Опубликован: Столетие.Ру. .
Игорь Панкратенко
Ирак, точнее, та часть страны, что осталась после фактического отделения Иракского Курдистана, стоит на пороге гражданской войны. Итог ее вполне предсказуем: раскол на суннитскую и шиитскую части, кровь, хаос, нестабильность и «дикие земли», на которых будут хозяйничать террористы.
Захват «джихадистами» стратегически важной провинции Анбар, которая граничит одновременно с Саудовской Аравией, Сирией и Иорданией – это не суннито-шиитское противостояние, как бы ни пытались многие журналисты убедить нас в обратном. Перед нами – новая геополитическая партия, от исхода которой зависит ответ на вопрос, кто будет контролировать Левант.
Война в Ираке слишком многим выгодна, чтобы существующие трения между суннитами и шиитами не переросли в вооруженный конфликт.
Более того, эти трения уже несколько лет искусственно подогревались террористическими актами, провокациями, слухами и интригами. «Иракский коридор» в Сирию и партнерство с Багдадом сегодня критически важны для Тегерана и Дамаска. Соответственно, перекрытие этого коридора и создание «государства суннитов» на территории Ирака важно для антисирийской и антииранской коалиции исламистов. Ее лидером Вашингтон теперь уже окончательно назначил Саудовскую Аравию, предоставив Эр-Рияду карт-бланш — как на окончательное решение «сирийского вопроса», так и на «сдерживание иранской гегемонии в регионе».
По официальной версии, открытое вооруженное противостояние суннитов и шиитов началось вслед за началом крупной операции иракских силовиков в провинции Анбар: в Рамади был ликвидирован антиправительственный лагерь суннитов. Причем силовики вполне обоснованно считали, что в этом и других лагерях собрались отнюдь не борцы за права суннитов, а боевики группировки «Исламское государство Ирака и Леванта», являющейся дочерней организацией «Аль-Каиды в Ираке».
Но верить силовикам во всем мире считается дурным тоном. А потому, буквально на следующий день, 44 депутата парламента Ирака — сунниты — объявили о решении уйти в отставку в знак протеста против разгона лагеря в Рамади. Попутно они заявили о монополизации власти шиитами во главе с действующим премьер-министром страны Нури аль-Малики.
По большому счету, ничего особо критичного еще не происходило. В декабре 2012 в Ираке прокатилась волна протестов суннитов под аналогичными лозунгами и, что характерно, в той же провинции. Тогда справедливость требований суннитов признали и лидер шиитов, великий аятолла Али Систани, и шииты — последователи Муктады ас-Садра. Более того, шииты, выражая солидарность с требованиями протестующих, даже принимали участие в демонстрациях.
Именно поэтому иракское правительство, столкнувшись с политическим демаршем депутатов-суннитов, приняло решение приостановить зачистку провинции и вывести оттуда полицейские силы. Тут-то и полыхнуло. Сразу вслед за блюстителями порядка, покидающими Рамади, Фаллуджу и другие населенные пункты, туда начали входить боевики исламистов, громя по маршруту движения полицейские участки, захватывая правительственные здания и устанавливая собственные блокпосты. В четверг 2 января исламисты вывесили черные флаги на многих зданиях в Рамади и Фаллудже, и через установленные на минаретах мечетей громкоговорители призвали население присоединиться к их борьбе и принять участие в «мирном захвате власти». А попытки правительственных сил восстановить контроль над населенными пунктами встретили ожесточенное и хорошо скоординированное вооруженное сопротивление.
Предчувствие гражданской войны весь минувший год буквально витало над Ираком. По данным ООН, за 2013 год в стране погибли, по меньшей мере, 7818 мирных жителей и 1050 представителей сил безопасности.
Такого количества жертв страна не видела с 2008 года, на который пришелся пик борьбы за власть между различными политическими и конфессиональными группировками.
К лету 2013 года сложилась ситуация, когда на Ираке сомкнулись интересы антисирийской и антииранской коалиций. При внешней схожести в их конфигурации все же есть отличия, потому о них есть смысл говорить как о разных союзах. Суннитская оппозиция Ирака мало того, что сомкнулась с баасистами, так еще и получила вооруженное подкрепление от исламистов, прошедших обкатку боем в Сирии и мечтающих на иракской территории поквитаться с шиитами. За акциями протеста в регионах проживания арабов-суннитов в полный рост вставала «Аль-Каида в Ираке», которая в апреле 2013 произвела своеобразный «ребрендинг», оформившись в «Исламское государство Ирака и Леванта». Значительная часть иракской «суннитской оппозиции» контролировалась исламскими экстремистами, а требования ее становились день ото дня все жестче и невыполнимее. Становился понятным и план этой коалиции, в которой змеиным клубком сплелись салафиты, баасисты и откровенные террористы: либо отстранение аль-Малики — а заодно и всех шиитов — от власти, что нереально, либо гражданская война и разрыв Ирака на суннитскую и шиитскую части, находящиеся между собой в состоянии перманентной войны.
В апреле 2013 года посетивший Ирак руководитель иранской службы безопасности Хейдар Мослехи, встречаясь с Нури аль-Малики и другими высшими руководителями государства, предложил Багдаду полноценное и всестороннее сотрудничество в сфере безопасности, в первую очередь – в организации противодействия джихадистам из «Исламского государства». Инициативу иракское руководство откровенно «спустило на тормозах». Надежды в обеспечении собственной безопасности команда аль-Малики возлагала на собственное умение маневрировать между Тегераном, Эр-Риядом и Вашингтоном.
Иракское руководство явно переоценило свои дипломатические таланты. Сохранять «многовекторность» после начала конфликта в Сирии для Багдада стало невозможным. Посол США в Ираке Залмай Халилзад — первый мусульманин, сделавший успешную карьеру в американском дипломатическом ведомстве и приложивший немало усилий для выстраивания политической карьеры премьера — предельно точно охарактеризовал аль-Малики как человека, «не зависящего от Ирана и позиционирующего себя в качестве арабского националиста». Его сотрудничество с Тегераном всегда диктовалось, в первую очередь, политическими интересами части иракской элиты, а уж потом – какими-либо «идейными» соображениями.
Этот же принцип «равноудаленности» аль-Малики исповедовал и в отношении США, заявив во время своего визита в Вашингтон: «Я считаю себя другом США, но я не человек Америки в Ираке».
Проблема заключалась в том, что, по мнению короля Саудовской Аравии Абдаллы, высказанному в 2009 году, Малики является «иранским агентом», а его правление «открыло дверь для иранского влияния в Ираке». С учетом маниакальной саудовской иранофобии данное заявление было равносильно приговору, вынесенному иракскому премьеру суннитским монархом. И хотя прямых доказательств так и не обнаружено, но есть мнение, что саудиты, при посредничестве представителей республиканской партии США, еще в августе 2007 оплатили долгосрочный контракт с американской компанией «Барбур, Гриффит и Роджерс» на предмет ведения информационной войны против аль-Малики и его партии.
Собственно, до определенного времени партнерские отношения Багдада и Тегерана были исключительно саудовской проблемой. Вашингтон достаточно спокойно отреагировал на визит президента Махмуда Ахмадинежада в Ирак в 2008 году, в ходе которого и был заложен фундамент партнерства между двумя странами. Оптимизма американцам придавало и то обстоятельство, что далеко не все иракские шииты одобряли сближение с Ираном, а великий аятолла Али Систани даже отказался встречаться с Ахмадинежадом, будучи не в состоянии забыть то, какую поддержку иранский президент оказывал его «конкуренту», Муктаде аль-Садру.
Впрочем, подобные «мелочи» не слишком смущали и иранское руководство, сделавшего ставку на аль-Малики и ради его поддержки откровенно «давившие» на проиранские организации — тех же сторонников Муктады ас-Садра. Важность стратегического партнерства с Ираком имела политическую цену, и Тегеран готов был ее платить, поскольку любые его финансовые затраты на партнерство с Багдадом окупались полностью. Товарооборот между двумя странами показывал потрясающий рост: по разным оценкам, он составил в 2012 году от 7 до 12 миллиардов долларов. В условиях, когда удавка американских санкций затягивалась все туже, Ирак стал для Ирана своеобразным «окном в мировую экономику». Западные эксперты, специализирующиеся на теоретических вопросах применения экономических санкций и повышения их эффективности, используют термин «черный рыцарь». Под ним понимаются торгово-экономические партнеры, ради получения дополнительной прибыли или же политических выгод помогающие нарушать санкционный режим или, как минимум, ослабляющие негативные последствия его введения. Именно таким «черным рыцарем» и стал Ирак для Исламской республики.
Причем, обход санкций осуществлялся по всем направлениям – от торговых до финансовых операций. К примеру, Ирак резко увеличил импорт автомобилей из Ирана, после чего они широко «пошли» по всему региону. В октябре 2010 года американские эксперты обнаружили, что целью открытия двух частных иранских банков в Ираке было, в первую очередь, обслуживание международных финансовых операций компаний из ИРИ. Кроме того, всевозможные компании Ирака и Турции были теми лазейками в санкционном режиме, через которые Иран приобретал технологии для нужд собственной экономики.
Разумеется, раздражение Вашингтона в отношении аль-Малики и его курса на партнерство с Ираном нарастало. А, следовательно, Вашингтон становился все податливее к просьбам Эр-Рияда «разыграть в Ираке суннитскую карту». Сирийский кризис поставил на многовекторности аль-Малики и его команды жирный полумесяц.
Стремление Багдада установить контакт с Москвой и открыть для России свой рынок, в частности, подписать «оружейный» контракт на четыре с лишним миллиарда долларов, да еще и заключить соглашения с нефтяниками и «Газпромом», ускорило события.
Ну а нынешние дебаты в конгрессе США по поводу Ирака несут в себе значительную долю лицемерия. Во-первых, именно американские законодатели блокировали сделку на поставку Багдаду истребителей Ф-16 и ударных вертолетов «Апач», которые аль-Малики просил с 2011 года именно для подавления сепаратистов и исламистов. Три года свой отказ Вашингтон мотивировал тем, что «у США нет уверенности в том, что иракский премьер-министр не использует поставленное ему вооружение для дальнейшего угнетения суннитского меньшинства и для репрессий в отношении борцов за права этого меньшинства». Фееричность формулировки объясняется тем, что Вашингтон с этими «борцами за права меньшинства» знаком не просто близко, а очень близко. Фаллуджу американцы дважды оккупировали в 2004-м, а потом еще раз «зачищали» в 2007-2008 гг. И всякий раз суннитские радикалы умудрялись не понести особых потерь от этих операций, а группировка «Пробуждение», которая нынче тесно сотрудничает с «Исламским государством Ирака и Леванта», вообще оказывала американским силам «всяческое содействие».
И, наконец, третье. «Экссон мобил», нефтяной гигант, работающий на нефтяных полях Иракского Курдистана, в 2013-м нанял в качестве консультанта бывшего американского посла в Ираке в 2010-2012 гг. Джеффри Джеймса. И именно он сформулировал идею о том, что для защиты интересов «Экссон мобил» выгоднее всего серьезное ослабление центрального правительства Ирака в результате конфликта, который отвлечет внимание команды аль-Малики от Иракского Курдистана и его де-факто независимости. Видоизмененного кредо «То, что выгодно транснациональным корпорациям, то выгодно Америке», никто еще не отменял…
Если мятеж в Анбаре не будет подавлен в ближайшие пару недель, то уже в следующем месяце контролирующие провинцию боевики объявят о провозглашении «независимого исламского государства».
Что-то подсказывает, что минимум одна монархия Персидского залива это государство признает, а, следовательно, и в Сирии, и в Ираке ситуация начнет стремительно ухудшаться.
В разворачивающейся перед нами иракской войне на заказ Россия присутствует как некая «фигура умолчания». Протянув с поставкой вооружений аль-Малики, США заставили иракское руководство обратиться к России. Вслед за оружейниками, на иракский рынок началось вхождение наших нефтяников и газовиков. Наметились серьезные экономические перспективы, а точнее – конкуренция транснациональным западным компаниям. Так что, с учетом партнерства Багдада и Тегерана, полыхнуть в Ираке должно было со всей неотвратимостью. Да и «доброжелательный нейтралитет» Багдада в сирийском вопросе многое значит, ограничивая возможности интервенции исламистов всех мастей в Левант.
По большому счету, позволяя джихадистам разрывать Ирак, ось Вашингтон — Эр-Рияд — Тель-Авив — именно в такой конфигурации — всему миру сегодня демонстрирует: вот что происходит со страной, которая выбирает «неправильных» партнеров. Страной, которая опирается на Иран, Россию и Китай — последний, кстати, тоже довольно основательно «заходит» в иракскую экономику. Победа джихадистов в Ираке станет, помимо прочего, и серьезным реваншем Вашингтона, Израиля и саудитов за дипломатические поражения 2013 года. Случись победа в Ираке, и вопрос о том, кто же будет контролировать Левант, попросту будет снят с повестки дня.
Это «трио» конкурентов в регионе не потерпит.
