, однако разрешение Китаю создавать на наших землях самодостаточные агропромышленные колонии выходит за рамки любого разумного добрососедства. Несмотря на состоявшуюся в 2005 году демаркацию российско-китайской границы, политический класс и общественное мнение Китая в своей основе не признают принадлежности Дальнего Востока к России. Там считают, что определяющие современную конфигурацию границы Айгунский (1858 года) и Пекинский (1860 года) договоры были заключены в «миг слабости» Китайской империи. Поэтому рано или поздно они будут объявлены ничтожными, и России, как минимум, придется вернуться к линии границы, утвержденной Нерчинским договором 1689 года.
Напомню, что согласно этому договору, который сподвижник Петра I Федор Головин был вынужден подписать в окруженном китайскими войсками забайкальском Нерчинске, граница с Китаем должна была проходить по Становому хребту – то есть на 300-900 кмсевернее Амура. При такой конфигурации Россия могла иметь единственный выход к Тихому океану через порт Охотск, добираться к которому надлежало через Якутск и далее – более тысячи километров по таёжным и горным дорогам, состояние которых и сегодня мало чем отличается от времен экспедиций Беринга. А в 1727 году восточный сосед угрозами военных действий и торговой блокады принудил Россию к подписанию Буринского и Кяхтинского договоров, по которым Китаю уступались дополнительные территории в восточной и центральной частях нынешней Читинской области.
Россия вернулась на Амур «явочным порядком» лишь после того, как в 1849 году капитан Г.Невельской на свой страх и риск открыл устье Амура. Сегодня в это трудно поверить, но в середине XIX века тогдашняя российская элита предпочитала полагать, что многоводная великая река «теряется» в каком-либо таежном «озере». Допустить наличие у Амура выхода в океан в реалиях того времени означало пригласить «владычицу морей» Великобританию подняться по Амуру к читинским землям и, возможно, проследовать дальше на запад, к Иркутску, Красноярску и даже к Уралу. Поэтому, вместо награждения лаврами первооткрывателя, Невельской за «самоуправство» был отдан под трибунал, во время которого лишь демарш Николая I, внезапно заявившего, что «где раз поднят русский флаг, он уже спускаться не может», спас «русского Колумба» от разжалования в матросы.
Накануне Крымской войны летом 1854 года, лишь формально поставив китайское правительство в известность, Россия осуществила по Амуру первый «сплав» — доставку конвоем судов грузов и военного снаряжения на Камчатку. Перевезённые тогда по Амуру огромные количества орудийных стволов, пороха и картечи стали полной неожиданностью для англо-французского десанта, пытавшегося штурмовать Петропавловск-Камчатский в августе того же года. Усилиями губернатора Н.Муравьева, начиная с 1854-1855 гг стратегически важный левый берег Амура де-факто перешел под российский контроль, а в 1860 году 27-летний генерал-майор Н.Игнатьев, воспользовавшегося отчаянным положением китайского правительства в дни осады Пекина англо-французскими войсками, смог добиться официального признания суверенитета России над амурскими землями и Приморьем.
Сегодня, перелистывая страницы дальневосточной эпопеи графа Игнатьева, не перестаешь поражаться – насколько безынициативной и зашореной стала в сравнении с той эпохой современная российская дипломатия!
Правда, проклиная «несправедливый договор», навязанный Пекину в минуту слабости «ловким русским дипломатом», наши китайские друзья почему-то забывают, что с его помощью Китай получил в лице России мощного союзника в своем тогдашнем противостоянии с Великобританией. Не случись этого, британская экспансия вряд ли бы ограничилась одним Гонконгом, и нынешнее единство материкового Китая вполне могло бы и не состоятьимтая кая экспансия вряд ли бы ограничилась одним Гонкогом…диоли , либо данно озвучило могло бы и не состояться… К слову, и Российская Империя, и СССР имели как минимум четыре возможности разделить Китай – после подавления «боксерского восстания»1900 г, в рамках возможного пакта с Японией в конце 1930-х и на основании послевоенных договоренностей с США. В 1949 году во время своего визита в Москву Мао Цзэдун сам предлагал Сталину включить в состав СССР Маньчжурию. Так что, присоединив к себе жизненно необходимые и абсолютно не освоенные к XIX веку китайцами территории по Амуру и в Приморье, Россия, в отличие от других стран, никогда не покушалась на земли коренного Китая.
Удивляет, что все эти блестящие и благородные успехи России на дальневосточном направлении сегодня откровенно замалчиваются. Создается впечатление, что дальневосточный истэблишмент, едва ли не каждую неделю выезжающий по делам отдыха и бизнеса в соседний Китай, вполне усвоил китайскую трактовку наших пограничных взаимоотношений и внутреннее с ней согласился. Поэтому, когда Минэкономразвития и Минсельхоз России направили дежурный запрос о предполагаемых к обсуждению на саммите АТЭС региональных инвестиционных проектах, в ответ получили: будем сдавать земли в аренду! А иначе — алкоголизированные маргиналы сорвут все наши программы по росту ВВП!
Я не знаю, является ли идея с «арендой» продуктом творчества дальневосточных чиновников, либо это часть некоего геополитического гамбита, разыгрываемого на федеральном уровне. Однако ясно одно: значительная часть современного российского руководства, да и политического класса в целом, не видит перспектив развития Дальнего Востока в рамках собственных экономических моделей, под собственной юрисдикцией. Но если это так, то сдача Дальнего Востока станет только началом – в рамках подробного дискурса будущего не предвидится и у большей части остальной России.
* * *
На самом деле, быстро и относительно эффективно решить проблему безнадзорности дальневосточных сельскохозяйственных земель можно собственными силами уже сегодня. Например, через развитие мясного пастбищного скотоводства. Эта до сих пор малознакомая у нас, но чрезвычайно успешная в США, Австралии и многих других странах подотрасль сельского хозяйства при минимальной потребности в людях способна «освоить» и вернуть в хозяйственный оборот огромные территории. На неиспользуемых сегодня дальневосточных землях можно в течение 3-5 лет сформировать и разместить поголовье мясных коров и быков численностью до миллиона голов и производить 250 тыс. тонн говядины (в настоящее время Россия импортирует её более 500 тыс. тонн). Для создания соответствующих бизнесов достаточно не более двух-трёх тысяч новых фермеров, которых всегда можно отобрать и должным образом подготовить. Я не верю, что в России не найдется несколько тысяч «неаклоголизированных» семей, которых не заинтересовал бы бизнес с доходом от 3 до 8 миллионов рублей в год. Тем более, если государство объявит его стратегически важным и возьмет под свое действенное покровительство. В конце-концов, укоренить на дальневосточной земле два «самоокупаемых» полка фермеров в десятки раз дешевле, чем держать на там вооруженную дивизию.
Другим направлением выгодного использования дальневосточных угодий при минимуме человеческих затрат могло бы стать механизированное производство биотопливных культур с получением жидких углеводородов, этилена, сингаза и даже топливного водорода. Себестоимость подобного рода продуктов, вырабатываемых из биомассы, сегодня уже сравнялась с их «нефтяными» аналогами, и нет сомнений, что вскоре их доля в мировом балансе топлива и химического сырья начнет стремительно возрастать. Тот же Китай, являющийся крупнейшим в мире потребителем этилена, с радостью покупал бы его у нас, а не ввозил из стран Персидского залива.
Дальний Восток с его пустующими гектарами пашни за считанные годы можно сделать и национальным центром производства микроцеллюлозы, биоситентических кормовых аминокислот, высокобелковых кормов, создать современную индустрию аквакультуры, а также многое-многое другое. В конце-концов, в условиях дефицита трудовых ресурсов на соответствующих предприятиях вполне могли трудиться и граждане Китая – однако в рамках действующего миграционного законодательства, без создания собственных общин и анклавов. Хотя вполне можно обойтись и без китайцев: для функционирования основных производств подобной «новой экономики» на Дальнем Востоке потребовалось бы не более 15 тысяч высокооплачиваемых квалифицированных рабочих, специалистов и руководителей – ничтожная величина в масштабах 140-миллионного государства!
В современном мире, где дефицитность всех без исключения ресурсов с каждым годом проявляется всё острее, остается единственная страна — Россия,- в которой власти не знают, как использовать землю, ссылаясь на «отсутствие людей». Не обращая внимания на то, что современные технологии всё менее и менее нуждаются в людях, что трудоизбыточные производства – свидетельство неразвитости, а простой, неквалифицированный труд – уже давно не считается ресурсом, лимитирующим экономический рост.
Похоже, подлинным лимитирующим фактором у нас является укоренившаяся в головах значительной части российской элиты привычка рассматривать народ как толпу ленивых маргиналов, не способных к самостоятельному развитию. Только так можно объяснить рождение в высоких кабинетах чудовищных по своей сути идей «призвания трудолюбивых китайцев».
Дальневосточный регион, несмотря на все его проблемы, сегодня в полной мере может стать полигоном, в рамках которого удалось бы положить начало формированию экономики нового типа, основанной на сложном, свободно кооперированном труде, на владении не столько ресурсами, сколько технологиями, знаниями и т.д.. Альтернативой чему, к великому сожалению, с неизбежностью станет сдача России в аренду.
