ФОТО: Кубанычбек Койчуманов: Прапорщик спецназа «Скорпион» Эсен Джумабеков у Жёлтой стены. В этом горном районе спецназ и МВД Киргизской Республики освобождали американских и немецких альпинистов, взятых в плен боевиками-исламистами, пришедшими из Афганистана.
Опубликовано: Собянин А.Д. Актуальные вопросы национальной безопасности Киргизии // Профи. 1999. № 11. С. 15-19.
Александр Собянин
Любой специалист по странам Центральной Азии в числе основных уязвимых мест в системе безопасности Киргизии назовет следующее: положение республики как перевалочной базы для транзита наркотиков; войну в соседнем Таджикистане; сепаратизм ряда областей; общий спад производства, из-за которого растут раздражение и частота конфликтов в обществе; зависимость от других государств и т.д. При этом редко признают, что есть более серьезные опасности. Главный (титульный, как сейчас принято говорить) народ республики – киргизы – за годы независимости так и не превратился в единое целое. Пока не произойдет объединение, у Киргизии мало шансов залатать бесчисленные дыры в своей системе защиты государства.
Ниже мы кратко рассмотрим реальные угрозы развитию Киргизской Республики, те факторы, которые лежат в основе уже возникших и еще возможных конфликтов.
1. Родовое деление
Киргизы разделены на группы семей и родов. Деление на территориальные кланы выражено в меньшей степени. Интересно, что в свое время новшества советских лет вполне пришлись этой системе ко двору. Сейчас сильные рода контролируют министерства, базары, банки и крупные предприятия, главные административные посты всех уровней, челночную и палаточную “коммерцию”, а слабые лишены доступа к потреблению благ, не говоря уж о дележке бюджетного пирога.
Разобщенность кыргызской нации – самая серьезная угроза безопасности Киргизии. А борьба с ней ведется только “из-под палки” или по служебной обязанности. С наркотиками борются, с “ваххабизмом” хотят бороться, а эту проблему пытаются свести к торгам: “таласцам столько-то, южанам-ошанам столько-то, нарынцам столько-то, а северянам еще вот столько” (мест, кормушек, должностей…). Решение возможно, если найти массовую опору, которая позволит противостоять родовому делению. Тогда и появится единственный шанс реализовать проект президента Акаева по выводу республиканской экономики из кризиса путем преимущественного развития “прорывных” наукоемких направлениях.
Родовое деление общества — настоящая “ахиллесова пята” Киргизии, которая связана со всеми ее уязвимыми местами (Юг/Север, наркотики, страх, что война перекинется из Таджикистана, экономический кризис и т.д.). Для успешного решения проблемы вопрос из этнокультурной плоскости следует перевести в социальную — не противостояние родов, а искусственно вызванное противостояние поколений. На наш взгляд, интересен в этой связи опыт Чечни. Д. Дудаеву удалось обеспечить себе массовую поддержку благодаря тому, что он позволил молодым энергичным лидерам войти в новую политическую элиту, где решения принимались без учета мнений суфийских авторитетов и старейшин тейпов. Аналог – своего рода “опричнину Акаева” – стоило бы, по мнению автора, создать и в Киргизии. Это дало бы возможность высвободить потенциал многих талантливых молодых руководителей, которые пока что не могут участвовать в управлении, потому что принадлежат к т.н. “слабым” родам.
2. Проблема Южной Киргизии
Республика разделена на тяготеющий к Казахстану Север (Бишкек) и приузбекский Юг (Ош), которые связаны друг с другом (да и то не весь год) всего одной автодорогой через горные перевалы. Эта единственная связующая ниточка регулярно обрывается из-за землетрясений, оползней и селевых потоков. Стоимость строительства одного километра высокогорной трассы Бишкек-Ош варьируется от 50 до 400 тысяч долларов, в зависимости от сложности работ (всего протяженность трассы чуть менее 600 километров). Основные расходы придутся на короткий участок горных перевалов и туннелей в районе Нарынского каскада ГЭС.
Трасса Бишкек-Ош считается стратегической, поскольку это единственная возможность сохранить обе части республики в едином государстве. Пока что у руководства Кыргызской Республики есть серьезные основания опасаться южно-киргизского сепаратизма. Действительно, большая часть национального продукта производится на Юге, а большая часть правящей элиты – северяне. “Наш дом – Кыргызстан” и другие ошские политические образования часто обвиняются в намерении захватить власть в Ошской и Джалал-Абадской областях и образовать отдельное южно-киргизское государство. Вряд ли они на самом деле преследуют цели, столь глобальные. Политическими лидерами Юга движет только стремление приобщиться к “республиканскому пирогу”.
Для нейтрализации этой угрозы в последние годы президентом Акаевым предпринят ряд шагов. Так, из состава Ошской области был выделен Джалал-Абад. В правительство и Жогорку Кенеш были введены деятели из Южной Киргизии, усилены силовые подразделения МВД и МО в Ошской области. Эти меры не возымели желаемого действия, тогда как недовольство южан, на наш взгляд, вполне могло бы стать козырем для киргизского государства. Для этого Центру следует выделить среди сильнейших южно-киргизских семейных групп рода-“протеже”, из которых “вскормить” себе лояльных приверженцев, и рода-“парии”, которые начнут тратить силы в попытках оттеснить первых от государственных должностей. Тут уж не до сепаратизма. Проблему вполне можно решить, не ломая людей, но и не закрывая глаза на то, что южно-киргизские территории могут вернуться под влияние “нового Кокандского ханства”, где они и были еще в начале этого века (Ферганская область Российской империи).
3. Перенос столицы из Бишкека в Ош
Предлагаемый некоторыми депутатами Жогорку Кенеша (Верховного Совета) перенос столицы в город Ош для укрепления единства Севера и Юга – мера чрезвычайная и эффективная лишь при соблюдении ряда условий. В противном случае перенос столицы в Ош лишь взвинтит территориальное противостояние Севера и Юга. Здесь нужно учитывать следующее:
· в этом случае резко возрастает и без того немалая степень участия узбекского капитала в киргизской экономике. При этом возможна игра на заинтересованности узбекских финансовых кругов в получении прибыли, поскольку деньги для них значат больше, чем мечта узбекского правительства возродить Кокандское ханство в Ферганской долине или вспомнить завоевательные походы Тимура. Однако доступ к стратегически важным объектам на Юге должен быть для узбеков закрыт;
* необходимо выделить сферы, которые можно будет отдать в Оше “на откуп и контроль” наиболее энергичным группам киргизов – выходцев из Нарынской области — и представителям Узгенского района Ошской области. При этом надо учитывать, что абсолютно нереально оттеснить от кормушки представителей городов Карасу, Ош, Джалал-Абад, родовых групп Карасуйского и других “сильных” районов. Поэтому надо выделить ключевые сферы, например, Комитет Национальной Безопасности или контроль над трассами Ош – Хорог (наркотики) и Ош-Бишкек (основной товарный поток). Такие “точечные” сферы влияния вполне будет под силу удержать нарынцам и узгенцам. Если пожаловать нарынцам и узгенцам “вотчины” от государства, это позволит получить новую, массовую, агрессивную и деятельную опору киргизского единства — без всяких дополнительных капиталовложений в сферу безопасности. Будет заложена сплоченная сильная группа, чье нормальное существование возможно только в киргизском государстве и невозможно в государстве узбекском. Проще говоря, нужно все-таки решиться на создание уже упоминавшейся “опричнины Акаева”, хотя это проблематично, поскольку сам президент психологически склонен к “мягким методам”;
* Ош, Карасу, Сулюкта, Базар-Курган сильно тяготеют к Узбекистану, поскольку там “деньги базара” (основные в Азии). Кроме того, с Узбекистаном подсознательно связано ощущение “культурности и личного веса” (традиции Кокандского ханства). Узген находится в Ошской области, но при этом заинтересован в “единстве Киргизии” больше других, поскольку тягаться с остальными районами области ему не под силу – мало денег, мало образованных людей, мало своих людей во властных структурах. Нарын – центр соседней области (вдоль китайской границы), но именно там скопилась энергия, готовая к выплеску будь то в Ош, будь то в Бишкек. Не использовать разумно эту энергию для “опричнины” было бы просто глупо при нынешней ситуации, когда Акаеву приходится балансировать между властными родами;
* существует возможность объединения Ошской и Джалал-Абадской областей. Джалал-Абадская область раньше входила в Ошскую, но после киргизско-узбекской резни 1990-1991 гг. была выделена в отдельную административную единицу. Однако сама по себе она – образование, совершенно не самодостаточное. Область зависит и от Оша, и от Андижанской области Узбекистана, в то время как сам по себе Ош вполне способен противостоять узбекскому продвижению. Маленький кусок Узбекистану проглотить не в пример легче, так что государству лучше ослаблять богатый Юг другими средствами. Сейчас Джалал-Абад не участвует во внутренней жизни остальной части Киргизии, зато постепенно становится сферой влияния андижанцев. Интересно, что в некоторых селах этой области, например, на курорте Арсланбоб Базар-Курганского района, киргизы называют и считают себя узбеками, хотя и говорят по-киргизски;
* проект “Железная дорога в Китай” может стать стержнем консолидации всех трех общин Южной Киргизии (узбекской, киргизской, русской). Во-первых, проект позволит привлечь капиталы мирового, а не регионального масштаба. Кроме того, на железной дороге самый жирный кусок будет у тех, кто “держит” пункт смены составов между горным участком пути и равнинной, ферганской частью. Таким перевалочным пунктом могут быть только два города – киргизский Ош и узбекский Андижан. Если эту нишу успеет занять Ош, именно там осядет большая часть прибыли, а вовсе не в Узбекистане, хотя тот и контролирует доступ к российским железным дорогам. Во-вторых, железная дорога – это возможность дать работу людям, которые сейчас вынуждены заниматься перевозкой наркотиков (как говорят в Оше – “наркотиками занимаются тысячи, а сажают либо попавшихся, либо кто не делится, либо кому не повезло попасть под плановые аресты”). Это — решение проблемы Бадахшана и таджикских боевиков, это демонстрация нежелания быть сателлитом Узбекистана. Дорога в Китай стала бы гарантией международной защиты от узбекской гегемонии и таджикских боевиков.
1. Что и для кого производить
Несмотря на усилия экспертов, власти по-прежнему не вполне отдают себе отчет в том, что путь, по которому развивается киргизская промышленность, – путь тупиковый. Ориентация на Россию сейчас непродуктивна, поскольку Россия в целом не готова потреблять киргизскую промышленную продукцию. Рынок для киргизских товаров существует пока только в Южной Сибири (Кемеровская, Новосибирская области, Алтай). Однако следует на официальном уровне признать тот факт, что Киргизия сейчас располагает только очень ограниченными возможностями для сбыта — не общероссийский, уж тем более, не мировой рынок, даже не среднеазиатский, а только южно-сибирский.
2. Наркотики
Проблема сильно раздута. Масштабы перекачки наркотиков через Киргизию действительно впечатляют, но в реальности это проблема не Средней Азии, а США, России, Германии и других стран – потребителей афганских наркотиков. Ош – транзитный пункт для наркоперевозок, и одной из самых тяжелых по своим последствиям глупостей было выведение российских пограничников с афганской границы. Офицер русских погранвойск не включен в местную систему родоплеменных связей, он ей неподвластен. Пока киргиз-офицер работал с русским, он мог сказать своим родственникам в ответ на настойчивые уговоры пропустить курьера с наркотиком: “Да я что, это русский не дает…” Теперь же стремительно взлетят негласные тарифы за право работать на “золотой трассе” Ош-Хорог (“Памирский тракт”). По словам первого замминистра национальной безопасности, начальника Главного управления пограничной службы МНБ генерал-майора В. Верчагина, из состава Оперативной группы ФПС России последовательно переводятся в киргизское подчинение Ошский, Нарынский, Караколский пограничные отряды, контрольно-пропускные пункты в аэропортах «Манас» и «Ош», на пограничных заставах «Торугарт» и «Иркештам». Киргизские власти подвело желание “доить” международные организации по борьбе с наркотиками. Деньги из этих фондов придут, и немалые, но смогут ли киргизы в одиночку справиться с тем, что скоро будет твориться на границе?
3. Киргизы и русские
Сильная сторона Киргизии в том, что, в отличие от соседних среднеазиатских государств, здесь популярны и сильны (это видно при сравнении работы погранвойск региона) идеи “органичного единства”, “комплиментарности” с русским этносом в целом. В соседних государствах преобладает отношение к русским как к “детали, без которой не может работать наша промышленность”. На практике это означает, что русским, которые приезжают в Киргизию, нет необходимости искать “свой шесток” в местной иерархии. Русского человека готовы оценивать по его делам и, соответственно, легко допускают к деньгам и власти. Немаловажно, что Киргизия вплоть до 1934 г. была в составе РСФСР. Славянский Университет в Бишкеке – уникальное образование, не имеющее аналогов на постсоветском пространстве (вуз двойного киргизско-российского подчинения, самый престижный в Киргизии, причем большинство студентов – киргизы!).
Однако нужны здесь не “киргизские русские”, а руководители, приглашенные из России. Русские, которые еще остались в Киргизии, представляют собой довольно инертную, неорганизованную массу и, как правило, не имеют никакого веса в обществе. Большинство из них считают своей родиной бывший СССР (т.е. несуществующее государство!), а не независимую Киргизию или даже некую “большую Россию”. Тогда как приглашенные из России руководители не питают предубеждений против местного населения и гораздо легче могут работать с влиятельными местными группами.
4. Киргизы и казахи
Это два близких народы: последних в XIX в. называли киргизами, киргиз-кайсаками, киргиз-казаками, киргиз-казахами. Киргизии бояться “потерять дружбу” с казахами не надо, их сотрудничество основано на материальных соображениях и никуда не денется, даже если у Астаны (точнее, у Алма-Аты) и появятся некоторые поводы для недовольства. В Бишкеке зачастую некритично тащат у алма-атинских “старших братьев” все подряд. Например, проблема “нейтрализации” русской общины и семиреченского казачества остро стоит в Казахстане, но не в Киргизии. В Киргизии ситуация обратная, поддержка семиреченских казаков была бы для киргизских властей полезна: и как демонстрация их (властей) отношения к русской общине; и как часть игры с Казахстаном (слабая Киргизия дразнить Алма-Ату, конечно, не может, но о гарантиях своей суверенности заботиться должна); и наконец, как опора власти против родоплеменной знати. Другой пример чужой проблемы – опасность уйгурского сепаратизма. Уйгуры отличаются от других тюрков китайского Синьцзяна тем, что могут занять сильные позиции в Синьцзяне только в качестве представителей центрального китайского правительства и защитников линии единства Китая. Уйгурский сепаратизм – серьезная проблема для Казахстана, поскольку он создает предпосылки для “возвращения” большой части современного Казахстана и северной Киргизии в состав Китая (в достаточно далеком будущем). Это игра не китайская, но и не самих уйгур – им-то при отделении Синьцзяна как раз придется иметь дело с более энергичной культурной группой, дунганами. А Киргизии, при ограниченности бюджета и наличии более серьезных проблем вряд ли стоит тратить средства и силы на решение казахских проблем — достаточно лишь оказывать посильную помощь.
5. Киргизы и узбеки
Тактика постоянных уступок узбекской общине, несомненно, позволяет еще немножко пожить без узбекской “пятой колонны”. Но, на наш взгляд, более эффективный путь – поощрять и лелеять личную заинтересованность лидеров узбекской общины Оша в том, чтобы оставаться гражданами Киргизии. Здесь, мол, есть возможность жить богато и особенно не делиться с начальством, а там – сильные кланы Андижана и других областей Ферганской долины…
Киргизскому руководству стоило бы начать борьбу с подозрительным отношением многих киргизских офицеров к узбекам, работающим в милиции и госбезопасности Ошской области. Что же касается сторонников единства Киргизии внутри узбекской общины, их нужно растить и целенаправленно выделять – отдельных людей, семьи, рода. Агитировать за единство Киргизии сразу всех ошских узбеков бессмысленно – тон в общине все равно задают лидеры, а не “народные массы”. Необходимо также проработать модели взаимоотношений лояльных узбеков с силами внутри общины, которые выступают за возвращение ее в состав Узбекистана.
6. Киргизы и таджики
Если с узбекской общиной в Киргизии могут успешно работать спецслужбы, то из войны с ваххабитами, которая началась летом в Баткенском районе, Киргизию способны вытащить только военные. Таджикская проблема будет решена, если провести разграничение между таджиками вообще и таджиками Бадахшана и Каратегина (Гарма). Если заинтересовать таджикский Бадахшан в экономическом сотрудничестве с Ошской областью Киргизии, удастся убить сразу нескольких зайцев. Во-первых, объем грузов, которые перевозят по “Памирскому тракту” (Ош-Хорог), резко возрастет, и, соответственно, крупный автопарк в Оше станет рентабелен. Во-вторых, появится возможность согласовывать действия подразделений МВД и погранслужб Оша и Бадахшана по борьбе с наркотиками.
И главное: при таком раскладе, если повезет, можно будет заполучить в сторонники и “лоббисты” не последнего на богатом Западе человека — Ага-хана, живого бога исмаилитов. Но для этого политику сближения с Бадахшаном нельзя проводить “на словах”, туманно (как сейчас). А решиться произнести это вслух – тяжело, ведь это ко многому обяжет руководство Киргизии. Недавний отказ японского дипломата разговаривать с руководством МИД Киргизии по поводу освобождения японских геологов из Баткенского района, попытка Токио обратиться напрямую к Москве – свидетельства того, как именно в мире оценивают способность Киргизии решить таджикскую проблему. Таджикскую угрозу можно нейтрализовать, если заинтересовать исмаилитскую общину в том, чтобы развивать отношения преимущественно с Бишкеком в противовес родному Душанбе. Это сложно, но овчинка стоит выделки.
7. Киргизы и китайцы
Это угроза пока достаточно умозрительная. “Китайцы”, которых можно обнаружить сейчас в Киргизии, — в основном, тюркоязычные челноки из Китая (уйгуры, казахи и узбеки из Кашгара и Урумчи). А вот киргизов в Китае, по разным оценкам, от 300 тысяч до 2 миллионов. Угрозу безопасности Кыргызской Республики они могут представлять только в одном случае – их массовый приток в республику затруднил бы “европейскому” правительству Акаева управление страной. Сами китайцы, наоборот, — не востребованный по-настоящему потенциал развития киргизской экономики. Развитие торговых и экономических связей с Китаем идет по региональному (Синьцзян) и глобальному (транзит в Европу) направлениям. Но из доступных в открытой печати сведений можно заключить, что киргизское правительство по преимуществу рассматривает те или иные предложения китайской стороны и в меньшей мере предлагает китайцам свои выгодные проекты.
8. Неправильный выбор экономической модели
Навязанная президенту Акаеву схема “семь заповедей Манаса плюс передовые мировые знания и информатизация” – более пропагандистская, чем работающая, система. В ее рамках совершенно не учитывается, какую выгоду можно реально получить за счет “информатизации”, сколько страна способна произвести в условиях “полудружбы – полувражды” с Узбекистаном (самые больные места киргизско-узбекских отношений: газ, железные дороги, демографическое давление), при отсутствии квалифицированных кадров (местное население не готово занять места русских рабочих и инженеров, а престижным в республике и поныне считается только гуманитарное высшее образование). Поэтому киргизская модель “висит в воздухе”. Серьезное вложение капитала в информатизацию возможно только в том случае, если инвесторы получат подробное обоснование окупаемости проекта. Совсем неочевидно, что кто-либо в республике готов сейчас предоставить такое обоснование или дать финансовые гарантии возврата вложений в “киргизский технологический рывок”.
9. Вода
Ледники, реки и озера Киргизии обеспечивают водой не только республику, но и сопредельные с ней государства — Казахстан, Узбекистан, Таджикистан. Из своего годового поверхностного стока республика использует лишь 15 — 20%, остальное потребляют соседние страны. Можно было бы не подавать туда воду, но такой демарш привел бы только к прекращению поставок узбекского газа и угля, т.е. к экономической и торговой блокаде. Вместо намеков (мягких и туманных) на возможность перекрыть воду Ферганской долине, можно было бы поручить узбекам Ошской области (сильным родам, сторонникам того, чтобы узбеки оставались в составе Киргизии) взять под свое управление и контроль распределение воды, оговорив долю киргизских потребителей.
Вместе с тем подачу воды на нужды предприятий имеет смысл отделить от ирригационной системы и передать ее в ведение энергетиков Нарынского каскада. А шантажировать соседей тем, что их не будут “пущать” к воде – дело достаточно рискованное; достаточно вспомнить, что уже звучала угроза “слить зимой Кампырават, чтобы летом не было воды”. Дело тогда чуть не дошло до применения воздушно-десантных войск. К слову, Кампыраватское водохранилище в Узбекистане упорно называют Андижанским морем, и это о многом говорит.
10. Электроэнергия Нарынского каскада
По прогнозам зарубежных исследователей, разрушение (или даже аварийный бесконтрольный сброс воды) одной из Нарынских ГЭС (например, Токтогульской или Курпсайской, в меньшей степени — Ташкумырской) может привести к катастрофе мирового масштаба. Подобная авария была бы чревата полным уничтожением узбекских городов Ферганской долины, гибелью миллионов жизней. Хотя режим охраны ГЭС киргизские власти считают “повышенным” и “достаточным”, опасность терактов на каскаде — один из главных аргументов тех, кто выступает в Ташкенте за взятие нарынских ГЭС под узбекский контроль.
Главная проблема каскада – то, что не очень ясно, как он может давать деньги в нынешних условиях. Распределительная система энергопотребления находится в Узбекистане (при СССР это было разумно), и узбеки могут при желании прекратить поставку в Южную Киргизию электричества, которое производится в Киргизии же. А продавать электроэнергию в сколько-нибудь значимых объемах просто некому – сверхмощные ГЭС создавались в расчете на “Среднеазиатское энергетическое кольцо” и промышленную разработку подземных кладовых Памира и Тянь-Шаня.
Промежуточное решение может заключаться в том, чтобы создать на территории Ошской области полный цикл “энергопроизводство – энергораспределение – энергопередача”. Эту сферу ни в коем случае нельзя отдавать в частные руки (как уже произошло в Казахстане) или управлять ею по “кормушечному” принципу (как в большинстве сфер киргизской экономики). Только железная организация, только профессионализм, доходящий до свирепости, могут спасти энергосистему Нарынского каскада от разрушения. Пока же этого нет, то ничего серьезного нельзя возразить на узбекский страх перед наводнением и страстное желание подмять каскад под себя. Данная проблема “висит в воздухе”, и не вполне ясны пути ее решения.
11. Внешние силы
Отметим решающие третьи силы в регионе (в порядке убывания влияния) – США, ФРГ, Япония. Далее с отрывом – Иран, Китай, Турция, Пакистан. Особое положение занимает Швейцария, где сосредоточены капиталы еврейских семей, контролирующих киргизское золото и добычу полезных ископаемых. Сейчас резкое ослабление Киргизии невыгодно игрокам дальнего зарубежья. Это могло бы быть эффективно при условии продвижения в Таджикистан афганцев или при взрывном росте фундаменталистского движения в Ферганской долине. Израиль мы не склонны выделять отдельно, поскольку он проводит в Киргизии согласованную с США политику (в отличие от Германии и Японии). Не выделяется особо и Пакистан, хотя Усама бен Ладен и движение Талибан пресса называет самостоятельными игроками на киргизском поле. Нам не хватает данных, чтобы в это поверить. Игроки – да, но ведут они не свою игру.
12. Главное и общее
На наш взгляд, принципиально важно, чтобы действия различных ведомств, ответственных за безопасность Киргизии, подчинялись некоему координирующему центру. Очевидно, что киргизский Комитет национальной безопасности – не тот орган, который способен подобную координацию осуществлять. До сих пор все модели, которые создавались в стенах этого ведомства, отличались крайней нежизнеспособностью. На наш взгляд, основные посылки, из которых следует исходить, чтобы построить эффективную систему национальной безопасности Киргизии, таковы:
· узбеки, китайцы и казахи – самостоятельные игроки на киргизском поле, а вот повстанцы (организованные банды) в Баткенском районе работают по чужому сценарию;
* реальные деньги (не в долг) могут придти в киргизскую экономику только из двух регионов – Южной Сибири и Китая, но для этого необходимо создать для этих регионов особые условия в Киргизии и перестать ожидать манны небесной с Запада или России;
* железная дорога в Китай через Бадахшан и экономические связи с Южной Сибирью – настолько громадные задачи, что их не решить усилиями министерских групп. Для проведения своей экономической политики президент Акаев рано или поздно будет вынужден создать новую элиту из младшего поколения руководителей, которая не будет скована существующей системой родового деления общества.
Текст еще размещен:
